Мой страстный космос

У меня болело все тело, голова раскалывалась, к горлу подступала тошнота. Единственное, чего хотелось – чтобы все поскорее закончилось.

Как обычно ближе к финалу, ящеры вдруг упали на сцену и пропали. Исчез доисторический лес, гигантские насекомые растворились прямо в воздухе, на лету.

Публика ахнула, притихла, оценив – что все увиденное – от взмаха крыла стрекозы до последнего шипа на хвосте тираннозавра – материальная иллюзия, плод нашей «магии».

Секунда, другая, обратный отсчет. Ящеры, папоротники, хвощи, насекомые… Они появились на сцене одномоментно. Мы запрыгнули на спины доисторических скакунов, сделали круг почета и скрылись за кулисами.

Я добралась до гримерки по стенке, шатаясь, на заплетающихся ногах. Рухнула в кресло, откинулась на спинку и прикрыла глаза. И когда я уже думала, что все, тяжелый день окончен, сзади, с кушетки послышался насмешливый мужской голос.

Он прямо ударил по ушам, по нервам, по больной голове.

– Так вот ты какая, сэлфийская танцовщица. Должен признать, ты меня впечатлила. Почти все ваше представление впечатлило, но ты – особенно.

Я с трудом развернулась в кресле – просто повернуть голову не получалось – в шею выстреливала дикая боль.

Он развалился на кушетке в такой позе, словно хозяин тут, в моей гримерке. Вельтанин… очень высокий, широкоплечий, мужественный, пожалуй, даже слишком. Квадратная челюсть и высокий лоб выдавали в незнакомце упрямца каких свет не видывал. Фиалковые глаза смотрели с прищуром, с издевкой. Или мне только почудилось?

В расстегнутом вороте черного мундира охотника виднелись мощные грудные мускулы. Вельтанин пригладил рукой белые как снег волосы, откинул за спину длинную косу – визитную карточку мужчин это расы – и привстал.

Я уже сталкивалась с мужчинами этой расы, очень похожей на людей, только словно во всем лучше. Крепче, породистей, брутальней. Вельтане считались лучшими воинами и любовниками среди гуманоидов Галактики. Женщины гуманоидных рас падали к их ногам штабелями. Наверное, поэтому лицо незнакомца излучало такое самодовольство, граничащее с наглостью.

Вельтанин неспешно подошел, склонился над моим креслом так, что наши лица разделяли считанные сантиметры.

Пахло от громилы приятно – чем-то вроде свежих огурцов. Но я-то отлично знала – вельтане мужской парфюмерией не пользуются. Просто и здесь они превосходили человеческих мужчин.

– А ты ничего, – расплылся в кривой улыбке инопланетник. – У меня уже были сэлфийки. Но ты – просто нечто. Сколько тебе лет?

Эммм… Неожиданно. Обычно меня спрашивали о размере бюста, о том, в каких позах предпочитаю заниматься сексом. А тут возраст… Я быстро заморгала, пытаясь сообразить – откуда столь странный вопрос, когда вельтанин соизволил объясниться:

– Слышал, последнее поколение сэлфиек получает способности чуть ли не с рождения… Хочу знать, совершеннолетняя ли ты? Может даже то, что я нафантазировал с тобой в главной роли, незаконно на многих планетах Союза…

Он сверкнул глазами и напрягся. Горячее дыхание инопланетника пошевелило волосы.

Непостижимо… но он чем-то меня привлекал. Да, вот такой наглый, беспардонный, взвинченный… И только сейчас я сообразила, что же еще показалось мне таким странным в незнакомце. От вельтанина совсем не пахло спиртным. Вообще!

Во время нашего представления охотники не просто выпивали, они «нажирались», как говорили во времена моей юности на Земле. А этот… этот выглядел трезвым, как стеклышко.

Сил на то, чтобы оттолкнуть нахала, уже не оставалось. Я лежала в кресле и наблюдала.

– Так сколько тебе? – повторил вельтанин, и фиалковые глаза его полыхнули незнакомым пламенем. Руки мужчины сжали подлокотники с такой силой, что ткань скрипнула, жалуясь на невежливое обращение.

Я наконец-то собрала себя по кусочкам, немного встряхнулась и присела повыше. Мысли собираться не желали – разбегались, как муравьи из разоренного муравейника. Вельтанин навис надо мной – такой мощный, такой возбужденный. Я чувствовала тепло инопланетника. От него исходил настоящий жар.

– Я жду ответа! – возмутился мужчина так, будто я обязана перед ним отчитываться.

– Мне очень много лет, юноша, – выплюнула я как можно более пренебрежительно. Так что шел бы ты к менее опытной женщине и там играл бицепсами. Вдруг она впечатлится?

Вельтанин резко выпрямился, будто шест проглотил, и показался мне просто громадным.

– Цыпочка с норовом? – хмыкнул он и прищурился. – Да ла-адно! Все вы одинаковые! Вы же не просто так тут работаете! У вас нет мужей или мужчин…

И тут я резко очнулась. Усталость как рукой сняло, сердце забарабанило в ушах строевой марш, возмущение поднялось горячей волной. Даже виски заныли. Я встала, скрестила руки на груди и процедила:

– Слушай, ты, охотник… как там тебя! А не пойти ли тебе в холодный душ? – в один шаг я преодолела расстояние до мужчины, накрыла рукой твердый бугор на его брюках и сжала так, что тот запульсировал. Вельтанин задрожал, из горла его вырывалось рычание. Горячая, как печка рука, перехватила мою ладонь и рывком оторвала ее от свидетельства его восхищения.

Вельтанин нахмурился, резко выдохнул, и вдруг прижал так, что я едва могла глотнуть воздуха.

– А ты дерзкая, верно? Значит, не малолетка! Значит, я вполне могу с тобой поразвлечься! Ну же, красотка… я тебе хорошо заплачу… Тебе понравится, даю слово… Главное успокойся и не рыпайся… И, может быть, даже прокатишься на охотничьем транспортнике.

Он наклонился, шумно втянул запах моих волос, зарылся в них носом и зарычал. Я знала, что вельтане очень чувствительны к запахам, особенно к женским. От одних их воротило, другие – притягивали как магнитом. Очень некстати, нелепо и неожиданно, но крепкое возбужденное мужское тело вызвало во мне бурю желаний. Не убить нахала, нет. Прильнуть, поцеловать… и даже больше.

Вельтанин словно почувствовал. По-хозяйски провел руками по спине, опустился к ягодицам и стиснул их, вжимаясь в мой живот выпуклостью на брюках.

Еще одно рычание, резкий выдох… и я немного пришла в себя. Что я делаю? Мерзавец обращается со мной как с дешевкой, а я… млею в его руках, позволяю себя… щупать?

Щеки загорелись, уши тоже. Я уперлась руками в грудь вельтанина, попыталась оттолкнуть его. Но, кажется, проще было сдвинуть небоскреб.

Мужчина вгляделся в мое лицо и прищурился.

Я набрала в грудь побольше воздуха, призвала всю ярость, все возмущение и выпалила:

– Слышь, ты! Самец недоделанный! Немедленно покинь мою гримерку! Или позову охрану!