Мой самый-самый бывший
Шрифт:
– Ты меня тоже!
– Да?
– Сашка делает удивленное лицо, поднимаясь на локтях в кровати, а затем кивает на дверь за моей спиной, - Вот и вали тогда!
И в меня летит с силой брошенная подушка.
– Эй! Я вообще - то тут уже спала, а ты приперся посреди ночи. Так что вали сам!
– запускаю в него пойманной подушкой в ответ, - Я с вонючим мужиком лежать рядом не собираюсь!
– Иди не вонючего ищи, если не устраиваю. Ты же пару часов назад разводиться собиралась, да?
– Сашка ловит подушку у своего лица, подкладывает ее под голову и демонстративно переворачивается на живот, разваливаясь на всю кровать звездой, -
– Ты меня сейчас серьезно из спальни выгоняешь?
– охаю шокировано.
Это тоже что-то новенькое уже.
– Ну, если хочешь, ложись, - приоткрывает Сашка один глаз, косясь на меня, и хлопает рядом с собой по матрасу ладонью, - Супружеский долг и засопим в обнимку как два счастливых ленивца в брачный период.
– Сволочь ты синяя, - констатирую, - Я же сказала. Нет.
– Не хочешь раком, можно минет, - Сашка снова закрывает глаза и отворачивается, устраиваясь поудобней, - А так мне уже надоело на одноместном диване в администрации ночевать. Вали туда сама. Все! Это моя кровать! Супружеская, блять, ясно?!
– Ну не-е-ет!
– я каком-то бешеном порыве подскакиваю к нему, хватаю за ноги и пытаюсь стащить с постели.
Но Сашка просто чертов медведь! Сначала он хрипло и зло посмеивается над моими потугами, а когда у меня выходит его немного сдвинуть, просто отпихивает меня ногой в живот! Шлепаюсь на задницу. Больно! Чувствую, что у меня сейчас пар из ушей пойдет. Особенно потому, что он ржет! На глазах закипают жгучие слезы. Козел.
– Жива, Кис?
– лениво интересуется, даже не пытаясь помочь встать.
– Да пошел ты!
– взрываюсь я, подскакивая и потирая ушибленный копчик. В два шага пересекаю комнату и распахиваю гардеробную. Ах так, да? В лихорадке какой-то достаю постельное белье и плед.
– Чтобы...я с тобой... еще раз...Никогда! Вот реально разведусь, понял?!
– меня так колотит, что отрывистые слова несвязно сами собой слетают с губ.
– Можно потише там ядом прыскать? Я сплю!
– ворчит Сашка с кровати.
– И в поход я с тобой не пойду! Хватит с меня!
– припечатываю, захлопывая гардеробную и держа комок белья перед собой, вспомнив, что послезавтра мы должны были отправиться всей семьей с Сашкиной подростковой группы.
– Да не иди! Еще и лучше время проведем без тебя, - хмыкает муж, - Алиска и та меньше, чем ты ноет. А ей двенадцать!
– Ну и отлично!
– Отлично!
– Неспокойной тебе ночи, муженек!
– И не надейся, жена!
С грохотом захлопываю за собой дверь спальни и, шмыгнув носом, плетусь на диван в гостиной на первом этаже. Я не знаю, как мы оказались в этой точке. И тем более не знаю, куда из нее идти.
4. Лиза
4. Лиза
– Эй, мам!
Удивленный голос сына с трудом прорывается сквозь пелену беспокойного сна.
– М-м-м?
– ворочаюсь, вытягиваясь на неудобном диване.
В левую затекшую ногу тут же устремляется табун кусачих мурашек. Так резко, что хочется взвыть. Тру заслезившиеся от солнечных лучей глаза и медленно принимаю вертикальное положение, садясь. Все тело ломит, боже...Я слишком стара для этого. Меня будто корова прожевала...
– Ты что здесь делаешь?
– Левка смотрит на меня с веселой жалостью. С трудом фокусируюсь на нем.
– Сплю, - сообщаю
очевидное, с хрустом разминая шею, - А ты чего так рано?– Ну как рано, уже одиннадцатый час, - хмыкает сын, придирчиво оглядывая меня, - А папа где?
– В спальне, - морщусь, потирая виски.
– Поругались?
– Не сильно, - пожимаю плечами.
Не то, чтобы наши дети были слепые и глухие, но у нас с Сашкой негласное соглашение - держать хорошую мину до последнего.
– Ну да, так не сильно, что ты впервые докатилась до дивана на первом этаже, - Левка закатывает глаза и направляется к холодильнику, - Надеюсь хоть не пинком из спальни выпер?
– Твой папа не такой, - вяло сообщаю на автомате.
– Ага...Мам, что пожрать?
– Лева скептически оглядывает внутренности холодильника, и в этот момент он так пугающе похож на своего отца, что меня тянет его послать, как Сашку вчера.
Они в принципе - как из ларца. Одно лицо, одни жесты, одни повадки. Даже Левкина стрижка похожа на ту, что Сашка носил в молодости - у сына выбрита половина головы справа, а слева длинный льняной чуб до самого подбородка, который он постоянно нервно заправляет за ухо. Те же серые глаза, рыжеватые ресницы, тот же рост - он уже почти с Сашку в свои четырнадцать. Те же тонкие губы, которые Левка вечно недовольно поджимает, а, когда улыбается, слегка напрягает верхнюю губу. Те же плечи как у гребца. Вот только сын - еще подросток и совсем худой, отчего создается впечатление, что на эти богатырские плечи повесили чье-то длинное тщедушное тельце с непропорционально большими руками и ногами. Гуттаперчевый мой...
Сейчас Левка хмурит пшеничные прямые брови, как у отца, в ожидании оглашения мной домашнего меню, но его нет. Ничего не изменилось со вчера.
– Все, что найдешь, все твое, - милостиво предлагаю сыну.
– То есть ничего, - констатирует этот вечно голодный подросток.
– То есть если будешь жарить яичницу, рассчитывай на меня тоже, - встаю с дивана и сладко тянусь во весь рост.
– Шикарно...Еще и припрягла. Если вы из-за этого ругались, то, знай, мать, я на стороне отца!
– Ты всегда на стороне отца, - отмахиваюсь я, направляясь к лестнице на второй этаж с горой смятого постельного белья, снятого с дивана, - Так, я умываться, и мне поработать надо. Уже почти одиннадцать. Блин, я Кире обещала к двум на склон подойти...Короче, кофе мне сваришь, Лёв, а?
– Эксплуататорша!
– рычит сын, сверля меня возмущенным взглядом исподлобья.
– Спасибо! Ты самый лучший у меня!
– чмокаю уворачивающегося Левку в гладкую персиковую щеку и оставляю на первом этаже одного.
***
В нашу спальню пробираюсь тихо-тихо. Сначала приоткрываю предательски скрипнувшую дверь, сквозь щелочку пару секунд лицезрею сладко похрапывающего мужа, и только потом просачиваюсь вся. Солнце заливает нашу светлую комнату жаркими веселыми лучами, нагревая воздух до летних температур, и я по привычке переживаю, что Сашке спать душно. Подхожу к окну, открываю форточку и задергиваю шторы раньше, чем успеваю подумать, что он вообще-то никакой заботы не заслужил. Еще и звук проехавшихся по гардине занавесок заставляет его сонно заворошиться в кровати. Не двигаюсь, ожидая, когда затихнет и снова крепко уснет. Сердечный ритм рефлекторно разгоняется, пока мой взгляд скользит по голому телу мужа. Он объективно красивый складный мужик, а я - слабая, озабоченная и живая...