Мой сводный подонок

– Теперь мы домой?..

Жду ответа, зависнув на сильной ладони, сжимающей оплетку.

– Ты хочешь?

Качаю головой. Вечер странный, абсолютно ненормальный, но домой уже не хочу.

– А ты? – спрашиваю, направляя свой ответ все тому же лобовому стеклу.

– Ты обещала показать свое веселье. С моим мы определились как «непотребное». Так?

Бой, полуголый Шахов, визг и восторг толпы – преимущественно кричал женский пол – вкус шампанского. Это стопроцентное «непотребное» веселье.

И где та скромная девочка Лиза?

– Мое веселье точно не понравится тебе, Пиппин, – поджимаю губы. На них совсем не осталось помады. И я, черт возьми, об этом думаю и даже сожалею.

– Шоппинг?

Намечается волна нормального общения. Расслабляет. Откидываюсь на спинку. И плевать на резинку чулок, на которую то и дело поглядывает Фил. Я его не привлекаю!

– Нет.

– Кормить бездомных?

Прыскаю от смеха, но надо бы упрекнуть. Тема далека от веселья. Но тон, взгляд, который полетел в меня, полуулыбка…

– Нет.

– Развлекать детей? Анимация?

Старается!

– Снова мимо, Пиппин.

Хочется, чтобы угадал. Вдруг, мы не так далеки друг от друга, как кажется. Иногда Шахов может быть нормальным. Редко, но Филипп не безнадежный.

– Сдаюсь. В любом случае, твое веселье будет странным, как и ты сама.

Нет, мы далеки друг от друга.

Продолжаю улыбаться и вроде как слова его необидные. Фил же не виноват, что в его понимании я странная. Но теперь домой хочется. Туда, где бабушка пироги по воскресеньям печет.

– Мы с девчонками всегда танцевали, когда грустно и нужно развеселиться.

– Танцы?

– Угу. Но движения должны быть смешными.

И зачем я ему все это рассказывала? Шахов же рассмеется мне в лицо. Лучше сидеть перед ним без одежды, не буду тогда казаться уязвимой, как сейчас.

– Например?

Самое время включить кондиционер на градусов десять. От его вопроса в солнечном сплетении жар.

– Никому не расскажешь, не покажешь?

– Всем расскажу и покажу, – серьезно отвечает. Когда Шахов врет, он смотрит прямо, но сквозь. Как сейчас.

Выдохнув, вытворяю какую-то дичь. Двигаю руками, шеей, как гусь, зажимаю пальцами нос и «тону»… Все это без музыки.

Боже, это позор.

Фил при этом издает один короткий смешок.

– Поздравляю, Лиззи.

– С чем? – останавливаюсь. Подвоха жду.

– Вы в танцах.

Шахов улыбается. Не той дьявольской улыбкой, от которой подкашиваются ноги, пренебрежительная ухмылка, а… Простой, мальчишечьей.

Красивым становится.

– Повторишь потом? Под музыку?

Фил едет медленно. Мне хочется думать, что специально. Ведь дороги пустые, и до дома Шаховых можно доехать за двадцать минут. Или меньше.

Мы в машине уже минут сорок.

Просто едем вперед.

– Никогда, Пиппин.

– Знаешь пословицу?

Глаза закатываю. Вновь флиртую? Мои чулки все еще видны Шахову. Это уже не флирт, это – соблазнение. Спешу умерить ответную улыбку.

– Никогда не говори никогда? – умничаю. Так-то я умная.

– «Никогда» наступает быстрее, чем думаешь, Лиззи, – и подмигивает.

Он, черт, подмигивает! Бросает взгляд то на дорогу, то на меня. И… Нам хорошо сейчас.

Заканчивается все в тот момент, когда я вижу шлагбаум. Затем знакомые дома, заборы. Нельзя признаваться, что я бы растянула сейчас время, как резинку. Я и так перед Филом слишком открытая, а он все еще… Подонок.

– Спасибо за компанию, Пиппин, – сердце бушует. Прощаться надо, хоть и живем друг напротив друга.

– Понравилось?

– Компания твоя? Ну, ты был неплох.

Филипп увлажняет свои сухие губы кончиком языка, я внимательно слежу. Повторяю, мои губы тоже сухие. Без помады ведь!

Машину Шахов остановил до ворот, ведущих к дому, и далеко от фонаря. Нас не видно. Мы – тайна для всех.

– Награда полагается? – серьезным голосом спрашивает.

Отчего-то на губы его смотрю. День за днем я становлюсь легкомысленней. В чем-то шальной. Это новая Лиззи доставляет мне неприятности, но она мне нравится.

– Возможно. Одна, совсем маленькая.

– И какая?

– … Поцелуешь? – от сорвавшегося с языка вопроса хочется прикрыть лицо руками. Оно горит.

– Твоя очередь, Лиззи. Покажи, чему научилась.

Глава 18

Филипп наклоняется. Его дыхание касается моей щеки, затем он проводит по ней большим пальцем. Я знаю, что еще несколько дней назад его губы в этот момент накрыли бы мои, но этого не происходит сейчас.

Шахов выжидательно смотрит и ждет, пока я, вот, черт, его поцелую.

Настоящее мучение. Я никого и никогда в жизни не целовала. Ну, по крайней мере так, как этого требует Фил. Нерастраченный воздух застревает где-то в легких. И выдохнуть от волнения не получается.

– Смелее, Лиззи. Я не укушу. Пока…

Тянусь к Филиппу. Чуть приоткрываю рот, захватываю его нижнюю губу. Она мягкая и горячая.

Хочется, чтобы он уже начал отвечать.

Его рука ложится на мое бедро, вверх ползет. Вот уже проворные пальцы обводят резинку чулков. Я дергаюсь и чуть прикусываю.

Дыхание перехватывает.

И Фил целовать меня начинает. Не думала, что будет делать это так нежно. Мягкие, влажные от моей слюны губы ласкают мои. Оттого, что Шахов вытворяет все медленно, с чувственностью, волна дрожи прокатывается по телу и останавливается в животе. Она в шар превращается и разрастается в объеме.

А потом он усиливает напор, прижимаясь ко мне теснее. Перед глазами его сильное тело. Полуголое.

Когда кончик языка трогает мою нижнюю губу, втягиваю воздух через нос.

Я растворяюсь в этом поцелуе.

Рука Шахова настойчиво поглаживает, двигается все выше и выше, пока не добирается до самого главного.

Упираюсь ладонями в широкую грудь. За ребрами громко бьется сердце, его пульс отражается эхом в моей голове.

– Фил…

– Я просто потрогаю. Расслабься.

Поцелуй продолжается. И сейчас он такой, как и сам Шахов. Опасный, чуть грубый. Я чувствую подразнивающие прикосновения языка к моему.

Все внутри бушует, и надо бы сопротивляться.