Мой сладкий грех

Мы направляемся в сторону дома, издали нам навстречу несется огромный доберман, я теряюсь и беру Назара за руку.

— Не бойся, он не тронет, Привет, Оскар!

Пес, приблизившись, радостно виляет хвостом и трется об его ногу.

— Хороший, хороший, давно не виделись, — гладит Волков его по голове.

— О, смотри, Оле тоже не терпится, — смеется Виктор.

Он кивает наверх, из окна дома выглядывает женщина и машет нам рукой. Назар тоже поднимает руку и приветствует ее. С пирса поднимаемся по бетонным ступенькам в красивый, вымощенный брусчаткой двор, клумбы засажены разнообразием вечнозеленых, яркими петуниями и портулаком. Здесь так мило, мне нравится с первого взгляда.

Пока идем, мужчины обсуждают катер, я в разговоре не участвую. Рассматриваю и беру на вооружение необычную форму клумб, невысокий кованный заборчик по периметру и вазоны с геранью.

Когда заходим в дом, нас встречает та самая Оля. Это жена Виктора, приятная блондинка такого же возраста, может чуть моложе.

ЗнакомимсяОна приглашает в гостиную, проходим, Назар отдает пакет хозяину. Виктор открывает и заглядывает внутрь.

— Ого! Сильно! Спасибо. Оля, ты только посмотри.

Он вытаскивает несколько красивых бутылок спиртного. Одну из них рассматривает пристально.

— Коллекционное? С ума сойти! 30 лет выдержки, это прям для души, — улыбается.

— И от души, — говорит Назар.

В просторной гостиной целая стена отведена под бар. Открытые и закрытые стеклом полки ломятся от множества различных бутылок, понимаю, что хозяин коллекционирует их, выпить все это невозможно и за год.

— Оля, и твои любимые, — Виктор достает пачку шоколадных конфет с ликером, передает ей.

— Не забыл, — улыбается Ольга, — спасибо.

Мы переодеваемся из пляжной одежды, мужчины отправляются жарить шашлыки, а хозяйка дома приглашает меня помочь ей на кухне.

Нарезаем овощи, фрукты, набираем на разнос посуду, бокалы и выносим все это в беседку. Сервируем стол, я делаю конвертики с бантами из салфеток и вкладываю в них приборы.

— Как здорово! — восхищается Ольга. — Я так не умею, покажи.

Показываю медленно.

— Это не сложно, нужно просто руку набить.

— Чем ты занимаешься, Ника? Учишься, работаешь?

— Заканчиваю вуз. Пишу диплом. Я дизайнер.

— Так вот откуда такая тяга к красоте, — улыбается она. — А с Назаром где познакомились?

— Я с ним всю жизнь знакома. Наши родители дружат, сколько себя помню.

Оля немного стопорится.

— Так вы друзья или встречаетесь? Назар никогда не приводил к нам девушек.

— Встречаемся.

Почему-то, последняя фраза Оли ложиться мне на душу лечебным бальзамом.

Мужчины приходят с целым блюдом готового шашлыка, и мы садимся за стол. Назар пить отказывается, потому что еще вести катер, я тоже за компанию с ним, а Виктор с Ольгой открывают бутылку вина.

В разговоре выясняется, что Виктор практикующий хирург и живут они в Гамбурге.

В первый же год своей работы там, Волков получил перелом кисти во время боя, но не обратил внимание и продолжил его. Победил, но рука после того, как сложили и он относил гипс, долго не восстанавливалась. Промоутер грозился подать в суд на клинику, требовал исправить ситуацию. Назару все это надоело, он обратился в клинику ближайшую от своей квартиры и неожиданно попал к русскому хирургу. Виктор работает там уже семь лет. Оказалось, что кости сложили неправильно и пришлось делать операцию. Виктор сделал все в лучшем виде. С тех пор они подружились. А здесь на юге Ждановы купили себе домик по совету Назара, и не пожалели об этом ни разу. Приезжают в отпуск только сюда, подальше от городской суеты и дышат свежим морским воздухом по два месяца в году: летом и зимой.

— Самое смешное, — говорит Оля, — что я всегда была равнодушна к спорту вообще, а к боксу тем более. А потом стала ходить с Витей на каждый бой Назара и по телевизору ни разу не пропустила.

— А ты как, так и не решился вернуться? — спрашивает Виктор.

Назар становится серьезным, как-то сжимается даже.

— Как слепой котенок, не знаю куда двигаться. Не отпускает пока… — впервые слышу от Назара об этой ситуации.

— Значит, нужно еще время…

— Время все больше затягивает остаться здесь. Купил дом, взял на себя эти отели, только начинаю понимать, что к чему. Поначалу вообще не нравилось, не мое. Сейчас еще и ремонт затеял.

— Ты и ремонт? — удивляется мужчина. — Не представляю совсем.

— Этим Ника занимается, — улыбается Назар, — я только оплачиваю.

— А, ну тогда да. На новоселье пригласите? — подмигивает мне Виктор.

Я поднимаю глаза на Назара, не знаю, что отвечать. Он улыбается, обнимает меня за плечи, прижимает к себе.

— Пригласим, — снова поворачивает ко мне голову. — Где-то через месяц?

— Угу, — киваю я и получаю неизмеримый прилив теплоты и радости от того, что он дает им понять, что я с ним сейчас и через месяц, и в его доме тоже своя.

Ужин получается уютным и умиротворенно-атмосферным. Время проходит нереально быстро, солнце село за горизонт и Назар сообщает, что нам пора обратно. Прощаемся с хозяевами, они проводят нас на пирс, берут с нас обещание, что мы приедем к ним еще, и мы уезжаем.

В «Якорь» попадаем почти затемно. Назар берет меня за руку, скрещивает мои пальцы со своими и крепко сжимая, выводит с причала на аллею, ведущую в отель. Я без вопросов следую за ним. Все равно куда, лишь бы побыл со мной еще, не хочу расставаться.

— У Ждановых есть дети?

— Нет, они не могут их иметь, по медицинским показаниям.

— Жаль, такие позитивные люди.

— Да, у каждого свои болевые точки. Их, вроде, не видно, а периодически щемит.

Говорит о них, но я слышу в словах отголоски и чего-то личного. Сегодня за шашлыком я поняла, что не все так просто с уходом Назара со спорта. Но пока не решаюсь завести разговор об этом.

— И знаешь, я вообще не чувствовала, что они старше, в общении молодые и современные.

— Я когда в Гамбург приехал, первые месяцы думал завою. Кроме тренировок, ничего не радовало. Все чужое: язык, люди, культура. Порой, даже давил депресняк. А когда с ними познакомился и они стали в гости приглашать, прямо отлегло. У них там еще среди друзей три семьи русские. Все кучкуются вместе, помогают друг другу. Я и с местными многими подружился за эти годы, но, когда накатывало, шел к своим. Там наш менталитет, наши шутки, наша пища. Единственное, что мы взяли от немцев, как любимую привычку — зимой варили на праздники глинтвейн. Оля, шутя, называет его немецкий рождественский компот.