Мой желанный враг

– Пожалуйста, уйди. – Всхлипнула она.

– Член с баблом вам покажи, и вы бежите, готовые присосаться. – Я улыбался, видя, как её глаза наливаются слезами. – Вик для тебя тоже член с баблом, да, Полина? Вывез тебя из твоего Гадюкино, приодел, а дальше что? Думаешь, женится на тебе? – Я рассмеялся. Девчонка смотрела в мои глаза, не шевелясь, а я наслаждался тем, что могу рассмотреть каждую венку, каждый сосудик под её белой бархатной кожей. Я ощущал, как трясутся её поджилки, и наслаждался этой едва ощутимой вибрацией. – На шлюхах не женятся, дорогуша.

Толчок! Эта тварь посмела толкнуть меня и тут же поплатилась.

– Не-е-ет… - Усмехнулся я, обхватывая её хрупкое личико своей ладонью и сильно сдавливая. Мой пульс забился где-то в горле, когда я ощутил, как её напряжённые соски уперлись мне в грудь. – Нет, тебе меня не обмануть. Кого угодно, но только не меня.

И тут что-то помутилось в моём сознании.

То ли разозлился, увидев отчаяние в её глубоких, полных волнения янтарных глазах, то ли повёлся на беззащитность, которая пропастью раскинулась в её расширенных от страха зрачках, но я вцепился своими губами в её губы, точно голодный хищник, и принялся неистово их терзать.

Её рот был сладким, а губы влажными. Я обхватил напряженные бёдра девушки пальцами и притянул их, буквально вдавливая в себя и в свой напряженный пульсирующий пах. Сжал сильнее, чтобы причинить ей ещё больше боли, и с силой протолкнул свой язык ей в рот, не давая вдохнуть.

Это была настоящая схватка.

Всхлипнув, девчонка попыталась меня оттолкнуть. Наши языки сплелись, мои зубы натолкнулись на её зубы. Я смял её бёдра своими ладонями, крепко стиснул, и мой язык сделал то же самое – взял её рот силой.

Началась какая-то дикая борьба: жалящие поцелуи, укусы, жадные вдохи, всхлипы, привкус крови на языках, болезненные удары по всему моему телу.

Я чувствовал, как её ладошки колотятся мне в грудь, как смело пытаются оттолкнуть, как замирают на мгновение, а затем колотят снова и снова, и меня трясло от всё нарастающего возбуждения.

Мне хотелось кончить, и чтобы кончила она. Чтобы перестала отталкивать меня и закатила глаза, кончая. Хотелось слышать, как она стонет подо мной, как кусает свои красивые, пухлые губы, впиваясь в меня ногтями, и как сильнее обхватывает мою талию своими стройными ногами.

Мне захотелось, чтобы она больше не сопротивлялась. Чтобы сама просила меня трахнуть её. Хотелось втоптать её в грязь, разрушить, раздавить меж пальцев, превратить в сухую пыль, а затем стряхнуть с себя, и одновременно хотелось отпустить её и тихо сказать, что не причиню ей больше вреда. Мой мозг вскипал от такого количества разных мыслей.

Я оторвался от неё, взглянул в глаза, отвернул голову и с отвращением сплюнул на пол.

Мне никогда прежде не хотелось целовать ни одну из мерзких шлюх, которые были со мной в постели. Я не касался губами ни одной из них и потому не понимал, что же вдруг изменилось сейчас? Почему мне больше всего хотелось продолжать эту схватку? Почему хотелось целовать её до бессильной злобы? Почему хотелось, чтобы она и сама желала этого?

– Больной козёл! Скотина! – Закричала девица, вырываясь.

По её щекам вниз, к подбородку, пролегли влажные полосы, и я понял, что за солёный привкус остался у меня на языке - это были её слёзы.

– Убирайся! – Завопила она, как ненормальная, толкая меня в грудь.

Никто не смотрел на меня с таким презрением, с такой ненавистью, как она, а я думал только о болезненном стояке, который грозился сейчас разорвать мою ширинку.

Мне дико хотелось продолжения.

– Я всё узнаю о тебе, Полина. – Пообещал я. – Я узнаю, кто ты такая на самом деле, зачем приехала сюда, и что скрываешь.

Отпустил её и отступил на шаг назад.

– Иди к чёрту, - прошипела она.

И в этот момент я понял по её испуганным глазам, что нащупал нечто важное. Мои слова явно попали в цель. Этой Полине было что скрывать.

7

Он ушёл, а я, дрожа от ужаса, рванула к двери. Заперла её на засов, подёргала и бросилась проверять заднюю дверь. Меня так лихорадило, что я с трудом смогла удержать в руке сотовый телефон: нашла номер Вика, нажала, но тут же сбросила и разревелась, поняв, что не смогу ничего сказать.

Я вообще не могла произнести сейчас ничего членораздельного. Села на пол и закрыла ладонями лицо. Губы продолжали пылать, щёки неприятно саднило.

Почему я? Что нужно от меня этому чудовищу?

Мне захотелось уснуть и проснуться уже в другом месте. А ещё лучше в другое время – когда мама была жива. До того, как я пошла работать в чертову гостиницу и встретила там Вика. Мы бы с ней справились, обязательно бы справились. Пережили бы всё это как-нибудь, мы бы…

Из меня посыпались рыдания.

Я вскочила и подбежала к раковине. Думала, сейчас вырвет, но внутренности продолжали сжиматься и разжиматься, пропуская наружу лишь короткие, квакающие всхлипы.

Я – дура, наивная дура, идиотка! Думала, что теперь всё будет по-другому, что у меня есть шанс вырваться из темноты и нищеты, что рядом с Виком мне будет спокойно. Но это не так. Он не сможет защитить меня от чудовища, глядя в лицо которому, он видит не опасность, а близкого человека.

Я включила воду и стала умываться. Мне хотелось смыть с себя вкус грубых поцелуев, запах кожи Загорского, аромат его горького парфюма, хотелось смыть давящее ощущение его пальцев на моём теле. Я плескала на себя водой снова и снова, тёрла кожу до боли и громко рыдала.

Но всё было бесполезно.

Можно было смыть с себя любые запахи, но этот страшный чёрный взгляд уже забрался мне глубоко под кожу и не собирался исчезать. Похоже, у Загорского было достаточно денег и женщин, и Марк никогда не знал отказов, но вести себя так с девушкой собственного друга…

Я с размаху ударила по крану, и напор воды оборвался. Наклонилась на раковину и стиснула зубы. «Нужно позвонить Вику, нужно ему позвонить». Но я не могла. С диким воем ударила ладонью по столешнице и скривилась от боли.

– Скотина! Тварь!

Внутри меня снова и снова показывали плохое кино, в котором Марк сначала швырял меня на кресло, а затем, прижимая своим телом к гарнитуру, стискивал пальцами мои бёдра и больно вгрызался в мои губы. Я видела похоть в его взгляде – дикую, необузданную, темную похоть, и чувствовала полную необратимость. Я ощущала её ещё с того момента, как обнаружила его в гостиной.

Загорский не даст мне спокойной жизни, он не отстанет от меня. «Не будет никакого счастливого билета, мама, мне нужно бежать отсюда». Я метнулась по лестнице вверх, вбежала в комнату и стала бросать в сумку свои вещи. «Где сумка, где документы? Где…» У меня закружилась голова.