Мой сияющий тиран

– Везите в реанимацию, – велела Татьяна санитарам, улыбнулась с благодарностью. – Займешься ею?

Я кивнула, продолжив обход, и понимая, что месяц иголок этой девушке обеспечен. И о чем она думала? Девушка конечно красивая, но у артиков целые гаремы своих жен. Они называли их Таухуа. И свозились туда красавицы со всего света.

Конечно, таухуа пополнялись и зависели от положения и чина арктика. Чем старше ранг, тем больше девушек. Прямо отряды смертниц в контрационных лагерях. Каждый раз, когда я думала об этом, меня непроизвольно передергивало.

К обеду я раскидалась с рутиной, расположившись в столовой для персонала и апатично потягивала чай. Ко мне подсела Татьяна. Она прекрасный реаниматолог, но вот с обнимашками, что делать, терялась. Привезут дуреху, вроде в норме, только не в себе, а она через день-два раз и обернется отказом органа, который с виду и целый и здоровый. Мы с ней сработались за последние месяцы. Наш главный, нам даже премию обещал.

Она села и протянула открытый контейнер с салатом.

– Ешь, давай. Знаю ведь, что экономишь на всем.

Татьяне повезло, она не симпатичная и ее персона кажется не интересной арктикам. Она вполне устроилась в новом мире, не то что я. Вышла замуж, но вот детей не хотела. И я ей откровенно завидовала.

– Много вам еще, – спросила она, наблюдая, как я взяла вилку и начала есть.

– Много, – солгала я, не признаваясь, что мы и в самом деле экономим, но вовсе не на билет до Австралии.

– Красивая ты Злата, просто чудо, что тебя стороной обошли. Видно бог тебя любит…

Я соглашаясь кивнула, только слегка потупила глаза, чтобы Таня не заметила, как изменился мой взгляд.

– Потому своих не хочешь?– перевела тему в более спокойное русло.

– Да, куда? Надеяться только, что пацан будет. А если девчонка? Горя не оберешься. Знаешь, что стряслось с нашим рентгенологом?

Я покачала головой, продолжая жевать салат.

– Дочь забрали. Он в долги влез, продал все что мог. Думал, выкупит или украдет, – она замолчала, тяжело вздохнув, отодвинула свою порцию.

По громкоговорителю раздался сигнал 357.

– Еще привезли, – встала, собираясь в приемник. – Ты ешь. Приму, посмотришь позже.

– Так и что, – спросила я, понимая, что не видела его уже недели три.

– Повесился, – бросила Таня, и вышла из столовой.

Есть расхотелось.

Проклятые арктики. Я не по слухам знаю, как родители влезают в долги. О каком билете в свободную землю может идти речь, когда нам выжить бы до ближайшей зарплаты. Моя мама в свое время, точно также влезала. Продали все и даже больше. И теперь мы эти самые долги отдаем.

Она. Предложение от ламы, долг платежами красен.

День прошел, вечером ничего не образовалось, и мне нужно было успеть еще на одну важную встречу. Раз в месяц я стабильно, где бы ни жила, приезжала в местный аэропорт, старомодный и грязный. Отсюда летали в Австралию. И самое существенное он был безопасным. Это не огромный аэровокзал, откуда уходят новые шаттлы не только на другие континенты, но и на орбиту. Арктикам он не интересен, потому нет в нем современной системы слежения.

Моими связными водились самые разные люди. Всегда мужчины. И чаще буддийские монахи. Бритые парни в оранжевых и малиновых тканях. Они молча брали очередной транш за кредит, и уходили. Мне так даже легче.

В этот раз образовался сюрприз. Меня дожидался европеец в спортивном костюме и кедах, с цветными очками на кончике носа. Молодой парень, уж больно крученный. Важничающий. Оглядел меня с ног до головы. Ну, да вся закутанная в одежду и шарф. Оценил мою книгу по иглоукалыванию и поднявшись с корточек, вальяжно подошел.

–Пс, малая, ты-гэй, топой. Бойчее.

Я растерялась. Обычно, такого не было. Сомневаясь, идти или не идти. В сумке лежала крупная сумма денег. Но парень уже дошел до угла, притормозил, метнул недовольный взгляд через плечо и исчез.

Я последовала следом. Через несколько поворотов, мы оказались в глухом тупике, где и света-то едва хватало, от одной жалкой тусклой полосы неона.

– Вот деньги, – я полезла в сумку.

Но так и не вытащила, к нам подошел старик с необычными четками. Человек, которого я не думала уже когда-либо увидеть. А четки так вообще раритет, в них каждая бусина была не круглой.

От неожиданности я открыла рот, понимая, вышколенное тело само уже кланяется в стойке ученика дацана (Гэцула). Он поклонился в ответ. На вид ему под 90, и никто не знал, сколько наверняка.

Подобная встреча могла означать что угодно, и это тревожило.

– Деньга больше не потребнэ, – бросил парень, разглядывая меня бесцеремонно, нагло, отошел в сторону и встал на страже, пока я, начав заметно нервничать, не могла придумать ни одной причины для подобной встречи.

– Нужно твое сердце, – сообщил Жуан-Ди, отчего оно у меня забилось резко, быстро переходя в сумасшедший ритм.

– Для кого?

А что я могла еще спросить. Зачем ему мое сердце? Мое сердце давно мне не принадлежит.

Окинул взглядом меня, как умел смотреть только он проницательно, зорко, а ты в ответ ничего не можешь прочесть.

– Велигор Янчжун.

Голова закружилась от этого имени и фамилии. Господи, только не этот арктик. Только не он. Я тяжело и очень глубоко потянула в себя неподвижный воздух закутка. Облизнула губы.

– Это больше, чем мой долг, – очень не хотелось торговаться, но когда на кону собственная жизнь, приходится.

Человек, стоящий передо мной был моим учителем, но никак не тем, кто борется с арктиками. До нас до всех доходили слухи о том, что группы людей, в основном из бывшей элиты, не смирились со своим положением в новом мире. Они мечтали изгнать врагов и боролись с ними, как могли. На мой взгляд, борьба шла не равная и потому бессмысленная. Как говорит моя мама «Таракан на тапок войной не ходят».

– Трохи все пройдет добренько, тоды получишь билет, малая, для себя и для мамки.

Встрял парень.

– Что от меня требуется, – только и спросила я, понимая, что такой шанс выпадает только один раз в жизни.

– Торгуешь малая? Если хотя бы один из них усохнет, чуешь, какая волна пойдет?

Я выкатила глаза. Парень вообще в курсе, что арктики бессмертные?

– Я похоже на камикадзе?

– Так тебе не вилы в руки сую. Встретиться с одним перцем сподобься, макулатуру скинь. Без возмущения полей. Так, чтобы ни один бес трохи, не за мог от волнения. Даже ряби в уме не набачил. И вали. Че ломаешься? – похоже, у парня терпение было на исходе.