Мой труп
Шрифт:
А мы с любопытством смотрели его пьяный спектакль, обмениваясь краткими репликами.
– Да, реснички красивенькие, - оценивающе сказала Арина.
– И брови. Ты посмотри на изгиб!
– И глазки. Глазки у нас хороши…
– Настоящий красавчик, - подвела итог я.
– Зря такая красота пропадает. По-моему, он страшно тупой.
– К тебе домой?
– лаконично поинтересовалась Арина.
– Будем считать, что ты его оплатила.
Я рассчиталась за заказанное красавчиком пиво.
– У тебя есть презервативы?
– деловито спросила я по дороге.
–
– Оплаченный не спрашивал, куда мы везем его. Он долго копался в барсетке и радостно изрек: - Презерватив не нашел. Зато нашел визитку.
– Это не совсем одно и то же, - заметила я.
– Или ты решил оставить мне визитку, чтобы я знала, как записать ребенка?
– Я взглянула на карточку.
– Ты актер? Не может быть!
– Приглашаю вас завтра на спектакль, - сработал рефлекс.
Мы с Ариной заржали. Это была лучшая шутка лета!
– От судьбы не уйдешь!
– проскандировала Арина.
Он был красивым… Красивым актером. А театральная красота такой вкусный соус, под которым можно съесть и родного отца, и циничное ночное приключение.
Продажные шлюхи утратили статус героев. Героиней конца 90-х стала стерва, которая сама платит за все и знает цену всему. Я нравилась себе в этой роли и в этом жанре - жанре «черной» комедии, оправдывающей все.
И если бы, протрезвев к утру, Андрей не заметил шрам на моей руке, он бы остался эпизодником моей жизни с классической репликой «Кушать подано». И мы бы с Ариной смеялись: «А помнишь того? "Презерватив не нашел. Зато нашел визитку"».
Но он заметил… На следующий день я, Арина, Янис, Сашик и Оля пошли на спектакль не слишком известного московского театра. Мы воспитывались в театральном, и наш способ знакомства был ничем не хуже любого другого.
В нашем странном мирке, где так часто звенел бойкий лозунг «Отсутствие секса портит дружбу», от перемены слагаемых сумма не менялась - и секс без труда мог стать началом долгих приятельских отношений двух компаний.
Я не сразу осознала, что этот звонок принадлежит моему телефону. Не сразу поняла, где я, когда и зачем?
Кто я?
Я сидела на остановке, под изнуряющим солнцем. Рядом со мной поместилась толстая тетка в блузе из синтетической ткани с расцветкой под ягуара. От нее неприятно пахло дешевыми духами.
«Янис» - пропечатал экран.
Я знала реплику, которую услышу сейчас:
«Здравствуй, Любовь моя!»
– Здравствуй, Любовь моя. Передай своей подруге, что она сука!
– выпалил Янис разгневанной скороговоркой.
– Арине?
– Я сразу поняла, о ком речь.
– С какого перепуга она повисла вчера на Доброхотове? Он же был пьян! А Женя Олю полночи утешал. Сначала она пыталась залезть в штаны к Андрею…
– Арина?
– снова поняла я.
– Но не сомневайся, он ее сразу одернул. Сказал: «Арина Родионовна, в вашем предательски почтенном возрасте пора знать телефон эскорт-сервиса».
– Да?
Одергивание было слишком жестоким. Не говоря уж о том, что Арина ненавидела отчество пушкинской няни, которое прилаживали к ее имени все шутники. Андрей знал об этом.
–
Они еще в театре погрызлись.– А где в тот момент была я?
– Уже уехала. С Олей, Доброхотовым и этой своей…
– Инной.
– И ты, Любовь моя, тоже не лучше! Скажи мне, он добрался до аэропорта?
– Кто?
– Я снова знала ответ - но это знание нужно было скрывать.
– Андрей. Женя забрал его вещи из номера. Мы думали, он подъедет к посадке… Мы полчаса к вам стучали, до последней минуты. Я предлагал, кстати, выломать дверь. Зря не настоял.
– Какую дверь?
– В твою спальню. Скажи мне, Любовь моя, и от кого ты поставила этот треклятый замок? Если ты хочешь спокойно спать по ночам, просто не приглашай ночью гостей.
– Андрея не было в моей спальне. Я спала одна!
Я порадовалась, что мой утренний голос (утро, по мнению голоса, наступало не раньше двух дня) - звучит как обычно, безжизненно-вяло.
– А где ж тогда этот придурок?
– озадачился Янис.
– Послушай…
Связь оборвалась.
Я подождала полминуты и набрала его номер.
«Ваш абонент находится вне зоны…» - равнодушно сказала механическая дама.
Помедлив, я вжала зеленую кнопку еще раз.
«Ваш абонент находиться вне зоны… пожалуйста, повторите звонок позднее».
«К лучшему!» - вдруг осознала я и нажала красную - быстро, боясь передумать.
Я не знала, что врать в ответ на последний вопрос. Я не умела лгать Янису Я прояснила главное…
И ясность эта была не из приятных.
«До встречи, моя любимая девушка», - попрощался телефон, выключаясь. Текст набрал когда-то Андрей. Он называл меня «Моя любимая девушка» - звание очень местного значения. Самая любимая в нашей компании, за ее пределами «любимые» исчислялись на сотни. Янис бурчал, он считал, что «Любовь моя» - его привилегия. Но, как верно заметил Ануй, нужно привыкнуть, что в театре все «любимые» и «дорогие».
Вот вам и «Здравствуйте, с вами говорит Немирович-Данченко»!
Мне стало холодно. Вопреки тридцатиградусной жаре так холодно, точно холодильник с Андреем переместился ко мне в живот. Холодильник вибрировал - меня заколотило от страха. Я обняла себя двумя руками, пытаясь согреть. Сознание исчезло, растеклось. Затем неуверенно вернулось обратно.
Они стучали мне в дверь! Они - то есть Женя, Ян и, конечно же, Саша. Все они, включая Арину, были абсолютно уверены, что Андрей со мной. Если бы кто-то из них знал, что я ушла спать одна, он бы озвучил свое знание.
Как минимум, четверо из восьмерых друзей будут давать показания против меня!
«Значит, - взбодрился мой мент, - вы все были уверены, что Андрей Фирстов там. Почему?»
Игнатий Сирень красноречиво поднял левую бровь, давая понять, что он сразу очертил первостепенную важность вопроса.
Действительно, почему?
Почему?!
Лишь потому, что это единственное место, где он мог быть? В гостиной - нет, в кухне - нет, в ванной - тоже. Логично предположить, что он в запертой спальне. Во всяком случае, логичней, чем искать в холодильнике…