Мой выбор предрешает вечность

Наверное, это случилось тогда, когда Эдварда привлек запах крови Беллы Свон, а потом он не смог прочесть ее мыслей, или наоборот? А, впрочем, это уже не важно. Как результат – раскол в нашей дружной семье. Эсме была безумно рада, как только Элис известила нас всех о видении, в котором Белла и Эдвард были вместе, причем девочка виделась вампиршей. Видения жены до сей поры нас не подводили и поэтому, мы, как сам собою разумеется, решили, что Белла – почти что член семьи. А потом завертелось с невероятной скоростью.

Помотавшись из Форкса в Аляску, Эдвард принял-таки решение начать с Беллой встречаться. Вся семья вздохнула с облегчением, кроме Розали, конечно же, которая девчонку сразу невзлюбила, искренне полагая, что после обращения жизнь – не жизнь, и трава – не зеленая, короче, от ее внутреннего раздрая становилось плохо даже мне, а уж как Эдвард выслушивал ее мысли, я и представить не могу.

И все вроде бы было хорошо, так хорошо, что и Джеймс с его бандой как-то не сильно повлиял на ситуацию. Сказать откровенно, в клане Марии мне приходилось выкручиваться из более трудных передряг, и в чем тут загвоздка, я даже не понимал.

Да, Беллу нужно было защитить, ну и защитим, не проблема, тем более, преимущество на нашей стороне. Конечно, я волновался сам: мне бы не хотелось, чтобы защищая девчонку Эдварда, мы потеряли кого-то из нас, да и волнение других членов семьи я пропускал через себя, но к трудностям, чего отрицать, я был уже приучен. Элис была со мной, и это немало облегчало мое положение.

А вот Беллу было даже жалко: парень – вампир, для которого она – поющая кровь, лучшие друзья – вампиры, враги – вампиры, а сама она – хрупкий человек. Если учесть ее умение влипать в неприятности и врожденную, но отчего-то абсолютно милую неуклюжесть, то дело приближалось к катастрофе. Иногда я реально удивлялся, как она дожила-то до семнадцати?

В отличие от Розали, я девчонку не ненавидел, но и не возносил ее на пьедестал из-за ее человечности, потому что, как по мне, быть вампиром не так уж и плохо. Белла казалась мне довольно милой, симпатичной и, в общем-то, вполне неплохой кандидатурой на вакантную должность моей сестры. Не то, что твердая и непоколебимая Таня Денали, умеющая и практикующая «качать права» и привыкшая строить всех под себя.

С Беллой мы бы ужились, это однозначно.

Но больше всех меня удивил Эдвард. Я же ясно видел, что они оба любят друг друга, так что тянуть-то? А тут еще и опасность в лице кочевников. Вот он, тот самый момент!

И я, и Карлайл пытались убедить Эдварда в необходимости немедленного обращения Беллы (благо, девчонка только о том и мечтала, никаких проблем (!)), ведь тогда она была бы в большей безопасности от Джеймса, да и нам было бы легче: защищать вампиршу – это одно, а хрупкого человека – на порядок сложнее. Но Эдвард был неумолим. И это ввело меня в ступор: спрашивается, чего он тогда от несчастной девчонки добивался? Не собираешься обращать – так оставь ее, испарись, но нет, он начал с ней встречаться, в дом к нам водить, довел ситуацию до того, что она уже жить без него не могла, любила до безумия, и при этом все равно не хотел видеть ее вампиршей. Где тут была логика, я так и не понял.

Но, так или иначе, Джеймса мы все-таки одолели. И все вроде успокоилось. Было ли тогда в Белле что-то странное? Пожалуй, нет, она все так же преданно заглядывала ему в рот, с ума сходила от любви (как я понял, первой в ее жизни, и оттого еще более сильной) и боготворила Эдварда и всех нас. Это было даже весело: никогда не думал, что человек будет столь частым гостем в нашем жилище. Иногда я становился невольным свидетелем «их милостей» и это не вызывало у меня ненависти, зависти и неприятия, просто это было действительно как-то нежно и по-доброму, становилось чуточку жаль, что у нас с Элис не так: моя любовь не была хрупкой, не нуждалась в помощи и победить могла и меня, и Эмметта сразу. Иногда, да, хотелось чего-то такого, чтобы почувствовать ее восхищение моей силой, ее удивление, но Элис я любил и люблю, и вовсе ничего не хотел бы менять.

Все закончилось, к моему стыду, в тот самый момент, когда я милую Беллу чуть не съел. И смешно, и стыдно. Хотя, это сейчас, оборачиваясь назад, становится весело, а тогда было не до смеха. Мало того, что я и сам себя возненавидел, так еще и в чувствах Эдварда ловилось что-то такое, что становилось вдвойне неприятно, словно брат осуждал меня за то, что я лишаю его возможности быть с Беллой. И вновь встал вопрос: обратим, наконец, девочку, или нет? И если все на семейном совете высказались «за», то сам Эдвард и Розали были категорически против. Ну, с блондинкой все понятно, ее и зависть душила, и торжество и злорадство - дикий набор. Я тогда так и не понял: ей что, спокойнее на душе стало оттого, что бедная девчонка страдает?

Однако, мелочно…

А вот от брата я не ожидал. Спрашивается, ну, почему нет? Как мы его не уговаривали, все было тщетно. Эдвард психанул и объявил: «Мы уезжаем, и не спорьте». Куда деваться? Собрались и уехали.

Мне же было погано: уж я-то знал, что испытывала Белла в тот момент. И даже когда я чуть не напал на нее (я потом тщательно проанализировал ситуацию) страха или ненависти у нее не было. Она была уверена, что Эдвард ее все равно защитит, она была уверенна в остальных Калленах, да и вообще, если бы мы не сдержались, и убили ее, думаю, она бы все равно умирала с душевным спокойствием и всепрощением. Странно и глупо, как по мне (я привык бороться за жизнь до последнего), но это же Белла.

А после нашего официального отъезда, я, не сказав никому, вернулся, хотел просто попросить прощения, так погано было на душе, словно чью-то жизнь испортил, а ведь так оно и было. Но на глаза я ей так и не показался, достаточно было постоять рядом, и я чуть не согнулся пополам от того букета отчаянья, безнадежности, боли и любви, что горел в ней. Я понял: от этой встречи ей будет только больнее. Чтоб не мучить девчонку еще больше прежнего, я развернулся и уехал домой. Элис, конечно, обо всем узнала, но я убедил ее не распространяться, а Эдварда тогда с нами не было, он решил пожить отдельно.

Это было ужасно. Но еще хуже, что брат побежал к Вольтури. Он не подумал ни о ком. Как будет чувствовать себя Эсме, что испытает отец, ничто его не волновало. Даже Розали была удивлена таким его решением, хотя и сама наворотила дел.

И ведь спасать его побежала Элис, моя маленькая Элис, которую так жаждал Аро! Элис, которую могли схватить и не отпускать, или вообще убить! И ведь сейчас так и есть.

Эдвард вновь наплевал на то, что подставляет всю семью, и Элис уже не отпустили, а все потому, что еще тогда Элис не нужно было «светиться» перед Аро, «маня его своим талантом»! Он же увидел ее, и она подействовала на него, как красная тряпка на быка. Это раньше девочка-провидица была «где-то там, вроде есть, но не у нас, может когда-нибудь, да ладно», у Аро находились и другие дела (ведь более пятидесяти лет он знал, что у Карлайла в клане есть такой дар, но не провоцировал нас на столкновение), но как только он увидел ее лично, взял за руку – все, по сути, приговор Элис был подписан. Как стратег, я это отлично понимаю: трудно отказаться от того, до чего, кажется, руку протяни – и оно твое. Это неудачники делают ошибки под самый конец, а Вольтури обладают властью и ошибок не делают, но, если бы не Эдвард, кто знает…

И я вновь был поражен. Честно, если бы об меня так вытерли ноги, как Эдвард об Беллу, то я бы и не подумал даже лететь в Италию и пытаться кого-то там спасти. Но печальный факт был в том, что Белла без Эдварда не могла, чем мы и воспользовались. Да, это отвратительно, как я сейчас осознаю, ужасно по отношению к ней. Мы оставили ее, и проблему с тем, что Эдвард у Вольтури, мы тоже должны были решать сами, не возлагая эту непосильную ношу на хрупкого человека. Это было лицемерно.

Но, на тот момент мы были просто рады, что все закончилось благополучно, не понимая, что сами себе вырыли могилу.