Мой Рагнарёк

– Думаю, я не совсем правильно выразился. Конец мира, о котором я толкую, касается только людей и еще некоторых созданий. Тех, кого люди называют «богами». Земля и небо останутся, просто станут иными. Думаю, в новом мире тоже будет немало изумительно красивых мест, так что тебе не о чем сожалеть. Кроме того, ты же давно отдал свое сердце совсем другому небу, я не ошибаюсь?

– Вы не ошибаетесь. Сердце, а в придачу к нему легкие, печенку и прочий полезный для жизни ливер. И все же…

– Кстати, тебе тоже не обязательно говорить мне «вы», – заметил он.

– Да? – удивился я. – Знаете, мне несколько неловко говорить «ты» существу, которое считается богом. Я не шибко религиозен, но амикошонство тоже не в моем вкусе!

– Дело хозяйское, – согласился Аллах.

Мы помолчали, наконец я снова встрепенулся.

– Вы мне вот что объясните: при чем тут все-таки я? Ну, будет конец света, какая-то Последняя битва… Но я здесь больше не живу. И вряд ли смогу принять участие в этом вашем спортивном мероприятии.

– Сможешь, если захочешь. Собственно говоря, именно об этом я и намерен с тобой договориться. Я собираюсь предложить тебе самое невероятное приключение, о каком ты и мечтать не смел.

– Возглавить одну из армий, да? – усмехнулся я. – Вынужден вас огорчить: я никогда в жизни не мечтал о карьере военачальника. К тому же у меня практически не функционирует тот участок мозга, который заведует честолюбивыми устремлениями. Я в этом смысле, можно сказать, инвалид.

– Не говори глупости, – вздохнул мой собеседник. – При чем тут твои честолюбивые устремления? Я же не предлагаю тебе пост главнокомандующего НАТО! Соберись с мыслями, ладно?

– Было бы с чем… Ну сами подумайте: как я могу возглавить какую-то армию, если я понятия не имею, что такое армия и как ее следует возглавлять? Между прочим, я никогда в жизни не служил в армии – даже рядовым! Да и книжки про войну не любил читать. И вообще, зачем это нужно, чтобы я возглавлял какую-то там армию? Неужели этот ваш конец света нельзя провернуть без моего участия?

– Нельзя, – подтвердил он.

– Вот это да! Как это приятно: «земную жизнь пройдя до половины», внезапно обнаружить, что без тебя совершенно невозможно обойтись на таком ответственном мероприятии… А почему, собственно говоря?

– Потому что… – мой новый приятель задумчиво уставился в одну точку: подыскивал нужные слова. – Ну по большому счету без тебя можно обойтись, – неожиданно признал он. – По большому счету обойтись можно без кого угодно. Но если ты откажешься, эту армию придется возглавить мне самому. А это неправильно.

– Почему? – удивился я.

– Ну хотя бы потому, что меня нет, – туманно пояснил он. – В отличие от всех остальных действующих лиц предстоящего этому миру финала, я – не настоящий бог. Так, наваждение, нечаянно осуществившаяся мечта одного сумасшедшего Вершителя по имени Мухаммед.

– А откуда вы знаете о Вершителях? – обомлел я.

– Ну положим, невелика тайна. А вот термин я изъял из твоего собственного лексикона, вместе с кучей других полезных словечек, для удобства общения, – пояснил Аллах.

Я вспомнил синоним слова «конец», несколько минут назад извергшийся из божественных уст, и виновато отвернулся. Но Аллах не обращал внимания на мое смущение.

– У почитающего меня народа есть миф об абдалах, так называемых «скрытых святых», тайно управляющих миром, – продолжил он. – О, эти умники, суфии, отлично знали, на что способны Вершители! Этот переменчивый мир всегда становится таким, каким вы хотите его видеть, – рано или поздно, так или иначе. Неудивительно, что он подошел к концу: вас много, а ваши желания, как правило, еще более безумны и нелепы, чем бесхитростные просьбы прочих детей человеческих. В общем, что касается меня – бедняга Мухаммед так хотел, чтобы я был! Дело кончилось тем, что мне пришлось возникнуть из небытия. Если уж Вершителю по-настоящему приспичит…

– Вы хотите сказать, что пророк Мухаммед вас создал?!

– Ну да. А что тут такого невероятного? Вспомни свои собственные наваждения, Вершитель! – усмехнулся он.

– Наваждения? Вы хотите сказать, что все, что со мной происходит…

– Я вообще ничего не хочу сказать, – отмахнулся Аллах. – Но говорю, поскольку тебе кажется, что именно это я и должен делать. И вообще, не обращай внимания на мою манеру выражаться – что тебе до нее?

– Да, пожалуй. Но я все равно не понимаю, почему бы вам самому не сразиться в этой Последней битве? Если вас нет, значит, вы неуязвимы и можете спокойно развлекаться – чего же еще?!

– Если я возглавлю одну из армий в грядущей Последней битве, это будет очень плохо для всех. В первую очередь для меня самого, поскольку ни одно наваждение не имеет права вмешиваться в так называемые «реальные события». А Последняя битва – самое что ни на есть реальное событие, можешь мне поверить. Если я отягощу себя активным участием в делах людей и богов, я стану слишком настоящим и никогда не обрету свободу, сладкая тень которой уже давно дразнит меня своими неописуемыми очертаниями.

– Да, это уважительная причина, – признал я. – Но с какой стати вы решили, будто из меня получится хороший заместитель главнокомандующего?

– А почему бы и нет? – улыбнулся он. – Ты вообще идеальный заместитель. Ты просто рожден для того, чтобы доводить до конца чужие дела. Между прочим, именно поэтому тебе никогда не удавалось привести в порядок собственные. И не удастся, я полагаю. Строго говоря, у тебя вообще нет своих дел. Только чужие, зато их ты можешь улаживать с пугающей легкостью.

– И то верно, – задумчиво согласился я.

Возражать не очень-то хотелось: у меня было достаточно поводов сделать примерно те же выводы касательно своей загадочной способности улаживать чужие проблемы. При этом страшно вспомнить, сколько лет я угрохал на жалкие попытки перевернуть мир, прежде чем понял, что мне вообще не стоит выпендриваться, убеждая себя и окружающих, будто у меня могут быть какие-то там «собственные дела».

– А гибель мира, который уже давно перестал быть твоим, – как раз то самое «чужое дело», которое просто необходимо довести до конца, – лукаво подытожил Аллах.

– Похоже, что так. И что от меня требуется?

– Просто повести за собой мое воинство. Даже еще проще: немного помочь Мухаммеду, который уже готов выступить в поход. Понимаешь, Макс, кто-то из нас должен все время быть рядом с ним. Он даже не может покинуть свою могилу, пока его не позовут. А позвать его могу только я. И еще ты. Для него это не имеет значения.

– Как это – «не имеет значения»? – насторожился я.

– Что, не верится? А вот послушай. Люди моего народа любят пересказывать историю о том, как однажды Мухаммед был у меня в гостях…