Мой учитель Лис

Ладно, я взял её в руки, внимательно рассматривая со всех сторон.

В сущности, примитивная вещь, стрелковое оружие без запрещенного пороха или разрешённого электричества, физически построенное по принципу средневекового лука или, скорее, средневековой камнемётной машины для осады крепостей.

Я вхолостую пощёлкал резинкой: думаю, овладеть рогаткой (так я это перевёл) будет несложно. Мне даже на секундочку взбрело в голову вхолостую прицелиться в мистера Лиса, но, слава богу, эта глупая мысль сама застрелилась от осознания того, что со мной будет потом. Не, не, не…

Тогда я настроил прицел на храпящую мисс О’Доннелл, но даже без заряда стрелять в спящую девушку было совершенно неинтересно. Ну и пусть, приедем на место, постреляю по воронам или свиньям, они же неговорящие, в них можно.

Дорога на южном направлении была довольно долгой, электропоезд двигался очень медленно, останавливаясь на самых крохотных полустанках. За окном мелькали городки, деревни, леса, поля, вересковые пустоши, но у меня, мальчишки, впервые выехавшего хоть куда-то из большого города, всё вызывало восторг, всё мне нравилось, всё было интересно!

Пусть даже мы едем в глухую деревню, где нас ждёт старый дом в поместье Поркхауз, расследовать непонятно что ради рыжей девицы, которая хлещет виски с кофе, но самое главное, что мы всё равно едем! На настоящем электропоезде, а за окном мелькают зелёные и жёлтые пейзажи родной Англии. Какое же наслаждение быть ребёнком, мчаться навстречу приключениям, когда сердце замирает, а душа поёт!

Я даже невольно начал зачитывать вслух строки великого Киплинга:

Когда и капли краски свежейЗемля не выставит на свет,Когда под старой пылью нежноВзойдёт зелёный первоцвет,Я без печали и сомненийПривыкну к вечному трудуИ к Мастеру ста поколенийПростым учеником пойду… [1]

1

Перевод А. Белянина. – Здесь и далее примеч. автора.

– Прекрасные стихи, – качая головой, подтвердил мистер Лис. – Учил в школе?

– Да, но не на уроках, а в школьной библиотеке. У нас было мало книг, но томик Киплинга, зачитанный до дыр, как-то нашёлся, и я наслаждался его стихами.

– Увы, сейчас он незаслуженно забыт молодым поколением. В своё время дед был лично знаком с бессмертным классиком. Когда сэр Редьярд писал истории старой доброй Англии, они с дедушкой провели немало вечеров, обсуждая и вспоминая легенды былого с точки зрения человека и говорящего зверя.

– Толерантно говорить «близкого к природе», – невольно напомнил я.

Лис не обиделся. Он лишь слегка хлопнул меня лапой по колену и тихо рассмеялся. Мне почему-то было приятно, что он тоже знает Киплинга. Мысленно я сделал пометку когда-нибудь во всех подробностях расспросить его про того самого дедушку-лиса, что встречался с классиком мировой литературы. Хотя если нам ехать ещё не менее двух часов, то какой смысл ждать?!

Я поднял на него умоляющий взгляд:

– Сэр, а вы не могли чуть подробнее рассказать мне историю о вашем родственнике?

– Право, не знаю, если когда-нибудь будет свободное время… – делано нахмурился мой учитель. – Но, с другой стороны, почему бы не скоротать дорогу за весёлой историей? Итак, слушай, но не записывай!

О-о, поверьте, месье Ренар был невероятным рассказчиком. Я не замечал, как летит время, что мелькает за окном, чем занята мисс Полли, а он, эмоционально размахивая лапами, в красках и лицах рассказывал одну замечательную историю за другой. И я буквально вдыхал каждое его слово…

Перед моим внутренним взором всплывали раскрашенные лица древних кельтов, в ушах стояли вопли орд диких пиктов, звон отточенного железа и грохот щитов. Я видел, как неумолимо двигаются дисциплинированные когорты суровых легионеров, печатающих легендарный римский шаг, строительство знаменитой стены, крушение Великой Римской империи, и отголоски этого рокового события грозным эхом звучали на наших вересковых пустошах.

Уже потом из пепла поднималось мрачное Средневековье, возникали первые монастыри, грубые, более похожие на крепостные башни, строились каменные города, а тихие молитвы духовенства вкупе с неустанным трудом простых британцев постепенно и поступательно превращали великий остров в великую страну. Ту, которую мы знаем и любим сегодня…

– Мы прибыли, джентльмены. – Словно на автомате ровно за две минуты до объявления станции наша попутчица вскочила с полки, как заведённый солдатик. – Как я выгляжу?

– Просто восхитительно, – даже не соврали мы.

Юная Полли О’Доннелл действительно выглядела прекрасно. Заспанная, с хлопающими ресницами, румяными щеками и вдохновенно вздымавшейся грудью.

Я, как истинный воспитанник Викторианской эпохи, не понял до конца, что именно меня так волнует, но мой наставник, тонко улыбнувшись, переключил моё внимание на сбор багажа и подготовку к выходу на перрон. Сам же мистер Лис открыл разъезжающиеся двери, под ручку галантно сопроводив нашу заказчицу на выход.

Рыжая девица меж тем быстренько переговорила на перроне с пожилым невысоким бобром – начальником станции. Тот поначалу хмурил брови, глядя на моего учителя, видимо не понимая, как можно доверять лису, но под умоляющим взглядом девушки сдался, окрикнул кого-то на заднем дворе, и извозчик с двуколкой, запряжённой обычной гнедой лошадью, уже через десять минут укладывал мой ранец.

Следующий час мы неспешно колесили по грунтовой дороге между пожелтевших перелесков и убранных полей. Урожай сняли ещё в начале месяца, но даже по густоте стерни было видно, что для сельчан этот год задался. Солнышко чередовалось с хорошими дождями, сады до сих пор ломились от яблок, значит, к зиме вся Британия будет наслаждаться крепким сидром.

Небо было прозрачным, облака белыми, а воздух столь восхитительно чист, что после лондонских туманов у меня даже закружилась голова. Мой учитель сонно щурился под тёплыми солнечными лучами, выспавшаяся в поезде мисс О’Доннелл о чём-то непрерывно болтала.

Уверен, что, если бы в её щебетании имелось нечто важное для расследования, Лис бы слушал внимательно и, наверное, задавал уточняющие вопросы. А так, казалось, что он просто наслаждался прогулкой в двуколке по сельской местности.

Когда мы свернули за рощицу, воздух вдруг изменился, я чуть не расчихался от неожиданной рези в ноздрях, а мой наставник, наоборот, с наслаждением запрокинул голову:

– Поркхауз! Я чувствую дивный запах свинины.

– Да, сэр! – улыбнулась девушка, и возница прищёлкнул кнутом, чтобы лошадь бежала порезвее.

Мы въехали в старую арку, где давным-давно не было ворот, подкатили к каменному дому, похожему на обшарпанный серый кубик из заброшенных детских игрушек. Узкие, словно прорезанные окна, позеленевший от времени фундамент, красная или скорее уже бледно-коричневая черепица на крыше. Откуда-то из-под крыльца выскочили два здоровых клыкастых волкодава.