Мой секрет под сердцем

Передо мной возникает красная пелена.

Он говорит что-то ещё.

У меня начинает шуметь в ушах.

Это, блять, какой-то сюр.

Какое-то уродство жизни.

Мне срочно нужно убраться из этого вонючего места. И как можно скорее, пока я не сошла с ума.

Ребёнка он хочет, ублюдок.

Сжимаю пальцами виски, пережидаю, когда прекратит тюкать в голове, когда дышать становится чуть легче, смотрю на предателя, прямо в его грёбаные глаза цвета кофе и говорю:

– Ты заставил пить меня противозачаточные. Мол, ребёнок – это слишком серьёзно и слишком рано для нас. Будто я должна думать о карьере.

И смеюсь. Громко и наигранно весело.

Потом затыкаюсь и киваю на двери ванной, за которой плещется его новая любовь, и шиплю гадюкой:

– Зато от какой-то уродки ты вдруг захотел ребёнка?!

– Она не уродка… – мямлит он.

– Ты жалок, – выдыхаю со всей горечью, что наполняет мои лёгкие. – Утром я приду за своими вещами. Прощай.

Разворачиваюсь и направляюсь на выход.

Алекс спешит за мной, умоляет меня не уходить, просит поговорить, обсудить всё.

Конечно, он хочет всё обсудить! За квартиру мы платили вместе. Пополам.

Это место стоит дорого.

Нью-Йорк в принципе дорогой город.

Алекс работает су-шефом в затрапезной забегаловке. Зарабатывает мало, как раз хватает на половину аренды.

Вся нагрузка лежит на мне.

Он вообще удобно устроился.

Я не удивлюсь, если уже целых полгода оплачиваю хотелки этой крашеной суки!

Алекс хватает меня за руку, из его рта извергаются тупые оправдания. Мол, подожди, есть неурегулированные вопросы. Говорит, что я не могу вот так уйти и оставить его…

Из ванной, в клубах пара, завернувшись в моё полотенце, выплывает будущая мать его детей.

Если я сейчас не уберусь отсюда, то выкину в окно этих двоих. Пусть трупами сплетутся в страстных объятиях. Им пойдёт.

– Милая, я не хотел причинить тебе боль… – произносит он заискивающе, оглядывается на свою новую пассию, снова смотрит на меня и сильнее сжимает мою руку.

Выдёргиваю руку из его хвата и снова смеюсь.

– Ты меня вконец за дурру держишь, да? Если разлюбил, мог бы сразу сказать. Встретил любовь своей жизни? Должен был признаться в этом! А так…

Взмахиваю руками и ору на всю силу лёгких:

– Ты унизил меня! Растоптал!

Я дышу часто, словно в припадке. Боль скручивала мои внутренности, сжимала моё сердце, расползалась и проникала в каждую клетку моего тела.

Толкаю его в грудь и рычу:

– Ты – мразь, Алекс!

Голова идёт кругом, я начинаю быстро моргать, чтобы не пролить слёзы. Не здесь. Не перед этими людьми.

Разворачиваюсь и бегу.

Хватаю сумку, ключи и выбегаю из квартиры.

Хлопаю дверью, желая, чтобы стены дрогнули, чтобы потолок разрушился от удара и прибил, расплющил этих двоих.

Ноги ведут меня туда, где я могу выпустить пар. Где меня никто не станет трогать. Там я смогу кричать, рыдать и рвать на себе волосы.

Как я не видела?

Почему была слепа?

ПОЛГОДА!

Твою мать, Мелисса, полгода этот урод тебя обманывал!

Через чёрный вход влетаю в спортивный клуб, быстрее пули мчусь в свой зал, что арендую.

Переодеваюсь и встаю напротив боксёрской груши.

Глава 2

* * *

– МЕЛИССА —

Я вся на взводе. Нервы натянуты как струны.

Представляю, что передо мной Алекс.

Молочу по груше со всей силы. Не жалею себя. Не обращаю внимания на боль в мышцах.

Мне до отчаяния хочется вернуться и разорвать его, растерзать на ошмётки, растоптать его голову, чтобы осталось лишь мокрое пятно.

Злость, обида, неверие во мне кипят, дергают каждый мой нерв.

Я ору в голос. В моём крике боль и ярость.

Боль в груди душит, испепеляет.

Я отдала ему восемь лет жизни. Восемь. Грёбаных. Лет.

Чтобы сегодня узнать о его предательстве. Услышать, что он любит другую. И он хочет от неё ребёнка.

Тва-а-а-арь!

Мне очень-очень нужно проораться. До срыва голоса. До боли в горле. Чтобы я потом месяц только шептать могла.

В ушах шумит кровь. Я дышу часто, хрипло. Во рту всё сводит. Перед глазами уже чёрные мушки кружат.

Но я не могу успокоиться.

До скрипа стискиваю зубы и бью по груше ещё раз. Потом ещё. Снова и снова. Снова и снова колочу грушу и кричу. Но злость и обида не уходят.

Всё внутри меня кипит, рвёт мне жилы, крушит меня изнутри.

Это так больно… Невыносимо больно, когда тебя предаёт родной и любимый человек.

Мы ведь вместе на ноги становились.

Мы так были похожи.

У него нет родни. У меня нет родни.

Я выросла в приюте.

Его воспитывала тётка, которая давно преставилась.

Ни у кого из нас не было стартового капитала. Не было поддержки родных. Мы познакомились и сразу полюбили друг друга и решили держаться вместе. Любовь связала нас крепко.

И я понять не могу, почему всё сломалось?

Когда всё рухнуло?

Когда он разлюбил меня?

Не думаю, что полгода назад.

Всё началось раньше.

Быть может, когда у меня стало получаться в карьере, а у Алекса нет?

Он буксовал, у него не выходило вырваться вперёд. А я смогла.

В этом причина?

Если так, то он ещё больший кретин, чем я сейчас думаю.

Сволочь последняя.

Уже совсем слабым ударом вмазала по груше и обхватила её, всхлипнула.

Мне не становилось легче.

Сука, ты, Алекс!

Ненавижу, ненавижу!

Мудак!

А я дура конченая! Верила ему, думала о нашем будущем, хотела поговорить с одним клиентом, бизнесменом ресторанного дела, хотела предложить кандидатуру Алекса.

Как хорошо, что я не успела этого сделать. Словно что-то меня тормозило, остановило.

Значит, не все ещё мозги я растеряла. Значит, работает моя интуиция.

Работает интуиция?! Где она была, когда этот ублюдок изменял мне?! Почему чуйка ослепла и оглохла?