Мой шейх 2

— Отпусти! Сейчас же! — она бешено брыкалась, размахивая руками словно разъярённое животное.

— Ты не хотел меня видеть. Говорить! Слышать!

Ариа покраснела от напряжения и потуг в тщетной попытке вывернуться волчком из его рук. Карим блокировал, зажал между столом и собою. Каменная поверхность холодом тут же впилась ей в бедра, покуда с другой стороны ее прижимал крепкий мужской торс и торчащий внушительной дубиной детородный орган.

— Так что тебе нужно сейчас? У-у-у, утпусти…

— Я хочу знать, — прошептал на ухо Карим, щекоча горячим дыханием ей затылок.

— Ублюдок! — она задергалась с новым усилием в мертвой хватке.

— От кого ты родила?

Ариа хватанув воздух и проглатывая слова, замерла. Разом бурно покраснела, вздрогнув от напора Карима.

— От Адама, — выдохнула, от отчаянья закашлялась.

В кастрюле с новой силой чмокнула густеющая смесь.

— Да, что ты? — прорычали ей на ухо.

— Ты безумен!

Следующую минуту, Карим связал ей руки икалем. Ариа заскулила, мгновенно взмокнув от бесполезной борьбы, от его побеждающей силы.

— Что ты творишь? — она не могла не брыкаться, пока он блокировал руки к ножке стола, в углу которого оказалась полукруглая ручка, прикрепленная к металлическим уголкам. Вероятна ручка нужна была, чтобы лежать на столе и держаться за нее руками над головой. Что бы что…

Он рычал.

— Правду, Ариа.

— Я говорю правду. Клянусь тебе! Авраам сын Адама!

Распластанная на жестком ложе, она едва не зарыдала. Карим заглянул в лицо и покачал головой, цокая с осуждением языком. Рывком легко сдвинул ее попу на самый край, почти заставляя свисать ту на грани.

— Вранье в крови у женщин! Ты не исключение.

— Да, что мне сделать, чтобы ты поверил? Я клянусь, он сын Адама.

Следующие пару минут, он блокировал тонкие лодыжки, найденной на полке бечёвкой. Старуха перевязывала и подвешивала на ту пучки трав.

— Остановись! Умоляю. Карим, что ты делаешь?

— Когда ты узнала о беременности? — Карим взглянул на кастрюлю, пока Ариа униженная дергалась и елозила в попытке освободиться.

Ее волос выбился из чадры и теперь мешал ей. Разрумянившаяся, в нелепой позе, с согнутыми ногами, каждое движение открывало ее трусики и таз. Каждая попытка задирала подол выше.

— В деревне топширов. У меня была задержка.

— А сейчас?

— Пик овуляции!

Карим замер и сердито усмехнулся. Он уже и забыл, как она быстро соображает. Порой выглядело молниеносно.

— Значит, пик? И ты говоришь, правду?

— Да, бл@ть, я говорю правду! — дрогнувший голос Арии подскочил на несколько тонов вверх, стоило пальцам Карима задрать подол еще выше на талию. Он бесцеремонно разорвал на ней трусики. — Правду! ПРА! В! ДУ!!!

От треска ткани Ариа задрожала оголенным телом, затряслась от бессилия. Карим рассматривающим жадным взглядом, изучал ее там. Ласково провел пальцем по нежным половым губкам, вырывая из Арии сиплый сжатый вдох.

— Давай еще раз. Чей это сын?

— Господи боже! Карим, ты с ума сошел. Я клянусь тебе всеми богами, он сын Адама! Я забеременела в первую же брачную ночь!

— Разведи ноги в стороны.

У нее окончательно потерялось дыхание. Казалось, у обоих едет крыша. Потому что все вместе — лавка, разговор и то, что он приказывал выглядело безрассудством.

— Если не хочешь, чтобы я их тоже связал.

Ариа не повиновалась. Он сжал ее за коленки, грубым движением развел женские ножки в стороны. Уставился на открывшуюся розовеющую сердцевину, на складки, на сжавшийся в страхе обожаемый лепесток. Нежный, трепещущий, такой чувственный и беззащитный. Он шумно выдохнул. Кажется, забыл обо всем на свете. Карим выглядел настолько сосредоточенным, что Ариа чуть не взвыла от досады.

— Прошу, — пристыжено зашипела она, замолчала от его возражающего взгляда, увидев куда он перевел его.

Ее глаза округлились от боязни. От представления о его намерениях. Паника смешалась в груди с замешательством, раскаляя в венах кровь адреналином.

— Нет! Ты же не будешь? О, Господи! Не делай этого, прошу. Не смей, — голос осел от безысходного недоумения.

Он же не будет пытать. Не станет делать больно!? Если бы она могла, то попятилась бы назад. Ариа лишь делала усилия, ощущая себя беспомощной жертвой в руках злодея. До нее в миг проникновенно вдавилось, вторглось, дошло, он не намерен отступать. Карим хочет услышать истину, и получит свой правдивый ответ. За которым ей конец. После такого в этих местах женщин, наверное, убивают! Остается только надрывать глотку и продолжать бороться. Ариа пыталась освободиться от пут, но все попытки выглядели напрасными.

Глава 21

Она не знала ошибается она или нет. Подобного рода признание казалось приговором к смерти. Будь у неё время все хорошенько обдумать, прежде чем решиться на такой шаг, как признание, Ариа бы все хорошенько взвесила. И солгала. Она больше уже не являлась той наивной простушкой, какой была раньше, до встречи с ним.

Ариа заскулила от ужаса, но решила, что ни за что не признается и не скажет ему правду. Это было бы слишком даже для нее, а кроме того, риски после признания казались настолько значительными, что у нее в жилах застыло все от страха. Сокрытие от шейха наследника, оно ведь не просто преступление, действие, направленное против государства, вред для политики эмира. Наверное, расстрельное дело.

Карим, не стал ее мучать ожиданием, он встал и направившись к кастрюльке, взял большую деревянную ложку и зачерпнув со дна вязкую смесь цвета желтого сахара, терпеливо и старательно подул на нее.

— Не делай! Прошу.

Его движения выглядели знающими. Пальцами он ловко скатал больших размеров шарик. И прежде, чем Ариа поверила окончательно, что это случится, он прижал теплый комок к ее обнаженному лобку. Она истошно закричала.

Быстрые перекатывания по коже с давлением, вырывали светлые волоски, растущие там в изобилии. И Карим делал все так умело, но мучительно, что она зарыдала, срываясь на крик от боли.

— От кого, ты родила?

Она не была готова к пытке, испытывая настоящий шок от орудия, что так грубо лишало ее растительности на лобке. Слезы текли по щекам градом, нос забился слизью, голова ее нещадно кружилась. Каждое его движение отдавалось нереальной болью. Как и вопрос, что он задавал снова и снова. И снова.

В какой-то момент, Арии показалось, что она потеряла сознание, находясь на необычной изломанной грани безрассудства. Пальцы Карима добрались до ягодиц, что слегка свисали с края стола и он продолжил свою пытку, лишая ее растительности и спрашивая ее.

— Чей он!?

— Чей…

— Чей он?

— Твой!

Слова вылетели из Арии словно праздничная пробка из бутылки шампанского. Умелые руки с шариком остановились. Милостиво замерли. Казалось, в комнате снова появился воздух для дыхания и жизни.

— М-м-м, здесь все такое теперь гладкое и шелковое, — заметил Карим, довольный своей тщательно проделанной работой, после некоторой паузы.

Ариа едва дышала, ощущая, как внизу все припухло и онемело. А сама она течет от реакций тела.