Мой ребенок Тигра

Усевшись в такси, она еще долго смотрела назад, ожидая увидеть, как расплачется сын на руках тети Иры, но так и не дождалась этого. Машина свернула направо, скрыв Ирину Александровну и Макарку за стеной из уже начинающих желтеть деревьев.

— Первый раз оставляете? — поинтересовался водитель, взглянув на нее в зеркало заднего вида.

Ольга кивнула, смахнув набежавшие слезы, попинала себя за бабскую дурость и за излишнюю сентиментальность, а через какое-то время, а именно тогда, когда они вдруг заглохли в каком-то пустынном дворе, удивилась тому, как быстро доехал водитель с момента оформления заказа и вдруг с ужасом поняла, что даже не взглянула на номер автомобиля доверившись цвету и узнаваемому названию.

— Стало быть приехали.

Полный позитива голос таксиста нисколько не успокоил взвившуюся Ольгу. Мало ли существует на свете психов, творящих черные дела с улыбкой на лице?!

— Оплачено через…

Ольга не стала дослушивать, выпорхнула из авто, бросив короткое: «спасибо!» в своей импровизированной молитве мирозданию, но не сделала и двух десятков шагов, чуть было ли не попятившись обратно.

— Хотел отдать ключи от квартиры, — проговорил знакомый ей мужчина, оказавшийся рядом в пустынном дворе с рыжими заброшенными многоэтажками.

Неандерталец стоял оперевшись о капот не менее знакомого внедорожника, играя и звеня блестящими ключами. Пахнущий осенью ветер овевал его темные волосы, взъерошивал их и как будто рекламировал с самых разных подсвечиваемых еще теплым солнцем ракурсов.

— Привет.

Ольга промолчала в ответ на это, но вовсе не потому, что ей нечего было сказать на эту заботу. Её отпустило. Мысли о Макаре, который вновь останется один, если вдруг ее пристукнут здесь, отступили, развеявшись. Но сердце поднялось и еще билось где-то в горле, в висках стучало, руки так и вовсе онемели от вонзившихся в ладони ногтей. Настигшее облегчение отозвалось слабостью в ногах и легким головокружение в глазах.

— Оль? — хамло оттолкнулся от авто и оказался рядом с ней в мгновение ока. — Ты в порядке?

Ольга кивнула, облизнула губы, собираясь съязвить на тему того, что подобный образ жизни и ситуации с резким выбросом адреналина в кровь вполне обычное дело для нее, но не смогла. Горло сдавил спазм и черт его знает, что было тому виной — волнение или удивление.

Оля?

Впервые он обратился к ней так. Все время было что-то рявкающее, выдающее его недовольство, насмешку, презрение и злость.

Оль?

Теперь была она. Это было странно, удивительно и приятно. Раньше она мало задумывалась о том, как же приятно, когда ее зовут по имени. Особенно вот так, отличающегося от всего прежнего. Обеспокоенно.

— Почему нельзя было просто позвонить мне?

Наконец прошептала она, подняв голову, чтобы смотреть в глаза человеку, рядом с которым она то и дело, что чувствовала себя непроходимой тупицей, той самой взбалмошной блондинкой, что не учится ни на чужом, ни на собственном опыте. Совсем не важно, что каждый месяц она подкрашивает отросшие корни, выжигая темный цвет, который делает ее так сильно похожей на ворону. Ощущение никуда не девалось стоило только этому хаму появиться в поле ее зрения. Сначала была машина, потом приемная ФСБ, собственная квартира, чужая двушка в спальном районе, а теперь вот это.

— Я бы забрала их у вас.

— А ты бы вышла?

Он, кажется, улыбнулся при этом вопросе. Где-то в глубине темных глаз сверкнула искра, как тогда, когда он улыбался. Почему «кажется»? Ольга не успела хорошо узнать его. Кажется, что он не умел делать это, каждый раз смотря на нее с какой-то настороженностью и все-таки злостью, словно она была виновата перед ним в чем-то.

— Обязательно, — ответила Ольга, даже не думая отступать от него. — Борщ не единственное блюдо, которое я умею готовить.

— Так будет лучше, — ответил он, усмехнувшись перед этим ее замечанию о супах. — Чтобы никто не видел меня рядом с вами.

Он обнимал ее, придерживал одной рукой, прижимая к себе, и также как она рассматривал ее лицо. Ольга гадала какой он без всей этой растительности на лице, но больше думала об его ответе, ведь он не выдерживал никакой критики.

— Ни с тобой. Ни с Уховыми.

— А таксист?

— Он мой знакомый.

— Вы так уверены в нем?

— Да. Бывших ментов не бывает.

Ольга пришла в себя окончательно. Положительные эмоции лечили ничем не хуже (а может быть даже лучше) самых дорогих препаратов. Совсем, как встряска с бандитами и долгами, которая прогнала едва родившуюся душевную боль от подлости уже бывшего мужа.

— Тогда бы подбросили в почтовый ящик, — предложила она еще один вариант, поймав себя на мысли, что рада тому, что он не воспользовался ни одним из ее способов. — Не все спускать шины моего автомобиля.

Ольга, едва сдержав напросившуюся улыбку. Рука Тиграна сползла с ее талии прямо на ягодицу, но не для того, чтобы опуститься окончательно, а чтобы застыть на ней в легком, едва ощутимом прикосновении.

— Я этого не делал.

— Значит кто-то другой пытается понравиться мне?

Мальчишки обзывают девчонок дурами и дергают их за косички, мужчины постарше делают тоже самое, но вместо дерганья за волосы совершают «подвиги» в куда больших масштабах.

— Да.

Ей досталось это короткое слово, прежде чем он поцеловал ее. Этот жест, прикосновение, вдруг прозвучавшая нежность тоже были неожиданными, удивительными и конечно же приятными. Ведь он целовал ее все еще напряженную, ожидающую подвоха и продолжения той борьбы, в которую превратилось их общение.

— Кто-то другой.

Он повторил за ней, отразил эхом окончание ее же фразы, целуя так легко и осторожно, как касался ее. Ольга не могла понять чего больше в его прикосновениях: осторожности или бережности, но отвечала на его поцелуй, также легко, как двигались его губы, поймав себя на сиюминутном ощущении-сожалении, что не может ощутить прикосновения к его коже, так как он, ведь Тигран придерживал, направлял и все-таки гладил ее лицо.

— Хватит.

Все закончилось, оборвавшись на полу вздохе, полу стоне, когда она наконец нашла то, что искала — провела пальцами по его шее, запуталась в воротнике куртки и все же соскользнула ими на его ключицу.

— Хватит, — повторил он еще раз и отставил ее от себя.

Именно отставил, приподняв на короткое мгновение в воздух, обжег прикосновением рук сквозь тонкую ткань платья и украл у нее что-то.

Да-да! Украл!

В одиноком дворе колодце витало нечто большее, чем случилось и могло бы быть, но забранное чужой волей.

— Мне пора, — сказали ей и даже повторили еще раз, прежде отвернуться, обдав ароматом терпкого парфюма. — Мне пора.

Ольга сжала, оказавшиеся в ладони ключи, обернулась на то место, где должно было быть такси, не нашла его и потянулась к болтающейся на плече сумке. Она потерялась. Все произошедшее действительно потрясло ее и выбило из колеи.