Мой темный принц

Напряжение от утреннего чтения сценария тает. Если честно, я не могу не расстраиваться, когда «Переписывая нас» станет моим первым проектом под новым юридическим именем - Брайар Купер. Обычно на смену имени уходит до трех месяцев, но Оливер потянул за ниточки, чтобы ускорить оформление документов, так что я смогу насладиться несколькими месяцами в качестве Купер, прежде чем стану фон Бисмарк.

— Ничего не поделаешь, Обнимашка. — Он перебирает несколько коробок, складывая в боковую стопку те, которым он больше всего рад. — Как еще я могу гарантировать твое возвращение?

Я провожу пальцами по его позвоночнику.

— Я могу придумать и получше.

Его глаза переходят на мои. Когда он говорит, голос получается густым и хриплым.

— У тебя есть десять секунд, чтобы открыть подарок, иначе мы не успеем на ужин в День благодарения.

— Ладно, ладно. — Я хватаю ближайший и разрываю его, обнаруживая потрепанные страницы старинной книги. Женщина в белом. — Я подношу ее к носу и вдыхаю. — Мне нравится, Оливер. Спасибо.

— Это загадка, которую я купил в маленьком книжном магазине в Лондоне. — Он смотрит, как я провожу пальцем по золотому листу с названием. Его адамово яблоко подрагивает, и он почти случайно произносит: — И мне нравится читать эротику.

Я поднимаю бровь.

— Эм. Хорошо?

Это было неожиданно.

И тут я вспоминаю, что я сказала в тот раз, когда мы ужинали на улице. Невероятную ложь о том, что мой бывший был заядлым читателем эротики.

— О. Боже мой. — Я ничего не могу с собой поделать - самая широкая и довольная ухмылка скривила мои губы. — Оливер фон Бисмарк, ты ревнуешь?

Его уши становятся розовыми.

— Ревную? — Он быстро приходит в себя, выхватывает розу из моих волос за стебель и проводит лепестками между моих грудей. — Ни в коем случае. Просто напоминаю тебе о хаосе, который ты создаешь, когда оставляешь меня надолго.

Я упираюсь спиной в стену, наблюдая за тем, как клокочет его горло. Палец Олли зацепляет переднюю часть моей рубашки, прямо между декольте, и тянет вниз. Он целует меня в челюсть, в шею, в выпуклость груди. Его палец проводит по внутренней стороне моего бедра, проскальзывает под трусики и легко входит в меня.

Я опускаю его голову ниже и стону, когда он покусывает мой сосок через лифчик.

— Мы ужинаем.

Он бормочет проклятие, убирает пальцы и обхватывает их губами, не сводя глаз с меня, пока он пробует меня на вкус.

— Это и есть ужин.

— Одеяла, — напоминает Себ из своей комнаты, несомненно, подслушивая весь наш разговор.

Я игнорирую его.

— Оливер.

Олли выжидает, его глаза все еще темные от вожделения.

— Отлично.

Пока это снова не вышло из-под контроля, я тащу его в столовую.

— Чем ты занимался последние несколько дней?

Он поправляет свою эрекцию, пока мы спускаемся по лестнице.

— Объявил всему миру, что я новый генеральный директор Grand Regent, вызвал резкое падение акций как раз к праздникам и пожертвовал на спасение нескольких замаслившихся тюленей в Ньюпорт-Бич.

— Теперь, когда ты не попадаешь на первые полосы сплетен каждую неделю, твой имидж восстановится - а вместе с ним и акции. Подожди. Ты сказал «тюлени»? — Я собрала воедино все, что сказала на том ужине несколько месяцев назад, и у меня отвисла челюсть. — Оливер. Как давно ты зациклился на том, чтобы превзойти Гранта?

Он берет меня за руку на нижней ступеньке.

— Достаточно долго, чтобы отменить горнолыжные курорты в Палм-Спрингс и Дубае, познакомиться с местными экоактивистами и разработать экологичные меню обслуживания номеров для всех 6000 объектов Grand Regent.

— Грант Дуайер бросил колледж не для того, чтобы спасать планету Земля. Он даже не читал эротику. — Я изо всех сил стараюсь не хихикать, и мне это почти удается. Почти. — Я издевалась над тобой, Оливер.

— Что я могу сказать? Назад дороги нет. — Он подносит мое обручальное кольцо ко рту и целует костяшку, глядя мне прямо в глаза. — Я весь в работе, Брайар. Лос-Анджелес, наряды Барби, гребаный дуэт Frozen. Черт, мне все равно, если ты попросишь меня взобраться на Эверест и в одиночку спустить каждый кусочек замусоренного мусора - я сделаю это. Нет ничего, чего бы я не сделал, чтобы заставить тебя улыбаться.

— У нас нет любимчиков. — Агнес хмурится на Оливера поверх своего бокала с вином.

Он макает индейку в соус.

— У вас точно есть любимчики.

Я опускаюсь в кресло, съедая две порции картофельного пюре, и начинаю свой первый большой праздник в новой семье. Вообще-то, это мой первый праздник с любой семьей. Очевидно, они включают в себя нездоровое количество спиртного и множество бессмысленных споров. Я и не подозревала, что «семейные узы» - это код для «кто громче всех крикнет».

Мама Зака только закончила читать ему и Фэрроу лекцию о своих внеклассных ожиданиях для внуков, которых нет, когда между Оливером и его мамой вспыхнула очередная потасовка.

Миссис фон Бисмарк вытирает уголки губ льняной салфеткой.

— Есть доказательства?

— Конечно. — Олли указывает морковкой, насаженной на конец вилки, на обоих родителей. — Вы назвали меня Оливером в честь Оливкового сада, а Себастьяном - в честь какой-то измельченной римской скульптуры.

— Это была флорентийская картина, а не скульптура, а «Оливковый сад» - это американская классика.

— А еще... — Феликс облизывает губы. — Мы назвали тебя Оливером в честь фрукта.

При его заявлении Агнес растворяется в приступе хихиканья.

— Фу. — Олли фальшиво харкает в свою тарелку. — Гадость.

Его мама взбалтывает вино в своем бокале.

— Ты даже не знаешь, почему я смеюсь.

— А я и не хочу знать. — Он запихивает в себя тарелку, его губы кривятся в усмешке. — Насколько я понимаю, я появился у вас в результате непорочного зачатия.

Их спор продолжается, пока я выкладываю на подогретую тарелку свои плотоядные подношения Себастьяну. Индейка по-каджунски, начинка из андуя, кукурузный хлеб и будин.

— Брайар. — Даллас наклоняется к Ромео и Фрэнки, чтобы подглядывать за мной. — Ты припрятываешь еду на потом?

— Может быть. — Я мысленно готовлю оправдания по поводу мяса на моей тарелке, но Даллас расплывается в улыбке.

Она обмахивается веером, оттягивая воротник платья от шеи.

— Ты меня еще никогда так не заводила.

К тому времени, когда я возвращаюсь, чтобы отнести еду Себу, персонал уже убирает основное блюдо. Остатки тыквенного пирога и лимонного печенья лежат брошенными на подносе для обслуживающего персонала. Оливер исчезает в кладовой, чтобы порыться в настольных играх, а Ромео возвращается с коробкой размером с футбольное поле.