Мой Темный Квартет

«Вот и отлично»

Народу в магазине немного, чему я, несомненно, рада. Сам он просто огромный, десятка три стеллажей до полотка, забитых всем, чем только можно. Беру корзину и, медленно двигаясь мимо стеллажей, сбрасываю в нее воду, банки колы, чипсы, яйца, хлеб, салфетки. Дойдя до отделения «химии», кладу мыло и туалетную бумагу, так как не проверила их наличие в доме. Возвращаясь к кассам, останавливаюсь около стенда с журналами, прыгая глазами от одного к другому. Наткнувшись на нужный, тянусь к нему, но делаю неловкое движение, и стенд начинает падать вперед. Пытаюсь удержать его, но тут слышу громкое «черт» из-за него. Испугавшись, чуть не отпускаю его, но мужские руки с той стороны помогают мне привести все в первоначальное состояние. «Потерпевший» обращается ко мне, все еще фиксируя стенд.

– Поаккуратней!

– Я... да … прости, – лепечу я, подхватываю корзину и спешу к кассе, слыша за спиной голос парня:

– Айз, ты там жив?

– Меня стендом не убьешь, Геракл, – отзывается похожий голос, и я краем глаза, наконец, вижу двух парней, видимо, близнецов, с русыми волосами в ярких футболках. Быстро оплачиваю покупки, как попало, запихивая продукты в пакеты, и выбегаю на улицу, устремляясь к дому.

«Фуф... как я же я все-таки неловкая»

Остаток дня уходит на разбор чемодана. К часу ночи я убираю пустую сумку под кровать и смотрю на немного изменившуюся комнату: появились книги, на полках лежит одежда, вместо старого постельного белья – мой любимый комплект, напоминающий звездное небо. Абсолютно валюсь с ног, поэтому успеваю только поставить будильник на 6:30 и валюсь прямо в одежде на кровать, засыпая тут же. Проснувшись от навязчивой мелодии, проклиная будильник, встаю и иду в ванную, привожу себя в порядок и, вернувшись в комнату, открываю шкаф, чтобы выбрать одежду в первый школьный день. Джинсы или юбка? Рубашка или свитер? Туфли или кеды? М-да уж... Наконец останавливаюсь на любимом свитере, натягиваю колготки, короткую юбку, высокие кроссовки-ботинки, совсем чуть-чуть подвожу глаза черным карандашом и, накинув на плечо сумку, выхожу на улицу, закрыв дверь. Пожалуй, я могу привыкнуть. Добираюсь до колледжа за полчаса до начала занятий. Вот и отличненько. Но подойдя к входу, ноги начинают дрожать, и я останавливаюсь, глядя на незнакомое здание. Чувствую себя неловко, и, несмотря на солнце, ежусь от холода.

«Ну же, Маллейн, возьми себя в руки. Такой же городок, те же подростки, те же занятия... Соберись»

Я, сделав серьезное лицо, решительно берусь за ручку, открывая дверь в новую жизнь. Вот и я.

====== Глава 1 – 10. ======

1997 год

– Маааааам! Чак опять забрал мою машину! Мою машинку! – Неправда! Это моя! – О Боже, – далеко уже немолодая женщина облокотилась о столбик качелей, глядя на двоих своих сыновей. Чак и Айзек — близнецы, некоторое время даже она их путала, так как в них не было ни малейших различий. Она вздохнула и медленно опустилась на скамейку, устало улыбнувшись. Ее блеклые глаза проследовала по площадке и остановились на соседней семье — Хандерсоны, мать и сын. Но какая разница! Как же Монике повезло с Аланом... Тихий, спокойный, его не слышно никогда, хорошо учится, никогда никаких проблем. Сидит, читает в песочнице. И как он только уживается с ее бесенятами? Сорванцы, ленивцы, все время дерутся. Ее мальчики. Она встряхнула своими короткими хрупкими волосами, смаргивая слезинки, – Айзек, верни брату игрушку. У тебя такая же. – Нееет! Это моя! – Моя! – Мальчики... Ну посмотрите на Алана. Посидите с ним, поговорите, прекратите постоянные споры..., – тихо сказала Леонора, покусывая губы. Моника подняла голову, отрываясь от книги, и сказала четно и строго: – Чак. Айзек. Прекратите немедленно. Вы ведете себя, как животные. А это не культурно. – Дааааааа, тетя Моника, – в унисон пропели братья, продолжая мутузить друг друга в грязи и песке. Вдруг послышался скрежет шин о дорожное покрытие. Пять голов поднялись навстречу подъехавшей черной машине. Дорогая, черная, гладкая, точно пантера. Из нее медленно с достоинством вышла девушка, ровесница Моники и Леоноры. Ее темно-бардовые волосы были уложены в аккуратную модную прическу, красивый сливовый костюмчик идеально подчеркивал ее фигуру. Леонора невольно покраснела — она, в своем старом пальтишке и длинной юбке, которую носила еще ее мама, чувствовала себя неловко. Незнакомка окинула всех взглядом своих карих глаз, и ее лицо озарила улыбка с потрясающими ямочками. – Лорочка! Мика! А вот и я!, – и она, как молоденькая девушка, подбежала к ним, и три девушки крепко обнялись. Каждая из них засмеялась по-своему — Жальен громко и задорно, Моника сухо и культурно, Леонора тихо и скромно. Школьные подруги. Годы спустя. Жальен первая прервала тишину, – ой! Девочки! Как я по вам соскучилась! Лорочка, детка, ты такая милашка! А ты, Мика, какой свитерок! Так бы и отняла!, – весело щебетала она, в то время как две ее подруги снисходительно улыбались, переглядываясь и просто радуясь, вспоминая прошлые года, – ой!, – Жальен отошла в сторону, глядя на мальчишек, которые неотрывно на нее смотрели — Алан серьезно через свои очки-половинки, Чак и Айзек с нескрываемым любопытством, – это ваши мальчишки?! Какие милые! Кстати, – она развернулась на каблучках, погружаясь в песок, тут же отскочила, постукивая туфлями, затем снова взглянула на машину, – Сынооок! Он сейчас придет, мой мальчик, а мы давайте сядем на скамеечку, потолкуем, девчонки мои, – продолжала говорить женщина, подталкивая их к скамеечке, – а вы, ребятки, идите к машине, – кивнула она мальчикам. Навстречу им уже шел их ровесник — мальчик в черной рубашке и джинсах. Он шел спокойно, не задирая голову, но и не утыкаясь в дорогу, его глаза, взрослые не по-детски, смотрели прямо перед собой, внимательно изучая все вокруг себя. Подойдя к мальчишкам, он замер, как они. Каждый изучал друг друга. Создавалась невероятная картина — мальчик в черном, с прямой спиной и беззастенчивым взором; мальчишка в светлых одеждах, в очках, с книгой в руках; близнецы, чумазые, в штопанных-перештопанных одеждах. Глаза изучали черты лица, одежду. Нахмуренные брови. Складки между бровей. Прищуренные глаза. Гордо поднятый подбородок. Нервно шевелящиеся пальцы. Прямой взгляд. Наконец, последний мальчишка решительно вытянул руку, пожимая ею каждого оторопевшего мальчишку, не обращая на наличие грязи и пыли. Затем тишину дня, шелест ветра и скрип качелей прервал тихий, но отчетливый голос мальчишки. – Меня зовут Брайан Адамс. И я уверен — мы станем друзьями. Хорошими. Лучшими. *** Что может быть страннее этих слов, сказанных маленьким ребенком, который еще даже не пошел в школу? Что может знать этот малец, который не так уж и давно начал говорить, ходить, думать? Но... Ведь не зря же говорят «устами младенца глаголет истина»? Значит ли это, что это предположение, основанное на абсолютной уверенности, сказанное немного дерзким голосом, было пророчеством? *** 2014 год – Черт бы тебя побрал, Айзек! Скоро придет Брайан, и мне опять из-за тебя влетит! Поднимай свою задницу! – Амрррррррррррр... – Вставай! Черт! Я тоже спать хочу!, – парень долбанул подушкой по башке брата, который упрямо не желал вылезать из кровати. Он недовольно хмыкнул и продолжал мутузить по кровати подушкой, не обращая на злобное «умррршшшррр» спящего. – Вас слышно даже на улице, – произнес голос у входа в комнату. – Алан? Ты меня испугал! Я думал... – Для Брайана рано. Сейчас только 16:56. Он всегда приходит четко вовремя, – светски сказал блондин, облокотившись о дверной косяк и привычным движением поправляя очки, – Айзек не встает? Ведь уже вечер. – Да чтоб ему пусто было! Как всегда — в 5 утра свалил к Дэйзи, в час вернулся и теперь спит. Говнюк!, – шутливо бросил Чак, щекоча голую ногу брата. – Явшешлышу, – послышалось из-под одеяла. – Что-что?, – улыбнулся Алан, подходя к кровати сбоку, шаря глазами по столу: мусор, мусор, учебники, листки, карандаши, ластик, куски чего-то (о чем он даже не хотел думать) и вдруг увидел лизуна. План созрел моментально. Взяв его в руку, он подмигнул Чаку, который довольно закивал и закрыл рот рукой, пытаясь на засмеяться, – что ты говоришь, Айзек? – Швалинафикалан. – Что? Я тебя не слышу. И вставай — а не то нам придется прибегнуть к последнему средству. Мы ведь выльем на тебя воду. – Ититенафик. – Ну чтож, – парни переглянулись. Чак кивнул, и Алан положил лизуна на голую ногу Айзека. Несколько секунд было очень тихо. Потом раздался вопль. Парень вскочил, истошно оря, прыгая на одной ноге. Когда он увидел лизуна, он замер — в мятой футболке, шортах, с всклокоченными волосами — посередине комнаты. Некоторое время он сжимал жижицу в руках, потом поднял взгляд на своего брата и друга, которые, согнувшись в три погибели, тряслись от неудержимого хохота. Чак упал на колени, колотя кулаком по полу, Алан стер истеричные слезы из-под ресниц. – ДА ВЫ...ВЫ СОВСЕМ..., – порывался заорать Айзек, но в конце концов он тоже сдался, и двухэтажный дом заполнили три голоса, смеявшихся на разные тональности. – Ох..Ладно, – улыбнулся блондин, потрепав по щеке Айзека и поднимая с пола его брата, – Одевайся, а то скоро... Звонок в дверь. Пробел. Двойной звонок. – …придет Брайан, – закончил Алан. Секунду они стояли как статуи, а затем накинулись на Айзека, натягивая на него черную футболку и черные драные штаны. Застегивая на ходу ширинку, он другой рукой поправлял волосы, поспевая за братом и другом, которые неслись по лестнице вниз. Алан первый подоспел к двери и открыл ее. На пороге стоял парень — черная мотоциклетная куртка, черная футболка, черные джинсы и кеды. Угольно-черные волосы падают на лицо. Глаза, темно-коричневого цвета, похожего на 95% шоколад, не спеша обследовали черную аккуратную рубашку блондина, его классические черные брюки, футболку и джинсы близнецов. Айзек замер, надеясь, что успел все поправить. Но от Брайана ничего не могло укрыться. Между черных бровей пролегла миллиметровая складка, а парень уже понял, что им недовольны, – ты как всегда точен по-королевски. А мы тебя ждем и гадаем, не опоздаешь ли ты, – примирительно улыбнулся Алан. – А правильнее сказать — пытаетесь разбудить Айзека, – чистый мужской баритон прервал его. Близнец сжался. – Ну...я проснулся...просто...я... – Да, – вступился за брата Чак, – он...просто был в туалете, вот поэтому у него... – Расстегнуты штаны и один синий носок?, – приподнял бровь брюнет. Айзек осмотрел себя и понял, что друг прав. Видимо, он не закрепил «собачку»...Густо покраснев, он застегнулся и стащил носок, отбросив его в угол. Пытливый взгляд плавленного шоколада упорно смотрел на него, а потом слегка расслабился, – пошли, – произнес наконец он и вышел на улицу, даже не проверяя, идут ли за ним другие. Ему это не требовалось, он и так знал, что они безмолвно следуют за ним. Послышался облегченный выдох Айзека, и он последовал за братом. На улице Брайан одел и закрепил шлем, сев на черный мотоцикл; Айзек и Чак – в черный джип; Алан сел на велосипед. Мотоцикл заревел и тронулся с места. В сторону леса. Три часа пути, и они идут по темнеющему лесу. Солнце уже давно зашло, небо темно-синее, ветра нет. Под ногами хрустят шишки, веточки. Парни тихо переговариваются, идя за Брайаном, который не принимает участия в их диалоге. Он идет по известной тропинке, о которой они ходили уже сотни раз. Наверное, даже закрыв глаза, они могли бы найти Ту Самую Поляну. Вот и она. Неправильная и мистическая. Абсолютно круглая. Со всех сторон окруженная лесом. Даже днем сюда практически не попадает света. Только посередине есть кружок, образованный кронами деревьев, через который лучи достигают земли. Пройдя в центр, брюнет поднял голову. На его загорелое лицо упало слабое свечение — луна, проступающая сквозь тяжелые тучи. Рядом встал Алан, глядя на ночное светило. – Еще часик, где-то. – Около пятидесяти минут, – последовал тихий ответ. Блондин кивнул и повернулся к близнецам, увлеченно что-то обсуждали, глядя в телефон Чака. – Ждем около часа. Брайан, будет что-нибудь? – Только колу. Сев на поваленное бревно, друзья открыли рюкзак Алана и достали банки колы и сэндвичи. Близнецы начали активно шевелить челюстями, пытаясь впихнуть в себя как можно больше еды; Алан медленно пил свою минералку; Брайан, прислонившись к дереву, смотрел в чащу, иногда поднося к губам банку газировки. Так продолжалось около часа. Как вдруг Чак чертыхнулся и выронил сэндвич. Двое обернулись к нему: парень вытянул руку — на внутренней стороне запястья ярко-серебристым светом горела метка. Затем зашипел Айзек, глядя на свою руку. Алан закатал свою рубашку, обнажая горящую татушку. Три парня переглянулись и посмотрела на своего лидера — Брайана, который спокойно допил свой напиток, убрал его в пакет и пошел в центр. Парни последовали за ним и встали в середину поляны, прямо в свет серой луны. Шоколадные глаза глаза по очереди «пометили» каждого из юношей, а затем брюнет поднял рукав куртки правой руки, подставляя под свет запястье, трое других повторили его движения, соединяя руки в некотором подобии креста. Метки засияли ярче, и по телам начала распространяться легкая покалывающая боль. Поехали, всем удачи, – бросил брюнет, и всех четверых поглотил свет. *** «Это случилось, когда нам было по 10 лет. Еще мальцами, мы сбегали из дома и допоздна гуляли по округе. Один раз мы, накупив еды, бродили по окраине города и в какой-то момент забрели на опушку перед самым лесом. Обычно никто не ходил сюда — уж слишком у этого места плохая репутация: непроходимая глушь, катакомбы, бывшее кладбище, бандиты... Словом, не курорт. Но нас, мальчишек, сюда тянуло как магнитом. Каждый раз мы подбирались все ближе и ближе, но не решались зайти под крону деревьев, в тень этих вековых великанов, в эту тишь, когда вздрагиваешь от каждого шороха и скрипа собственных ботинок о листья. Мы шли очень медленно, вздрагивая от каждого стука и вдоха, а потом улыбаясь, скрывая смущение. И вдруг Она — эта странная поляна. Мы не могли понять, как вообще возможно такое — ровный круг, в центре леса. Некоторое время мы стояли завороженные, потом нас привлек этот странный свет — круглый кружочек света на темной жесткой траве. Этот свет... он манил нас. Не осознавая, что мы делаем, мы вошли в этот круг и подняли взгляд наверх, на круглую, ярко-горящую луну... Что было дальше, мы не помним. Мы проснулись у себя в кроватях, промокшие насквозь холодным потом с непонятным жжением в запястьях правых рук. Все дико перепугались, но Брайан взял ситуацию в свои руки — собрав нас на следующий день, он обследовал наши руки и понял, что едва заметные метки практически одинаковые. Ни в одной книге школьной или городской библиотек мы не нашли таких знаков, и, если честно, жестко труханули, но брюнет сказал, чтобы мы молчали и никому не рассказывали и ждали. Ждать пришлось не долго. Спустя примерно месяц мы проснулись от боли — наши запястья жгли огнем. Мы собрались, обсуждая, что это может значить. Читали в Интернете обо всем — начиная от древних предсказаний, заканчивая гороскопами. Но потом я нашел необычную информацию — о Серой Луне. Она была необычна тем, что нельзя было рассчитать, когда она появится — промежутки могут составлять от двух недель то месяца. Об этой Луне у разных народов сохранились различные легенды: большинство — это леденящие душу истории о кровавых бойнях, сумасшествии... Короче, мы выяснили одно — во время Серой Луны появлялась какая-то энергетика, которая создавала помехи, искажая пространство. Выслушав всю информацию, Брайан задумался, в то время, как близнецы чуть не выли от страха. Спустя некоторое время Брайан сказал, что мы должны пойти на поляну. Там мы найдем ответы. Посчитали ли мы его сумасшедшим? Да. Испугались ли мы его предложения? Да. Последовали ли мы его словам? Опять да. На этой поляне мы провели весь день — с трех дня и до самой ночи. Когда потемнело, паника стала подступать к нам, обволакивая своими щупальцами. Но Брайан не давал нам уйти, не отрываясь от неба. А потом — эта боль в руках. Опять. Скорее, в круг!, – последовал немного взволнованный приказ брюнета. Сжав руки, мы, пошатываясь, вошли в этот ярко-серый свет. Боль. Вот все что мы чувствовали. Дикая ломка по всему телу, точно во время самого ужасного гриппа, только умноженного в тысячи раз. Мы даже не могли кричать, потому что дыхание прерывалась от ощущения ломающихся костей, рвущихся мышц. В глазах мелькали белые пятна, воздуха не хватало, колени подгибались, мы рухнули на колючую сожженную траву, обхватив себя руками и до крови кусая губы. Потом мы не выдержали. Медленно, по очереди, мы переставали бороться с этой агонией, отдавались этому свету. Сдались. Прекратили сражаться за свою жизнь. Отклонили свою гордость и нежелание повиноваться. Сдались. Сдались. Сдались. … … … … … Но мы не умерли. Мы изменились. Очнувшись, мы чувствовали это странное ощущение свободы и сплоченности, принадлежность к чему-то важному и чувство долга, нависшего над нашими хрупкими детскими плечиками. Чак стал нашей силой. Он без малейших усилий вырывал с корнем вековые деревья, поднимал и бросал на большие расстояния огромные камни. Пробивал бетон на несколько метров. Сжимал железо, точно держал в руках масло. И не дай Бог попасть под его руку во время гнева — он даже глазом не моргнет, только нажмет на руку врага, а его кости будут раздробленны. Айзек стал нашим слухом. Он слышал абсолютно все — начиная с шума колес в ста километрах от него, заканчивая биением каждого сердца в заполненной комнате. Сидя на четвертом этаже, он мог спокойно сказать, что говорит человек на улице шепотом. Услышать муху в соседнем кабинете. Скрип ручки о бумагу у девчонку на этаж ниже. Когда ему не нужно было что-то подслушать, он просто отключался и слышал то, что слышит любой, акцентируя свое внимание только в крайнем случае. Так что он теперь был в курсе всех сплетен. Я стал глазами нашей группы. Не смотря на то, что я ходил в очках, я видел идеально. Стоя на высоком мосту, я видел каждую песчинку на дне глубокого озера. Сидя на последней парте в классе, я замечал каждую мельчайшую пылинку на лампочке над доской. Находясь на обрыве, я видел каждый изгиб дороги в горе, расположенной от меня в километрах. Подняв голову вверх, я видел звезды даже днем. Брайан стал нашим разумом, обонянием, лидером. Его мозг был настолько развит, что он решал самую трудную задачу, над которой ученые думали месяцами, за считанные минуты. Если была какая-то проблема, нужно было только обратиться к нему — и он придумает оптимальное решение, в котором все будет идеально. Его нос был настолько чувствительным, что выходя из дома, он с уверенностью говорил, что везут в школьную столовку. Он различал запах любого цветка в трехэтажном цветочном магазине. А лидер... Он врожденный лидер. Мы никогда его не избирали главным, но это подразумевалось. Мы просто следовали за ним, прислушивались к нему, выполняли его требования, хотя он никогда не приказывал, никогда не повышал голос. Он вообще был невероятно спокоен и скрытен. Мы практически ничего о нем не знали. Только то, что в 15 лет он взял у матери тысячу долларов и ушел из дома. Заработав, он купил сначала квартиру, потом дом, в котором живет до сих пор. В нем было что-то такое, какая-то уверенность, что ему можно довериться. После первого «изменения» мы отметили несколько отличий от нашего прошлого состояния: во-первых, наши метки стали черными, поэтому мы говорили, что это просто татуировки; во-вторых, наши чувства обострились — мы могли двигаться быстрее нормального человека, если захотим, видели лучше, ощущали запахи, стали сильнее. Будучи маленькими, мы использовали эти «способности», участвуя в спортивных соревнованиях. Ну а какой мальчишка не захочет стать крутым спортсменом? Становясь взрослее, мы учились скрывать наши возможности, но не всегда. Однажды, в пятом классе, Айзек сильно повздорил со школьным хулиганом. Получилось так, что тот парень толкнул его, потом обозвал и потребовал извиниться. Айзек взвился... и толкнул его в грудь. Хулиган пролетел метров десять перед тем, как со всей силы впечатался спиной в шкафчики. Звенящая тишина. Айзек тяжело дышал, понимая, что попал. Потом все эти расследования. Мы добились того, чтобы полиция решила в итоге, что Айзек просто толкнул парня, а тот поскользнулся на полу. Глупо, но хотя бы Айзека не выгнали из школы. Он отделался выговором, как от матери и директора — крики, от которых закладывало уши – , так и от Брайана — хмурым взглядом и складкой между бровей. Мы тренировались. Много. Пытались узнать, насколько сильно развиты наши способности. Составляли возможный график появления Луны. Но она нас «предупреждала» — за ночь до нее мы просыпались с болью в руках и понимали, что следующей ночью нам предстоит идти в лес. Первое время мы даже не помнили, что делали ночью, а только просыпались на рассвете в грязи и листьях. Но спустя месяцы в наших головах оставались воспоминания, и в итоге сложилась общая картина — мы защищали лес и его обитателей. От браконьеров, туристов, хулиганов, просто бедствий. Эдакие «защитники природы». Мы стали частью природы, у нас появилась еще одна семья, за которую нужно бороться. Все было замечательно — ощущение, точно ты супергерой; внимание девушек; успехи, – кроме того, что нужно было скрываться. Это было невыносимо. Особенно когда ты еще не взрослый и тебя распирает от желания похвастаться: « Слышь, спорим, я сломаю то бревно?» « Как насчет перегнать ветер?» « Спорим твоя мать сейчас готовит курицу?» « Хочешь из окна школы покажу точное расположение созвездия Сириус?» Но нельзя. Брайан очень строго за этим следил. Каким-то образом он узнавал, если мы провинились, и мы не могли убежать от его испытуещего взгляда, от которого в пору на стенку лезть. Мы даже пошли в один класс, подписались на одни и те же уроки, чтобы быть все время вместе. Мы стали командой. Квартом. И нас нельзя разделить»

Глава 2.

Ученики колледжа Святого Алексия давно уже привыкли ко всем типам людей – готам, эмо, хиппи, людям нетрадиционной ориентации, и абсолютно смирились с ними. Только один человек постоянно интриговал их воображение. Девушки мечтали встречаться с ним, парни пробовали все, пытаясь подражать ему, желая привлечь внимание дам, но ни одного второго такого человека не было в колледже. Брайан Адамс спокойно шел по коридору к своему шкафчику. Черная кожаная куртка, черная футболка, черные джинсы, кроссовки, черный рюкзак, черные волосы, как всегда взлохмачены, падают на лицо. Шоколадные глаза смотрят перед собой, замечая и проверяя все вокруг. Парень порой кивает, здороваясь с девушками, и пожимает руки юношам. Достигнув своей цели, он легко, годами отработанным движением, открывает шкаф и сбрасывает с плеча сумку. Из восьми учебников берет в руку два, поворачивается, чтобы закрыть дверцу и...: – Ауч! Брюнет посмотрел на источник сего возгласа: девушка в черно-белом свитере, короткой черной юбке, черно-белых кроссовках, черных колготках в ромбиках и оленях, в окружении разбросанных учебников и листков бумаги, сидит на полу, вперив в парня шокированные глаза. Синего цвета. Звезды. Как звезды могут быть в глазах? Это вообще нормально? А эти волосы? Да ладно. Черные? Реально? – Ты так и будешь пялиться или, может, поможешь мне подняться?, – наступившую тишину прервал саркастический голос брюнетки. Брайан приподнял бровь и протянул ей руку. – Если бы кто-то смотрел куда идет, то кому-то не пришлось бы помогать кому-то подняться, – спокойно отрекошетил тот, поднимая учебники. Синие глаза кошки, подведенные черной подводкой, прищурились, гневно сверкая, розовые губы презрительно изогнулись. – «Куда идет»? Да ладно?! Вообще-то это ты меня толкнул своей дверцей! – Не думаю, что такое чисто теоретически возможно, так как дверь закрывается вовнутрь, а ты была снаружи, а во-вторых, я не открывал, а именно закрывал шкаф, – невозмутимо продолжал брюнет, протягивая разъяренной тигрице ее вещи. Изящные ручки с черными ногтями выхватили учебники и засунули их в сумку. – Вот уж не думала, что первым человеком, которого я встречу в новой школе в первый день, окажется хам, – дерзко произнесла она. – Меня и не так называли, детка, – криво усмехнулся Брайан, полностью игнорируя ее гнев, – а если ты новенькая, то думаю, тебе нечего терять время на разговоры с «хамом» – звонок через 14 минут, а тебе еще нужно освоиться. – Спасибо за заботу, но расписание я уже взяла, шкафчик заняла. Единственное, что мне осталось, это найти кабинет №1076, – парень, который в этот момент развернулся, собираясь уйти, замер. Пару раз выдохнув, он послал небу ( точнее, потолку) недовольный взгляд, еще раз вздохнул и повернулся. – Ты перешла в В-класс? – Да, он соответствует моим увлечениям. – Увлечениям?, – переспросил тот. – Ну да — я увлекаюсь историей и экономикой. Ведь класс В специализируется на этих предметах? – Да. Чтож, всего наилучшего, – не дав парню отвернуться, девушка взяла его за локоть. Брайан вздрогнул от прикосновения и недовольно уставился на ее руку. – Почему у меня создалось такое впечатление, что ты из этого класса? – Потому что я из этого класса, – обреченно выдохнул брюнет, мечтая отделаться от девчонки. – Тогда проводи меня к кабинету, – улыбнулась она, делая шаг по коридору. – С чего это? – А что? Так трудно? Или, – она хитро улыбнулась, – ты залип, и стесняешься окончательно прилепиться? – Поверь, не все в жизни вертится на хорошей фигуре, мини-юбке и длинных ресницах, – бросил парень, идя к лестнице. Девушка на секунду замерла, но затем побежала за ним. – Да ладно? Тогда почему ты это заметил?, – ухмыляясь, осведомилась брюнетка, едва поспевая за Брайаном. – Ты меня, конечно, извини, но я не гей, – остаток пути он молчал, игнорируя вопросы девушки. В итоге, она надулась и просто шла рядом, недовольно сжав губы. Дойдя к кабинету, парень даже обернулся, просто прошел внутрь к трем ребятам, которые сидели на последней парте. – Брайан! Мне кажется, или ты только что в первый раз опоздал?, – протянул ему руку один из близнецов, чуть не падая со стола. Алан и Чак так же поприветствовали его, недовольно глядя на Айзека. – Во-первых, доброе утро, Айзек, а во-вторых, я не опоздал — до начала еще 6 минут. – Все равно! Обычно ты приходишь... – Так значит, ты со всеми так общаешься? Не только с незнакомыми людьми?, – послышался веселый женский голос. Четыре пары глаз уставились на подошедшую брюнетку: три — с удивлением, любопытством; четвертая — с недовольством, шоколадные глаза медленно поднялись к потолку, а затем парень закрыл глаза рукой. – Нет, детка, – практически процедил Брайан. – Я, кстати, Лекси, но можно Лекс или даже Ли, – мило улыбнулась девушка, протягивая руку оторопевшим парням. Чак рванул вперед и стал довольно трясти ее руку, держа правую руку в кармане. – Я – Чак, и я свободен, – подмигнул он ей. Девушка рассмеялась, – а этот идиот — мой брат Айзек, и он НЕ свободен, – продолжил тот, не давая брату сказать и слова. Айзек послал близнецу взгляд полный ненависти. – Я уже говорил, как сильно люблю тебя, братишка? Да, я — Айзек, – кивнул он Лекси, пожав ее левую руку, одновременно толкнув Чака в живот. – Не обращай на них внимание, – подошел к ней Алан, вежливо кивнув, – меня зовут Алан Хандерсон. Очень рад знакомству. – Взаимно. – Прошу меня извинить, но «Лекс» это от Алексис? – Да, но … – Целиком произносить это имя — это...так и жизнь пройдет, – пошутил Чак, девушка послала ему довольный взгляд из-под ресниц. – А ты, кстати?, – вдруг обернулась она к брюнету, который уже сел на предпоследнюю парту. – А я думаю, тебе лучше держаться от нас подальше, – прямо взглянул на нее Брайан. Лекси отшатнулась, точно ее толкнули. Розовые губки приоткрылись от нахлынувшего шока. Но спустя считанные секунды синие глаза засверкали молниями, и девушка подошла вплотную в брюнету. Тот встал. – Это угроза? – Скорей предупреждение, – сухо ответил он, глядя на нее сверху вниз, выдерживая ее взгляд. По комнате поползло электричество. Парень и девушка буквально прожигали друг друга взглядом. Это состояние могло продолжаться неизвестно сколько, так как ни один не собирался сдаваться, но тут: – Черт! Вы двое буквально съедаете друг друга взглядом!, – произнес Айзек, прерывая гробовую тишину. Лекси дернулась и посмотрела на близнеца, – в комнате стало прям жарко. Пора открыть окно. Может, вам нужно уединиться? Мы-то вам мешаем, – усмехаясь, продолжал тот. Брайан огляделся и понял, что они оказались в центре внимания — все одноклассники смотрели на них, бросив свои разговоры, а в дверях стояла учительница. Женщина, увидев взгляд парня, сухо улыбнулась и прошла к доске. – Спасибо за маленькое представление, мистер Адамс. И я хотела бы попросить Вас, так, на будущее, не повторять подобные … инциденты на публике. Ну или хотя бы в классе... – Миссис Квинси, я..., – сделал шаг к ней Брайан, но женщина только подняла руку. – Меня абсолютно не волнует, что за отношения у Вас с новенькой. Абсолютно. Но сейчас не об этом. Звонок уже был, и я хотела бы начать урок. – Извините, – хмуро произнес брюнет, тяжело опускаясь на свое место. Алан и близнецы тоже сели на свои стандартные места — братья на последнюю парту, Алан рядом с Брайаном, который уткнулся в тетрадь. *** Спустя три с половиной часа четыре друга вышли из здания, неся в руках подносы с едой: у близнецов поднос представлял собой кучей мала всевозможной еды, которую только можно найти в столовой; у Алана был «Цезарь» и апельсиновый сок; у Брайана — банка кока-колы и чизбургер. Так как студенты могли обедать как в столовой, так и на улице на отведенной территории газона, то они предпочитали употреблять пищу на свежем воздухе. Они выбрали себе место, где обычно не бывает людей — ступеньки, уходящие в старую часть территории школы. Усевшись на каменных плитах, они принялись за свою еду, иногда обмениваясь парой-тройкой слов. Погода была хорошая — солнце светило высоко в небе, даря тепло, небо было таким голубым, что казалось, точно это невидимый гигант-художник вылил на него голубую краску, а потом увеличил яркость до невозможного. Деревья, трава и кусты все еще были ярко-зелеными, несмотря на быстро приближающуюся осень, которая выражалась в порой быстрой смене погоды, сильном и холодном ветре, затяжных дождях и мелких каплях золотых листьев в кронах высоких деревьев. – А девчонка-то ничего?, – вдруг сказал Айзек, проглотив особенно большой кусок курицы. Алан бросил на него недовольный взгляд, предупреждая. – Вообще-то у тебя, олух, есть Дэйзи. А вот я — птица свободная, – усмехнулся Чак, видя недовольное лицо брата, – так что она моя. – Прекратите. Закроем тему, – перебил его блондин, слегка обеспокоенно поглядывая на четвертого парня, который не издал ни звука и не шевелился, только сведенная скула показывала высшую степень его недовольства. За годы общения Алан научился определять чувства Брайана по мельчайшим признакам — частоте дыхания, состоянию мышц, пальцев. Это может быть глупостью, но между тем это было огромным плюсом — если бы парень не замечал эти признаки негодования брюнета и вовремя не затыкал бы братьев или не менял тему, то отношения в группе были бы гораздо хуже. – Пусть говорят, – вдруг сказал Брайан, повернувшись к ним, – ты не должен им запрещать. Мы в свободной стране. Каждый может говорить что хочет и о чем хочет. – Но..., – начал было Алан. – Эй!, – появилась вдруг из ниоткуда Лекси. Ее волосы разметались от быстрой ходьбы, сумка била ее по боку. Подойдя к парням, она остановилась около Брайана, – эй,ты! Близнецы заметно сжались, глядя на реакцию своего лидера. Парень очень медленно сделал глоток из банки, затем так же медленно поставил ее на камень и только тогда приподнял глаза. – Что? – Как ты посмел осрамить меня в первый же день?! – Осрамить? Извини, но тогда мы оба «осрамлены», хотя это так не называется. – Ты выставил меня идиоткой перед одноклассниками и миссис Квинси! Нет ничего хуже, чем так начинать первый день! – Судя по твоей реакции, ты уже сталкивалась с подобными ситуациями. Уверен — переживешь, – сухо бросил брюнет, беря банку. Девушка издала звук, похожий на резко сжавшуюся пружину и ударила ногой по банке. Железка отлетела в кусты. Четыре пары глаз проследили за ее полетом, пятая прожигала брюнета. Тот прикрыл глаза на несколько секунд, потом встал. – Да как ты смеешь?! – Мне кажется, я сказал тебе держаться подальше от нас, – тихо произнес Брайан уперев в брюнетку свой взгляд. Та сжала кулаки. – А ты никогда не сталкивался с такими ситуациями, когда тебе говорят «нет»? Так вот — нет, дорогой. Не дождешься. Я ХОЧУ общаться с этими ребятами и я БУДУ общаться с ними. Можешь заткнуться, – в этими словами она развернулась и пошла вверх по ступеням, но потом остановилась и бросила через плечо, – и если тебе не хватает опыта с женщинами, то имей в виду — когда нам говорят «нет», мы сделаем все, чтобы доказать, что мы услышали «да».

Глава 3.

– Черт бы тебя побрал!, – бросила Лекси, с силой хлопая дверью дома. Женщина, сидящая в кресле напротив прихожей, подскочила и выронила книгу, которую она читала последний час. Миссис Эббигейл Маллейн могла себе позволить не очень большое количество свободного времени — большую часть своей жизни она сидела в офисе, разбирая декор того или иного зала, обстановки корпоратива, праздника. Если у нее выдавалась свободная минутка, она читала, поэтому у нее всегда с собой была книга в мягкой обложке и маленького формата. Дома она бывала редко и то только по выходным.

– Дорогая? Это ты?

– Мааам?, – удивленно протянула девушка, заглядывая в гостиную, – что...что ты тут делаешь? Я не ждала тебя раньше следующей недели.

– У меня выдался свободный денек, и я приехала домой, – Эббигейл подошла к дочери и обняла ее. Девушка сжалась, но потом потрепала мать по плечу, – детка, ну как первый день?

– Хорошо, мааам. Все замечательно, – Лекси попыталась вырваться, но ее остановила тепла рука.

– Если все замечательно, то тогда кому было обращено столь...ммм...лестное пожелание?, – темно-зеленые глаза ласково мигнули.

– Никому.

– Милая...

– Мне надо заниматься! У меня завтра уроки!, – сорвалась девушка, вырвалась из объятий матери. Оттолкнувшись, она побежала вверх по лестнице и захлопнула дверь в свою комнату. Брюнетка прижалась к ней спиной, пытаясь умерить сердцебиение. Послышался стук.

– Детка, давай погово...

– Не называй меня так! Оставь меня в покое!

– Пожалуйста...

– Я сказала — все хорошо!, – тишина, потом послышались легкие шаги по полу. Брюнетка тряхнула волосами, скинула куртку, кроссовки и залезла на диван. Подумав несколько секунд, она взяла дневник и написала:

« Дорогой Дневник!

Это был САМЫЙ УЖАСНЫЙ первый день. Я могла предполагать все, что угодно, но только не это! Этот...мерзкий тип... Боже, ненавижу его! Ненавижу.И как он только смеет! Заносчивый, высокомерный, самовлюбленный, до омерзения сексуальный тип!

Ненавижу.»

***

– Спасибо, что подвез.

– Да не за что. Что там в итоге с твоим велосипедом?

– Мастер сказал, что проблема со спицами. Нужна сила, чтобы предать им вновь нужную форму, – произнес Алан, слезая с мотоцикла, – чувствуя себя без него, как без рук.

– Ммм, – изобразил внимание Брайан. Блондин замялся, поправляя очки, потел шею.

– Правда, Айзек предлагал помочь — ну, ты знаешь, у него предрасположение и очень близкий контакт с металлами...

– Нам нельзя, – категорически перебил его парень, держа в руках шлем. Его глаза недовольно сверкали.

– Я знаю, просто это было бы быстрее...

– Алан.

– ...но я отказался, так как мы скрываем наши способности, – обреченно закончил блондин, опустив голову. Брюнет несколько секунд испытующе изучал его, потом слегка улыбнулся.

– Ты же понимаешь — это не моя прихоть. Вы все прекрасно представляете, что будет, если люди узнают о том, что мы умеем. Мы изначально все решили — никто не должен знать...

– Брайан...

– ...ни родители, ни друзья, никто.

– Я знаю. Я как никто другой понимаю твою позицию. И я абсолютно с тобой согласен.Вот только, – светлые глаза из-под очков-половинок искоса посмотрели на парня, – ты сегодня немного более нервный, чем обычно.

– Правда? Я не заметил.

– Брайан, слушай, тебе никогда не казалось, что ты порой ведешь себя глупо?, – напрямик спросил Алан. Брюнет вскинул бровь.

– Я всего лишь человек. Мы иногда ошибаемся. Такова наша природа, – отчеканил парень, одевая и застегивая шлем.

– Я только хотел сказать...

– До завтра, – произнес Брайан, заводя мотоцикл и рванув по дороге.

– ...что тебе нужно перестать вести себя, как бесчувственный козел, и нормально начать общаться с девушками, – выдохнул Алан, провожая взглядом British Vintage Black.

Глава 4.

На следующий день в школе Лекси сразу же подошла к парням, мило поздоровавшись со всеми и абсолютно игнорируя четвертого. Тот, однако, не обратил на это никакого внимания; более того, весь его вид показывал, что он невероятно доволен тем, что его оставили в покое. Но без скандала не обошлось — когда прозвенел звонок на урок, девушка села рядом с Аланом, на место Брайана. В классной комнате воцарилась тишина, так как брюнет сидел за этой партой с первых классов. Алан закусил губу, близнецы вытаращили глаза, явно говоря: «ну ты борзая!». Брюнет же просто стоял и смотрел на девушку сверху вниз, его глаза затопляли ее, грозя утопить брюнетку вместе с ее взъерошенными волосами, синей рубашкой, темной юбкой и самодовольными кошачьими глазами.