Мой тренер

— Так сын тебе всё рассказал, чтобы поддержать, — сказала она мне.

— Да, выходит, так, — кивнула я. — И у него получилось. Вечером я поговорила с мамой, и постаралась ее понять. Вы невероятные женщины! Обе. Смогли полюбить чужих детей.

— Да оставь, Соня, — отмахнулась она, но её губы при этом разобрала улыбка. — Ничего необычного мы не сделали. Как можно было не полюбить тебя, такую маленькую, оставшуюся без мамы? Невозможно. А мне было жаль талантливого и доброго мальчишку. У него такие глаза грустные были после смерти родителей. Не плакал, не жаловался, всё больше молчал. Маленький мужчина. Так резко позврослел. И только глаза выдавали, сколько в детском сердечке боли. Я сразу решила, что не позволю своему лучшему ученику прозябать в приюте. И забрала. А он, как видишь, своего добился.

Приятно видеть с какой любовью и гордостью Ираида Львовна говорила о своём сыне. Да, она его любит, совершенно точно. Как и моя мама любит меня. Какая же я глупая была вчера!

У нас с Камилем самые лучшие на свете мамы… И самый лучший тренер!

— Это потому что вы им занимались. Без вас не было бы Камиля Валиева как олимпийского чемпиона.

Совершенно не льстила, говорила чистую правду. Камиль — профессионал в своём деле, но именно Ираида «вырастила» его, а не наоборот. Но она слишком скромна, чтобы принимать такие комплименты.

— Скажешь тоже, — ласково заворчала она. — Гонять вас надо как сидоровых коз, тогда только и работаете да успехов добиваетесь.

— Не без этого, — ответила я, и мы обе рассмеялись, вспоминая моменты наших с ней тренировок.

Бывало разное, конечно. В том числе, и погонять меня тоже приходилось, когда веру в себя теряла.

— Где там пирожные твои? — перевела она ловко тему. — Зря несла, что ли? Надо опустошить твою ношу.

— Так вот они, — придвинула я коробочку ближе. — Чай, может быть, поставить?

— Он горячий, — сказала Ираида. — Камиль ставил. Сейчас принесу.

Женщина поднялась с дивана. Отметила про себя, что не без труда. Медленно пошла в сторону кухни. Судя по всему, ей уже не так легко ходить как раньше. Что же с ней такое случилось? Встала и пошла следом, чтобы помочь. Не могу я сидеть, когда очевидно больная тренер собралась ухаживать за мной.

Ираида достала две чашки и поставила их на столешницу буфета. Взяла чайничек, чтобы налить заварки, и он зазвенел в ее руках.

— Давайте, лучше я, — успела я подхватить его. Ещё немного, и руки женщины выпустили бы посуду. В прошлый раз подобного не заметила…

— Да, помоги, Сонечка, — отошла она в сторону. — Что-то совсем я уже как калоша расклеенная стала…

— Ну-ка бросайте мне так говорить о себе, — хмуро отозвалась я, наливая в чашки заварку и кипяток. — Сейчас я вам помогу, и всё будет хорошо.

Как же она одна справляется, если даже чайник еле держит? Может, Камиль все вечера проводит с ней, а сегодня ушёл, чтобы не мешать нам и не слушать женские разговоры?

— Где взять поднос? Сахар? — по-деловому осведомилась я.

— Вот тут, — показала тренер на один из шкафов на стене.

Достала всё необходимое и отнесла чай и сахар в гостиную, установив все на столе. Пирожные оказались свежими и безупречно вкусными, но их вкус будто до конца не достигал моих рецепторов. Думала вовсе не о том. Я прокручивала в голове полученную информацию о тренере. Слишком много новостей за последнее время.

— Значит, вы попросили Камиля вести нас вместо вас? — спросила я, перекрывая мерный бубнёж телевизора.

— Да, — кивнула Ираида. — Совесть не позволит мне бросить вас. Тебя, Сонечка. Ты знаешь, что я считаю тебя талантливой девочкой. Ты должна поехать на эти соревнования.

— Конечно. Обязательно поеду. Спасибо вам большое, за заботу, — улыбнулась я.

В нашем мире, где совести и ответсвенности ни у кого почти не осталось, такие поступки вызывают восхищение. Мне ясно, что Ираида Львовна несмотря на сложности со здоровьем до последнего вела нашу пару, чтобы не лишать возможности дойти до победы, а потом смогла нас доверить только чемпиону Валиеву.

— Между нами, девочками, Камиль тоже считает тебя способной, — заговорщически подмигнула мне она. — Сын очень редко так о ком-то отзывается.

На щёки лёг румянец. Приятно, когда в тебя так верят. Больше, чем ты сам. И Ираида, и даже Камиль.

Редко о ком-то так отзывается, мало кому доверяет такие подробности жизни — почему мне так настырно кажется, что в этом может быть какой-то ещё смысл, кроме желания помочь своей маме? И почему мне всё хочется мечтать о несбыточном, даже когда мне ясно дали понять, что ничего не будет?

Я же ребёнок Соня. Я помню.

Ещё и с кучей проблем.

Только поцелуи вчера были вовсе не детские… Он никогда не сможет мне рационально объяснить этот порыв. И я тоже.

— Очень постараюсь не подвести вас, — ответила я. — Ни вас, ни Камиля Наилевича.

— Ты победишь, Соня, — уверенно сказала тренер. — Ты этого достойна.

Мягко сжала с благодарностью её сухую руку. Столь трогательная вера в меня, не замечала такой нежности раньше… Или она просто не показывала, чтобы не выставлять напоказ «любимчиков»?

— Как тебе наш подарок с Камилем? — спросила Ираида.

— Подарок? — не поняла я.

— Он тебе… ничего не передавал? — изумилась она. — В день твоего рождения.

Медведь. Открытка.

Ах вот оно что…

Так это подарок не только от Камиля.

— А… Да, конечно, — кивнула я. — Передал. Классный мишка. Теперь живет на моей кровати. Спасибо большое.

— Я попросила что-нибудь выбрать сына. Надеюсь, угодил?

— Ещё бы, — улыбнулась я. — Такой улётный медведь!

Улыбнулась и своим тайным мыслям. Теперь я понимаю, почему подарок остался не подписан. Камиль хотел, чтобы я думала, что зверёныш и от него, и как всегда не стал ничего никому объяснять. А мне сказал, что не понимает о чем речь, чтобы несмотря на знак внимания, я не строила иллюзий насчет него…

* * *

За разговорами мы совсем забыли о времени, и досиделись до того, что за окном не только давным-давно стемнело, но и перестали ходить автобусы.

— Как же мы так заболтались с тобой? — заволновалась Ираида. — И я туда же, сижу, не слежу за временем.