Мой темный Ромео

Оказалось, что моя дерзкая мужественная жена могла плакать.

И мне нужно было только умереть, чтобы это произошло.

Внезапно слезы омыли ее щеки, брызнув с ее подбородка на мой. Ее брови нахмурились при виде жидкости, стекающей по моей челюсти.

Она проследила за моими глазами, прежде чем поняла, что это не от меня. Нетвердой рукой она поднесла кончик пальца к своей щеке, собирая слезу.

Даллас изучала ее, почти сбитая с толку.

— Я плачу.

Я тоже люблю тебя, Печенька.

Сирены скорой помощи наполнили комнату истерическими визгами. Я закрыл глаза, задаваясь вопросом, почему я не могу даже умереть в чертовом спокойствии в объятиях женщины, в которую я был неохотно влюблен.

— Они идут, чтобы спасти тебя. Пожалуйста, подожди, — Даллас поцеловала меня в щеку. Мой лоб. Кончик моего носа. Мои веки.

Когда я успел закрыть глаза?

Я не мог вспомнить, но это случилось, потому что я больше не мог ее видеть.

Мне нужно было увидеть ее.

Еще один раз.

— Пожалуйста, Ром, не отключайся. Пожалуйста . Для меня?

— Я сделаю для тебя все, что угодно, — услышал я свой собственный голос, прежде чем мир почернел и машины скорой помощи перестали скулить. — Ты мой любимый поворот сюжета.

ГЛАВА 67

Даллас

Итак, вот что значит плакать.

Словно смерть задушила меня в его жестоких руках, и я боролась в его хватке, несмотря на сильное желание присоединиться к нему.

Тяжелые слезы катились по моим щекам. Чувство вины поглотило меня, как кровожадное чудовище, пожирающее мои органы.

Ты сделала это с ним. Это твоя ошибка.

Пока Ромео неподвижно лежал у меня на руках, я не могла не задаться вопросом, где находится то, что его отравило, и как мне достать его, чтобы присоединиться к нему в вечном сне.

Желание, которое я загадала, не переставало звенеть в моих ушах.

Мое единственное желание, чтобы ты умер у меня на руках, Ромео Коста. Я хочу увидеть тебя, когда ты испустишь последний вздох. Чувствовать, как твоя кожа становится холодной и безжизненной под моими пальцами. Я хочу увидеть, как твои ноздри изо всех сил пытаются двигаться, когда ты потребляешь кислород в последний раз. Я хочу смотреть, как ты страдаешь за все страдания, которые ты причинил мне. И нет ничего и никого, чего я хочу больше в этой жизни.

Моя фантазия превратилась в мою реальность, а моя реальность превратилась в мой кошмар.

Я раскачивалась взад и вперед, дрожа от рыданий, которые разрывали меня, как острые ножи.

— Ты не можешь оставить меня. Не сейчас. Не тогда, когда ты, наконец, любишь меня. Ты не можешь умереть. Ты слишком много пережил.

Я обхватила его щеку, такую бледную и застывшую под моими пальцами.

— Мой темный Ромео. Мой непонятый зверь. Ты сильнее яда, чем смертность, чем смерть . Я никогда не говорила, что люблю тебя. Просыпайся, и я обещаю сказать это в ответ.

Он не пошевелился. Не моргал. Не дышал .

Время - любимое оружие сожаления. И на этот раз это поразило меня так сильно, что я знала, что никогда не оправлюсь.

Я прижала наши лбы друг к другу, умоляя принять его холод и заменить его своим теплом.

— Пожалуйста, вернись ко мне. Я люблю тебя больше, чем все в этой жизни вместе взятое: свою семью, своих друзей, свои книги, саму себя.

Я подняла голову и поймала лепесток розы, когда он опустился и приземлился на прикроватную тумбочку.

Последний лепесток упал.

Как раз тогда, когда Ромео сказал мне, что любит меня. Спустя долгое время после того, как я влюбилась в него. И я бы продолжала падать. Падать в бесконечные глубины моей любви к нему.

Но у нас не будет сказки со счастливым концом. Вместо этого я получила предостерегающий рассказ.

Мои руки крепче обвились вокруг него, даже когда я почувствовала чью-то руку на своей спине.

— Давай, Даллас, — это был Зак с его бархатным голосом. Этот человек мог объявить об апокалипсисе по национальному телевидению и при этом звучать так, будто уговаривает тебя лечь с ним в постель. — Скорая помощь здесь.

Потребовалась его нежная сила, чтобы освободить мои руки от мужа, пока парамедики кружили вокруг Ромео, поднимая его на каталку.

Я обмякла в руках Зака. Он попытался привести меня в вертикальное положение, но я рухнула на пол комком в форме эмбриона.

Положив руки на талию, он посмотрел на меня сверху.

— У вас самый забавный брак по расчету, который я когда-либо видел.

— Я люблю его, — я застонала в грудь, на моей шее собралась лужица слез. — Я люблю его очень сильно. Я не могу жить без него.

Зак отступил назад, словно чувства были заразной болезнью. Оливер ворвался в комнату, когда они вывели Ромео.

Я знала, что должна была преследовать парамедиков по коридору. Присоединиться к ним по дороге в больницу. Задавать вопросы.

Что угодно, только не оставаться здесь.

Но я чувствовала себя слишком пустой, чтобы двигаться.

Оливер вскинул голову.

— Ага. Что у нас здесь?

— Расстроенная Джульетта. Она говорит, что не может жить без него, — тон Зака напоминал рекламу фармацевтической продукции. Голос, отбарабанивший о неприятных побочных эффектах разрекламированного лекарства.

Он достал из кармана дезинфицирующее средство для рук и выдавил изрядную порцию на ладонь.

— И ее способ показать это - вздремнуть на полу?

— Я не буду спать на полу, придурок, — я вскочила на ноги. Свежий гнев забурлил в моей крови. — Я буду бороться за него. Я должна показать ему, что он для меня значит.

Я не знала, почему я сказала им это.

Может быть, мне нужно было высказать это самой себе.

Оливер покрутил ключи на пальце.

— Я отвезу ее в больницу.

Зак кивнул.

— А я разыщу Джареда, приведу его в полицию и введу их в курс дела по поводу дерьма Мэдисона.

Может быть, они делали это ради меня, но их абсолютное спокойствие почти заставило меня забыть, когда я в последний раз держала Ромео на руках. Он был таким же холодным, как мраморный пол в бальном зале, где мы впервые встретились.

— Он будет в порядке, не так ли? — я вцепилась в лацканы Зака.

У меня было ощущение, что языку Оливера нельзя доверять, будь то его слова или удовольствие, которое он доставлял женщинам.