Мой тайный мир

— Так как же мне стать экспертом по барсукам? — явно глумясь, отозвался он.

Я тут же подумала, что меньше всего на свете мне хотелось бы, чтобы этот тип стал консультантом по барсукам. Хоть я не видела его в глаза, но всей душой чувствовала, что не принимаю его, не доверяю ему.

Тем не менее я прямо ответила на поставленный вопрос. Если он хочет вступить в Группу по защите барсуков, пусть походит на занятия — там его научат, как распознавать следы и другие признаки пребывания барсуков. Пройдет какое-то время, и при помощи других членов группы, а также путем участия в разрешении барсучьих проблем он накопит достаточно опыта. Тогда ему выдадут персональную карточку, дающую право консультировать от имени группы. Поняв, что меня не переломить, мой собеседник резко швырнул трубку.

— Кто это?! — спросил Дерек, во все время разговора си девший в кухне и слышавший его. По тону моего голоса о понял, что это была не очень-то приятная дискуссия.

— Так, один хмырь, — отрезала я.

…Пришел март, принеся с собою первого в моей жизни пасынка-барсучонка (за коим чередой последовали другие), весной всегда наступает сумасшедший период — мы все (кроме Дерека) с замиранием сердца ждем его прихода. Начинается круговерть бутылочек, лужиц, грязных полотенец, тазиков для стерилизации сосок — в общем, время, когда то и дело срывается с губ: «Чтобы я еще раз в это ввязалась? Да никогда больше!» Летом, в более спокойные дни, садишься и думаешь, как же ты все это выдюжила? Да и стоит ли игра свеч? Но знаем, что стоит и что все повторится сызнова.

Я вспомнила о разговоре с мистером Флэксом, когда в августе мне позвонил молодой человек, которого звали Питер, тоже из Уэмбдона. Как-то он прогуливал собаку возле полей Флэкса и увидел, что тот поставил перед норами «барсучьи ворота» — специальное устройство, открывающееся только в одну сторону и не дающее барсукам войти обратно. Я объяснила Питеру, что я в курсе этой истории.

— Я сказала мистеру Флэксу, чтобы он запасся лицензией на перемещение барсуков со своего поля. Если он выправил документ как следует, по всем правилам, то ворота поставлены по закону. Как только барсуки переселятся в другие места, он имеет право сооружать здесь что захочет.

— Так, — с сомнением в голосе сказал Питер, — а если кто-нибудь снимет у него эти ворота?

— Ну и позор на его голову. Ворота должны простоять минимум три недели — тогда можно быть уверенным, что ни одно животное, покинувшее гнездо, не вернулось обратно. Тот, кто поставил ворота, будет регулярно осматривать их — не заклинило ли, не прокопали ли барсуки новый ход. Если что-то случится, исправит и будет снова ждать три недели. Утомительно, но не страшно.

— Да, да, — сказал Питер, поняв свою ошибку.

— Кстати, — продолжила я, — куда ты отнес эти ворота?

— Да поставил рядом, чтобы они не загораживали вход в норы. Я их не повредил.

«Ну и прекрасно, — подумала я, — что собственность осталась неповрежденной».

— Окей, — закончила я. — Большего на данном этапе мы делать не можем. Давайте запишу ваш телефон.

Я записала телефон, а сама думаю: какой же олух из числа наших консультантов дал ему совет снять ворога?! Понимаю, Питер действовал из лучших побуждений, но есть же такие фанатики, которые готовы попрать права человека на собственность даже в тех случаях, когда это вовсе не обязательно.

Надо ли говорить, какой ущерб репутации Групп по защите барсуков наносят такие «природозащитники». Представляю себе, какие рожи корчили рабочие, когда выполняли указания то снять ворота, то поставить на место. Ну ничего, надеюсь, когда ситуация прояснится, останутся в покое и люди и ворота.

Но Питер снова позвонил в конце августа. По голосу его было ясно, что он волнуется. «Барсучьи ворота» так и не поставили на место, хотя прошло уже две недели, а сооружение капитальных ворот вот-вот начнется. Я встревожилась не на шутку — неужели мистер Флэкс решил действовать самочинно после всего, что я ему объяснила?!

Я решила выяснить, была ли выдана мистеру Флэксу лицензия на проведение строительных работ в поле. Обратилась в Природоохранное агентство — нет, никакой лицензии оно не выдавало. Позвонила в министерство — ответ тот же. Ни о каком мистере Флэксе здесь и слыхом не слыхивали.

Если «барсучьи ворога» поставлены без лицензии, выданной одной из двух вышеназванных контор, это считается противозаконным. Я поняла, что самым правильным будет съездить в Уэмбдон и посмотреть, что же там на самом деле происходит. А нужно будет, так и вызову полицию. Этим я, конечно, превышу свои полномочия, но другого выхода нет.

…Дело было утром в пятницу. Первое, что я сделала, — сфотографировала свежий номер утренней газеты в качестве свидетельства, в какой день были сделаны съемки. Прибыв на поле, я нашла его значительно более заросшим, чем в прошлый раз, и мне приходилось продираться сквозь заросли ежевики и крапивы. Хватаясь за стволы молодых деревьев, я поднялась по крутым уступам. Там было по-прежнему много хоженых барсучьих троп, тянущихся от одной норы к другой. С левой стороны от каменоломни я увидела сваленные в кучу «барсучьи ворота». Я сфотографировала кучу и ямки, показывающие, что когда-то они сюда были вкопаны. Я также сфотографировала единственные ворота, которые почему-то остались на месте, но из-за того, что их поставили кое-как «барсуки сорвали сетку и свободно проходили туда и назад. Барсучьи тропки тянулись ко всем норам — значит, животные по-прежнему жили здесь. Кроме того, я сделала несколько снимков окрестных достопримечательностей в доказательстве, что съемка документальная, сделана на месте и я ничего не подстроила нарочно.

Мне, конечно, не хотелось впутывать в это дело полицию, и для подстраховки я еще раз позвонила в министерство. Там» подтвердили, что никакой лицензии никакому мистеру Флэксу выдано не было.

В пять часов вечера того же дня я отправилась в Бриджуотерский полицейский участок и спросила, может ли офицер полиции проехать со мной до такого-то поля — я подозреваю что имело место вторжение в барсучьи гнезда. Полицейский участок закрывался на уик-энд, и поехать со мной никто не мог; но я поговорила с одним дружелюбным офицером, который знал мистера Флэкса, и он сказал, что завтра позвонит ему и выяснит, есть ли у того лицензия.

Больше всего я боялась, что работы, как и было запланировано, начнутся уже во вторник, а барсуки все еще будут находиться в своих норах. Я упросила полицейского: даже если мистер Флэкс получит лицензию, пусть прежде поставит на место «барсучьи ворота» и подождет положенный срок — только в этом случае можно начинать капитальное строительство. Полицейский заверил меня, что все будет как положено.

Я вернулась к себе на ферму с сознанием того, что сделала все возможное. Тем не менее, хотя полицейский и уверял, что мне самой не надо беспокоиться и звонить мистеру Флэксу, я печенкой чуяла, что дело примет серьезный оборот.

Поздно вечером того же дня мне позвонил некий чиновник, из министерства сельского хозяйства и извиняющимся тоном сообщил, что они нашли-таки лицензию, выданную мистеру Флэксу. Удивительно, как это они засиживаются там допоздна, подумала я. Мы обсудили ситуацию, и я доложила, что ворота сняты и представителям министерства нужно проверить, все ли дальше пойдет по правилам. Я сообщила также, что доложу о ситуации в полицию. К сожалению, я не могла дозвониться до офицера полиции, с которым имела беседу, — ничего, позвоню завтра утром, а к тому времени он успеет переговорить с мистером Флэксом.