Мой загадочный двойник

Земля здесь отлого поднималась к граничной стене поместья, еле видневшейся вдали. К востоку простирались широкие поля и луга, а к югу — густые рощи. Позади конюшни оказался большой огород, справа огороженный высокой кирпичной стеной, по другую сторону которой я сидела часом раньше. Две кухонные работницы выдергивали морковь из грядки неподалеку. Они с любопытством взглянули на меня, но не выказали ни малейшей тревоги.

Я прошла огород насквозь и двинулась дальше. Красный кирпич нового корпуса сменился серым камнем среднего крыла, а впереди возвышалась мощная четырехугольная башня из гораздо более древнего камня — выщербленного временем и почти черного. Окна ее представляли собой узкие вертикальные прорези, причем все нижние были наглухо заложены кирпичом вместе с дверным проемом.

Приблизившись, я увидела, что башня является частью длинного, беспорядочно построенного здания из такого же темного древнего камня. Оно располагалось всего шагах в двадцати от главного здания и соединялось с ним узкой каменной галереей, вымощенной плитами. Над крышей не поднималось ни дымка, сквозь гравий повсюду пробивалась сорная трава, пол галереи устилали прелые листья.

Стены двух зданий — серого и черного — словно наклонялись друг к другу, образуя подобие глубокой расселины, расширяющейся книзу. Если пойти прямо, до конца здания, а потом повернуть направо, я окажусь там, откуда начала путь. Высоко надо мной окна верхнего этажа сверкали в лучах заходящего солнца, но на земле уже лежала густая тень. Вас нашли без чувств на дорожке… Не здесь ли со мной случился припадок? Что я здесь делала среди ночи? И что стало причиной припадка? Что-то увиденное мной? Или услышанное?

Ноги мои словно сами собой зашагали быстрее, еще быстрее, и наконец я пустилась бегом — промчалась по гравийной дорожке до угла, повернула направо и бросилась к двери, откуда недавно выходила на прогулку, потом пронеслась через холл (казалось, ставший гораздо темнее за время моего отсутствия), взлетела по лестнице, подгоняемая эхом собственных частых шагов, стремительно пробежала по коридору и ворвалась в свою комнату, где прыгающими пальцами задвинула дверную щеколду и в изнеможении привалилась к двери, дрожа с головы до пят.

Независимо от того, является Фредерик сообщником своего хозяина или же просто покорным исполнителем его воли, доктор Стрейкер никогда не согласился бы перевести меня в другое отделение, если бы не преследовал какую-то свою цель. Неужели он и впрямь хочет, чтобы я опять сбежала? Никакой другой причины в голову не приходило. И он, безусловно, с уверенностью полагает, что я опять отправлюсь на Гришем-Ярд.

А там меня, скорее всего, ожидает что-нибудь еще более ужасное, чем в прошлый раз. В лучшем случае меня арестуют как сбежавшую из клиники душевнобольную, выдающую себя за мисс Феррарс.

Без денег дальше Лискерда мне не добраться. Следовательно, если доктор Стрейкер пытается снова заманить меня на Гришем-Ярд, где-то в моей комнате должен быть предусмотрительно спрятан еще один кошелек. А когда я заглочу наживку, главные ворота клиники опять очень кстати окажутся открытыми.

Значит, моя единственная надежда на спасение — это найти деньги, коли таковые действительно мне подброшены, и отправиться не на Гришем-Ярд, а… в Плимут, к моему поверенному мистеру Везереллу. Кажется… нет, точно… я не упоминала о нем ни Фредерику, ни доктору Стрейкеру. Сама я с ним никогда не встречалась, но оно, может, и к лучшему, — по крайней мере, мистер Везерелл подтвердит подлинность моей подписи.

Последние лучи закатного солнца угасали на крыше напротив, но было еще довольно светло. Может, за мной и прямо сейчас наблюдают? Я обвела взглядом потолок и стены в поисках смотровых отверстий — ничего подозрительного, но, с другой стороны, в свое время тетушка показывала мне, как через крохотную дырочку, проткнутую в бумажке острием карандаша, можно увидеть все побережье. Если они и вправду наблюдают за мной, то наверняка предполагают и даже надеются, что я внимательно обследую комнату.

Чемодан и шляпную картонку Белла убрала в шкаф, так же как в прошлый раз, в лазарете. Я тщательно их осмотрела, ощупала всю подкладку, но безрезультатно. Не нашла я денег ни среди своей одежды, ни под матрасом, ни в дубовом комоде: нижний ящик выдвинулся всего на дюйм и застрял; однако, вытащив другие два ящика, я увидела, что в нем пусто. Я пошарила по внутренним стенкам комода, проверяя, не прикреплено ли к ним что-нибудь, но не обнаружила ничего, кроме пыли да клочьев паутины. Я осмотрела все предметы мебели, даже вынула ящик бюро и заглянула в темную полость, но и там не нашла ни единого фартинга.

Обескураженная, я опустилась на колени перед комодом, собираясь поставить обратно верхние ящики, но вместо этого невесть почему принялась возиться с нижним — трясти, дергать туда-сюда, пока он не начал по чуть-чуть выдвигаться. Я уперлась одной рукой в комод, намереваясь рвануть ящик посильнее. Внезапно в темноте за ним мне померещилась змея, изготовившаяся к броску.

Я вздрогнула всем телом, и в следующий миг ящик резко выдвинулся, больно ударив меня по ноге. В пыльном углу комода что-то тускло блестело. Не змея, а золотая застежка — две золотые застежки маленького кожаного портфельчика. Я подползла на коленях ближе и увидела, что он покрыт тонким слоем пыли, которая закружилась в воздухе вокруг меня, когда я трясущимися руками вытащила свой бювар. На пыльном дне комода от него остался отчетливый отпечаток.

Часть II

От Розины Вентворт к Эмилии Феррарс

Портленд-плейс,

Мэрилебон

10 августа 1859

Дорогая Эмилия! Ты не поверишь, что у нас случилось. Кларисса сбежала из дома! С молодым джентльменом по имени Джордж Харрингтон, я тебе о нем рассказывала. Она бесстыдно флиртовала с ним на приеме у Бошемов, но я и помыслить не могла, что дело зайдет так далеко. Я думала, сестра смирилась с тем, что ей придется выйти замуж за этого противного сморщенного старикашку, мистера Ингрэма. Однако попробую рассказать все по порядку.

В понедельник наш отец отбыл утренним поездом в Манчестер, где намеревался провести два дня, а ближе к вечеру уехала и Кларисса — якобы в Брайтон, чтобы погостить неделю у Флетчеров. Она взяла с собой огромное количество багажа, явно излишнее даже для нее, но мне настолько не терпелось поскорее получить дом в полное свое распоряжение, что я не задавалась никакими вопросами на сей счет, покуда в пятницу вечером не воротился отец. Я музицировала за роялем в гостиной, когда услышала, как он отчитывает одну из служанок. По своему обычаю, он даже не заглянул ко мне, а направился прямиком в кабинет.

Через минуту я услышала тяжелую быструю поступь в холле и решила, что отец опять уходит из дома. Но он ворвался в комнату, схватил меня за руку, рывком поднял с табурета и, потрясая перед моим носом каким-то письмом, прокричал страшным голосом: «Где твоя сестра?» — «В Брайтоне, у Флетчеров», — только и могла ответить я, чем привела разгневанного родителя в еще сильнейшую ярость. Наконец я уразумела, что письмо это от Клариссы и в нем сообщается, что она сбежала. Отец отослал меня в мою комнату, запретив выходить оттуда до дальнейших его распоряжений. Ко времени, когда Лили принесла мне ужин, новость уже распространилась на половине слуг, но знала девушка не больше, чем я.