Мой шикарный босс

– Да уж. Прямо и слышать странно. Неужели люди могут так себя вести?! Мы обязательно разберемся. Это действительно недопустимо, я так вас понимаю! Что, прямо так и сказал? – Это примерно к концу третьего «раунда». Клиент выдохся, но все же трепыхается. Еще пара-тройка деталей, еще десять-пятнадцать минут – и все. Он сдох и замолчал. Это называется – спустить пар.

– Слушай, как ты это делаешь? – поражался Глебов, наш кадровик. Он как-то направил ко мне скандального кладовщика со склада, грозящего судом за дискриминацию по непонятно какому признаку. Ему не давали прибавку к зарплате. Ее не давали никому, но он почему-то решил, что лично его эта несправедливость оскорбляет. Через пару часов мы с ним разобрались. Он ушел на склад, а я пошла к Глебову.

– У него родились близнецы. Он оплатил лечение в больнице, они родились маленькими. Вот ему деньги и нужны. Мы можем дать ему премию и кредит в счет тринадцатой зарплаты?

– О, никаких проблем. А почему он мне не сказал? – удивился Глебов.

– Не знаю, – пожала я плечами.

Действительно, черт его знает, почему у него этот парень кричал и взывал к закону, а мне ни слова про КЗОТ и рассказал про близнецов.

– У тебя бессмысленная улыбка и жалобный взгляд. Глядя на тебя, кажется, что ты попала в это кресло случайно. – Глебов именно так пытался объяснить мои успехи как конфликтного управляющего. Впрочем, в какой-то мере он был прав. Во всяком случае, я до сих пор не могла поверить, что все так сильно изменилось. Новая работа, новый кабинет, новая зарплата. В кабинете даже было мое собственное окно, из него было видно какую-то трубу. В ясный день она весело пыхтела, выдыхая в небо облака. В серый и пасмурный – навевала индустриальную тоску. И все-таки окна мне очень не хватало все последние восемь лет. Наши окна в отделе продаж были закрыты жалюзи.

Ну, и зарплата, конечно. Правда, меня все время терзали смутные сомнения. Не может же быть, чтобы человеку платили почти на штуку баксов больше только за то, что он смотрит из окна собственного кабинета на трубу и выслушивает жалобы клиентов и сотрудников компании. Наверное, надо, чтобы я делала что-то еще. Но что? И самое интересное, что все вроде бы были мной довольны. Даже Шувалов ласково посмотрел на меня, когда я впервые появилась на еженедельном совещании с руководством. Я сидела в дальнем углу и старательно хмурила брови, потому что совершенно не понимала, чем еще я должна проявить свое участие в стратегическом планировании.

– Митрофанова, что вы решаете с компьютерами? – обратился ко мне Сашка, теперешний начальник отдела продаж.

Что делать с девятнадцатью компьютерами, я положительно не знала. Нашей вины в ситуации не было, но встречи с налоговой нам были совершенно не нужны.

– Надо искать компромисс, – выдохнула я.

Сашка посмотрел на меня с удивлением и кивнул.

– Ищите, – согласился Шувалов и добавил: – У вас неплохо получается. Главное, чтобы они не обратились в суд.

– Я направлю к ним наших специалистов, пусть установят причину. Будет легче искать компромисс, – неожиданно (даже для меня) предложила я. На этом мое участие в совещании закончилось, а Шувалов прислал мне на телефон эсэмэску «Так держать! Свободна вечером?».

«Конечно!» – радостно отписалась я и побежала трудиться на благо фирмы.

Эту эсэмэску я ждала уже пару недель. Шувалов был так занят, что я постоянно боялась, что он меня вообще в следующий раз не вспомнит. Но иногда он все же отрывался от бумаг и что-то мне говорил. Отчего мое сердце замирало и норовило выпрыгнуть из груди. И раз Шувалову нравились деловые женщины (как мне показалось на совещании), я решила стать образцовой деловой леди. Я набрала телефон клиента и, выслушав его претензии еще раз, сказала:

– Как вы думаете, что нам с вами делать в этой ситуации? Я со своей стороны сделаю все возможное, обещаю.

– Вы можете забрать компьютеры? – с надеждой спросил он.

Я помотала головой.

– Таких полномочий у меня нет. Дело в том, что для этого мне нужна бумага, подтверждающая, что сбой произошел именно из-за установленного программного обеспечения. А у нас с вами ее нет, – с сочувствием поделилась я.

Клиент задумался и пожаловался:

– Я попал на огромные деньги. Мы сорвали установку комплекса из-за этих сбоев.

– Да, кошмар. Это действительно ужасно. Чем же я могу вам помочь? – вздохнула я. – Хотите, мы пришлем программистов, чтобы перенастроить операционку. Данные, конечно, утеряны, но мы попробуем вернуть то, что удалось сохранить. Хотите?

– Можно, конечно, попробовать, – задумался клиент. Честно говоря, мне и в голову никогда не приходило, что наша фирма так кишит конфликтами и разного рода скандалами.

– Вот и отлично. Я составлю распоряжение в секретариате, и сегодня или завтра же к вам приедут программисты, – радостно заверила я клиента и повесила трубку.

Все-таки какая я молодец! Если бы не одно «но», моя жизнь была бы похожа на мечту. Это «но» по-прежнему тянуло менеджерскую лямку в отделе продаж, а при виде меня оно делало вид, что я – пустое место. И это меня страшно огорчало. Даже Хрюнина перестала хрюкать при моем появлении, а Алена Епифанцева смотрела на меня так, словно пыталась навести порчу. Если я появлялась в курилке, она бросала что-то вроде «нигде нет покоя от начальства» и моментально исчезала с презрительным выражением лица. Задевало ли это меня? Ну, конечно. Но хуже всего было то, что она распускала слухи. Однажды в туалете, сидя и аккуратно выдыхая дым в унитаз, я вдруг услышала:

– Зачем это Шувалову? Ничего ведь в ней особенного!

– Мужиков не поймешь. Зажрались. Красивые и умные им надоели, им теперь Митрофанову подавай.

– Слушай, ну кто бы мог подумать? Такая тихоня! – Я онемела и чуть не стекла в унитаз.

Дожили! Вот какие теперь разговоры можно было услышать, если получше прислушаться. Когда я натыкалась на странные насмешливые взгляды моих бывших коллег, мне хотелось закричать, что они ошибаются, что это все неправда! Но кто кого слышит в этом странном мире? Кажется, я находилась в эпицентре сплетни и могла на собственной шкуре проверить, каково, к примеру, Бритни Спирс. Мне было лучше. За мной, по крайней мере, не бегали папарацци.

Вообще, как все это странно работает! Кто поймет, что в голове у этой Алены – всю жизнь она призывала меня не упускать своего. И вот, когда я, по ее мнению, сделала именно это, она первая бросает в меня камень. Целый камнепад. И было бы за что! Подумаешь, роман с боссом! По крайней мере, что-то наподобие.

В тот день, вернее в ту ночь, когда я позвонила Шувалову, мы с ним сидели до самого утра. Мы разговаривали и смеялись. Он поил меня чаем и расспрашивал, что я думаю об этом и что я думаю о том. Что я люблю делать и что умею. Как я готовлю и какую я люблю музыку. Кажется, я даже пыталась что-то ему спеть, хотя при моем ужасном слухе это было испытанием для Шувалова. Он выдержал с достоинством. Из благодарности (не иначе) я рассказала ему про всю свою жизнь. Даже то, что сама почти забыла. Я вспомнила не только Леню, Кирилла и Сергея. Я даже вдруг вспомнила, как когда-то давно, лет в шестнадцать, у меня был парень – очень сильно любимый, с мечтами о котором я обнимала подушку. Он ушел в армию, попал во флот и ужасно страдал, что за три года его службы мир перевернется вверх тормашками. В общем, мы переписывались, и я собиралась верой и правдой ждать его все три года. Но потом появился Леонид с его популярностью в общаге и кучей обалденных анекдотов. В общем, когда тот парень вернулся со службы, я уже была с Леонидом и думала, как бы предотвратить кровопролитие. А он, стыдливо отводя глаза, сказал, что у него появилась другая девушка, и попросил прощения.

– Ну, и как же ты? Как ты это перенесла? – усмехнулся Шувалов. Часам к пяти утра мы перешли на «ты».

– Очень тяжело. Особенно если учесть, что в тот момент я уже была беременна Никой. Но в целом все сложилось удачно. Хотя знать, что тебя бросил даже парень, у которого три года никого не было… сомнительное удовольствие.

– Вот я слушаю тебя и думаю: а где все это время были нормальные мужчины? Какие-то одни придурки и неудачники.

– О, придурки и неудачники – это моя специальность, – гордо подтвердила я. – У меня, наверное, магнит для них! Или GPS-сигнал.