Мой враг-дракон: Разоблачить и не влюбиться

Ингерис делала такие значительные паузы между словами, что у меня как будто ледяные муравьи по спине поползли.

— Что с Эсимэ?!

— Тихо, успокойся, — Ингерис сжала мои руки в своих ладонях. — Она пропала. Мы не знаем, кто и зачем её похитил, но уверены, что во дворце прячется враг.

Вот оно как! Эсимэ была права — всё это связано с покойной Ари-Нейей, и когда несчастная служанка подобралась слишком близко к тайне, её убрали с дороги.

Я вырвала руки из цепких пальцев Ингерис.

— Её надо найти! Скорее! Может быть, она ещё жива!

В отчаянии я говорила что-то ещё, и сама не разбирала, что, и в один миг рука Хэг-Дааля оказалась у меня на плече, а Ингерис пыталась обнять меня сбоку и гладила по голове.

Но мне не нужны были их объятия и утешения.

— Наш род обещал Эсимэ награду, как она отслужит десять лет, и остался всего год, — словно в умопомрачении бормотала я. А затем искоса взглянула на Хэг-Дааля:

— Вы ведь поможете мне найти её? Поможете?

Он торжественно кивнул:

— Конечно, помогу, Ания. Даже не сомневайтесь.

Я пожалела, что не взяла с собой Рапшу. Сейчас он помог бы мне добраться до спальни; всё вокруг было как во сне, я не замечала ни беспокойных придворных в коридоре, ни стражников, которые получили от Хэг-Дааля какой-то приказ и удалились.

— Всё будет хорошо, — ласково приговаривала Ингерис, помогая мне дойти до постели. Я расстегнула накидку, сбросила платье и в одной нижней рубашке юркнула под одеяло. — Всё будет хорошо…

Она ушла, а я всё никак не могла провалиться в желанный сон, словно в чёрную пропасть. Ворочалась с боку на бок, старалась отвлечься, подсчитывая в уме маленьких дракончиков, придумывала новый герб для рода Ассту — бесполезно. С досады я принялась перекладывать подушки и вдруг замерла. Что-то хрустнуло под пальцами… Пергамент?

Я вытащила на свет совершенно чистый лист пергамента, села и с недоумением уставилась на него. Интуиция подсказывала, что это послание; я решила довериться ей и зажгла огонёк — вдруг хоть так увижу незримые буквы.

И они проступили на пергаменте! Всего лишь одно слово: «Тейрок». Одно-единственное слово, написанное трясущейся рукой. Почерк, несомненно, принадлежал Эсимэ. Она успела оставить мне подсказку!

Я погасила огонёк и какое-то время раздумывала. Тейрок… Что это означало? Что с деревянной доской и набором раскрашенных фигурок связана тайна? Но какая? Мучаясь догадками, не в силах решить, какая из них ближе к истине, я смотрела в окно, за которым начинало опускаться багровое солнце.

Дождусь, пока окончательно стемнеет, и загляну в кабинет главы квизари. Разговор с альгахри Ниарвеном, пожалуй, лучше отодвину на завтра.

Зимний день короток: прошло не так уж много времени, и стало темно. Я вылезла из кровати, оделась. Дрожащие пальцы то и дело соскакивали с пуговиц платья, но я старалась собраться с духом. Теперь я одна, и помочь мне некому. Рик и мои стражники далеко. Каэм стал преступником. Я одна, и только я могу узнать, что случилось с Эсимэ.

Стражник, стоявший у двери кабинета Хэг-Дааля, сначала не хотел впускать меня, но я вскинула подбородок и впилась взглядом в упрямую бородатую физиономию:

— У меня секретное задание. Благородный Дааль из рода Хэг сказал, что я могу заходить сюда в любое время суток. Ты хочешь, чтобы я попросила о твоём наказании?

Стражник поколебался и впустил меня, бормоча себе под нос что-то вроде «Господа пусть сами между собой разбираются».

Я скользнула в тёмную прохладу кабинета, чувствуя, как участилось биение сердца. Зажгла свечи на столе, огляделась. Доски из-под тейрока не было видно — наверное, Хэг-Дааль убрал её в шкаф. Опять чувствуя себя как во сне, я подошла к шкафу и аккуратно, стараясь не шуметь, отворила дверцы. Вынула доску и вернулась вместе с ней за стол.

«Эсимэ, Эсимэ, что же ты хотела мне сказать?»

Каждая фигурка, как я помнила, была полой. Я отдирала полоски пергамента, прикрывавшие отверстия, и заглядывала внутрь деревянных дракончиков, совершенно не представляя себе, как я объясню Хэг-Даалю такое грубое обращение с его драгоценным тейроком.

Наконец, дошло до обоих альгахри. Я сняла полоски пергамента у них с подножий, сунула пальцы внутрь — ничего. Пустые, как и все прочие фигурки.

Рассердившись, я стряхнула доску вместе с дракончиками на пол. При падении там, кажется, что-то порвалось… красный бархат, которым была обита доска. Нагнувшись, я сунула руку в образовавшуюся дыру. Интуиция говорила, что всё это неспроста, ой неспроста…

Между доской и бархатом что-то было. Пузырёк. Я ухватила его за горлышко, стараясь не повредить, и вытащила наружу. От резких движений огоньки свечей затрепетали, но всё же не погасли, и я, затаив дыхание, поднесла пузырёк к одной из них.

Внутри блеснули алыми гранями кристаллики. Кристаллики иихр!

Несколько мгновений я сидела, не шевелясь, а затем стащила с шеи артефакт, выявляющий суть вещей, и направила его на пузырёк. Сомнений не было: внутри его содержался яд.

Тот самый яд.

И молнией блеснуло озарение: это не Каэм подмешал кристаллики иихр в зелье для Рика. Я обвинила своего брата напрасно!

Рик. Нить, связавшая нас, запела тоскливо и тонко — как бы не случилось с ним плохого… Да что я здесь делаю?!

Стряхнув с себя оцепенение, я вскочила на ноги, а тем временем в коридоре раздались шаги, голоса. Дверь распахнулась. И я замешкалась — ожидала первым увидеть Хэг-Дааля, не Ингерис.

Очки её сверкнули, и как будто прямо из стёкол вырвались зелёные верёвки, похожие на растения. И устремились ко мне с такой быстротой, что я ничего не успела сделать. Мои руки опутало, пронзая болью, и я выронила артефакт вместе с пузырьком. На меня накатила страшная слабость.

— Пронырливая девчонка, — прошипела Ингерис — словно и не драконесса, а опасная змея. — Так и знала, что ты до чего-нибудь докопаешься! Ну ладно, — её смех был шелестящим, как осенние листья, почти беззвучным, — ты придумаешь, что с ней делать, а?

— Разумеется, дорогая Ингерис, — ответил ей медовый мужской голос. Последним, что я увидела перед собой, задыхаясь и теряя сознание, была довольная, благостная улыбка моего настоящего врага. Хэг-Дааля.

XIV