Мой учитель Лис. Тетралогия
Шрифт:
– Значит, вновь эта тяжёлая ноша ляжет на мои плечи, – раздалось у меня за спиной.
Я стоял, привязанный то ли к деревцу, то ли к воткнутой в землю палке, на каком-то безлюдном пустыре, в окружении глухих стен и заборов, руки стянуты за спиной, во рту привкус крови, а вокруг меня восемь или девять коней в длинных, до земли, пальто кебменов и с одинаковыми белыми капюшонами на головах. Судя по прорезям для глаз, ушей и храпа – все сплошь вороной масти!
– Мистер Ренар был прав, – пробормотал я. И это заметили…
– Она пришла в себя, – загалдели кони, всем табуном впадая в панику. Лошади
Шум вспыхнул мгновенно:
– Я не подписывался в этом участвовать.
– Да какая разница, она же белая!
– Поджарить труп это одно, но живого человека?!
– Эй, эй, чего вы орёте? Сейчас я ей вмажу по башке, и она опять будет как мёртвая!
Кони неуверенно замолчали. Передо мной встала невысокая, хорошо сложенная женщина, в чёрном плаще и таком же белом капюшоне с дырками для глаз. Похоже, здесь главные не кебмены, а тот, кто ими управляет…
– Великая чёрная богиня Зимбабве и Чада, – она подняла с земли здоровенную палку с привязанной к ней лошадиной подковой, – прими от нас эту жертву! Благослови своих чёрных детей!
– Минуточку, фр-р, – помотал головой самый низенький из присутствующих ку-клукс-клановцев. – Жертвоприношение – это дар благодарности нашим богам, но не банальное убийство ни в чём не повинной девицы. По-моему, фр-р, разница очевидна.
– Кто ты такой? – обернулась женщина. – Я тебя не помню.
– А малыш дело говорит, – опомнился ещё один вороной. – Чёрная богиня рада душам белых, лишь если их сердца чернее ночи! Но девчонка-то совсем молодая, чего уж она там успела нагрешить, ась?
Мгновенно поднялся шум и гвалт, кое-где кебмены уже скалили друг на друга квадратные зубы и угрожающе вздымали копыта, а руководительница всего мероприятия старательно пыталась навести хоть какой-то порядок:
– Успокойтесь! Прекратите! Не превращайте священную акцию в балаган! Давайте просто по-быстренькому сожжём её и все домой баиньки, а?
Если до этого я лишь терпеливо слушал, незаметно пытаясь стянуть верёвки с запястий, то тут вдруг почувствовал, что настал миг моей славы. Театр Театрович, на сцену!
– О благородные чёрные жеребцы, за что вы казните меня? Я невинная девица! Не воровала, не сквернословила, слушалась родителей, ходила в англиканскую церковь и ни разу не целовалась с мальчиками! В чём же моя вина? Чем я заслужила эту ужасную смерть?!
– Минуточку, – подняла руку распорядительница. – Сейчас, сейчас. – Она полезла куда-то за пазуху, доставая смятую газету. – Итак, сегодняшняя вечерняя «Таймс». Мишель Ломонософф-Кроули, не так ли? Заказчик вменяет вам в вину ложь, рукоприкладство, недостойное поведение и содомию.
– Ох… – дружно вздохнули все, но самый маленький вдруг вскинул голову:
– Разве девочка может быть обвинена в содомии? Фр-р, братья кебмены, да нам тут просто дурят головы!
Я почувствовал, как верёвка, медленно срывая мне кожу, всё-таки скользит вниз. А тем временем женщина поняла, откуда исходит истинная опасность. Она обернулась к самому болтливому и встала с ним рост в рост. В её руках опасно покачивалась палка с тяжёлой подковой.
– Сними капюшон, наш чёрный брат. Я не знаю тебя.
Все повернули головы. Маленький кебмен решительно скинул белый колпак, и я, к своему немалому удивлению,
вдруг оценил, как похож этот пони на главу конского профсоюза. Только тот был пятнистый, а этот весь чёрный.Женщина раскрыла было рот, но тут вдруг встал на дыбы грозный высоченный жеребец:
– А то что ж? Скока мы, братцы, будем сумасшедшую бабу слушать? Нешто у нас своего разума нет, а?! Не дадим малыша в обиду!
Он также скинул капюшон, и я вновь поразился, как этот вороной был похож на рыжего донца Фрэнсиса.
– Хорошо, будь по-вашему, никто не тронет милого маленького пони, – мигом опомнилась глава банды. – Но эту паршивую девку я пришибу своими же руками!
– Полундра-а!!! – истерично взревел неизвестно кто на морской манер, и маленький пустырь превратился в Ватерлоо.
Ближайший ко мне «конь» сорвал с себя голову в капюшоне, бросив её к моим ногам. В жёлтых глазах Лиса горело предвкушение драки…
– Держись, мой мальчик, я рядом!
Точно так же поступил кебмен напротив, показывая всем страшные клыки добермана. Значит, и сержант здесь. Профсоюзный пони и так называемый Фрэнсис приняли их сторону, со всех сторон слышались полицейские свистки, раздавался грохот форменных ботинок по мостовой, сверкали лучи фонарей, – казалось, прямо сейчас вся полиция Скотленд-Ярда спешила нам на помощь!
– Ты всё испортила, дрянная девчонка! – Женщина взмахнула палкой с подковой. – Ненавижу-у тебя-а!
– А я мальчик.
– Что?!
Кнопка пуска на экспериментальной дубинке работала безотказно. С полутора шагов электрический разряд, способный уложить лошадь, опрокинул несчастную на спину, и её волосы из-под отлетевшего капюшона искрили, наверное, ещё минуты три.
Подоспевшие констебли вязали всю банду.
Ко мне пробился вороной конь:
– Да ты не узнаёшь, чё ли, а? То ж я! То ж мы с Чешкой в первых рядах стояли, шоб тебя николи не тронули. Он-то хоть и пони маленький, а храбрости аж на эскадрон будет! Вона как за тебя стоял, а? Лисицын, братик, от же какая радость – хлопчика твоего живым видеть! Казак! От, ей-ей, бравый казак из него будет!
– Фрэнсис…
– Обычная чёрная краска. – Мой учитель встряхнул меня за плечи, посмотрел в глаза, прощупал пульс и только после этого продолжил: – Жить будешь! Благодаря тебе мы взяли их всех. Кстати, ты там… э-э… не переборщил с мощностью? Для суда она нужна живой.
Ну тут я мало что мог сказать. По факту электрический разряд был рассчитан на «близкого к природе», однако считается, что женщины имеют куда более высокий болевой порог, чем мужчины. Поэтому словно бы в доказательство моих мыслей…
– Шевелится, фр-р, – крайне осторожно отметил пони, беззастенчиво потыкав распростёртую распорядительницу жертвоприношений задним копытом.
– Суки-и, – простонала женщина.
В общем, как вы поняли, её взяли тёпленькой. С ней же пошли ещё несколько чёрных (правильнее говорить, вороных) кебменов. На суде мистер Ренар вступился за троих из них, считая, что коней впутали и запугали. Все трое отделались условным, ещё двое получили сроки.