Мой жених из другого мира?

— Очень достойный мужчина, — тем временем заявила бабуля, и я чуть не поперхнулась соком.

Она тут же сделала вид, что ничего не говорила, но в глазах плясали бесенята. Ай да бабуля! Того и гляди, достойному мужчине Торгниру Ольсену придется… обороняться от её чар.

Правда, весь игривый настрой исчез, когда я услышала историю Ени. Оказалось, она усыпила моих родственниц и попыталась сбежать. Извинившись и заверив, что никакого вреда снотворное никому не причинит, она… всё рассказала.

— Это был эксперимент по искусственному созданию истинных пар, — говорила Ени, глядя куда-то в одну точку. — Впрочем, многие это слышали. Добровольцев было несколько. Одни из них: я и Эйдль Сундстрём. Талантливые учёные, отдававшие всё своё время работе, но за долгое время так и не сумевшие найти пару.

Она чуть криво усмехнулась.

— С моей стороны всё удалось. Я в него влюбилась. Была идеальным подопытным. Но Эйдль — никак. Поначалу мы не могли понять, что происходит, а потом выяснилось, что он сходит с ума, и эксперимент только всё усугубляет. При этом параллельно наши ученые работали ещё над…

Ени смолкла, но под пристальным взглядом Торгнира вынуждена была продолжить. От меня не укрылось, что она не хочет говорить, однако нет другого выхода. Хм, а когда это бравый дед успел устроиться рядом с бабулей? Глаз да глаз за ними надо!

— Мы прощупывали территорию рядом с провалами. Искали слабые точки, пытались привлечь из других миров сюда тех, кто смог бы стать парой нашим людям. Но пока успеха не достигли.

— Своих не надо в ледышки превращать, — проворчал Лёшка, поправляя очки на переносице.

Никто ничего не сказал. Говорить нечего. Хотела бы я посмотреть, каково бы им было, если б жители других миров выдернули свергийца из привычной среды и резко перенесли в другое место. Впрочем… по отношению Эйдля я уже поняла, что ледяные не склонны к сантиментам. Украл, закрыл, поимел, не выпустил — вся философия. При этом, кажется, и у женщин такая, просто они выступают тоже в роли доминанта.

К тому же в это время никто понятия не имел, что результат эксперимента уже есть.

— Почему ты сбежала? — хмуро спросил Торгнир.

— Я поняла, что у меня с Эйдлем ничего не получится, — сказала Ени, смело посмотрев ему в глаза. — Поняла, что, если слишком затяну, могу сойти с ума. Ну и прекрасно понимала, что меня могут попросту не выпустить. У нас не любят смотреть на участников провалившихся экспериментов. Особенно если этот смотрящий — сумасшедший.

— И как только его допустили вообще к эксперименту, — невольно вырвалось у меня.

— Это были его разработки, — пожала плечами Ени, — к тому же его отец — не последний человек в Карлсунде. Он сам этим занимался, но потом сумел отыскать себе женщину из вашего мира. И не сразу определил, что с Эйдлем что-то не так.

Некоторое время все молчали, понимая, что слова излишни.

Время неумолимо шло, за окном смеркалось.

Меня не оставляли мысли об Арне. Уже даже появилась мысль связаться с Гуннаром, чтобы узнать хоть что-то, когда раздался звон виддера. Сердце застучало быстрее. Мы с Торгниром одновременно метнулись к нему, но дед оказался проворнее.

На мониторе показалось лицо незнакомого мне мужчины. Не молод, но и не стар. Глаза спокойные, серые как осеннее небо. И смотрит так, будто видит твою душу. А ещё кого-то неуловимо так напоминает.

— Хорошо, что вы тут все вместе, — без приветствия произнёс он. — Долго объяснять, Торгнир, возьми афлай. Ты нужен здесь, на Острове Зимнего Ворона. — Потом он перевёл взгляд на меня: — Полина, вы тоже очень нужны. Речь идёт о жизни и смерти Арне. Объяснять времени нет. Чем быстрее вы будете здесь, тем лучше.

На остров мы прилетели быстро. За это время Дагур рассказал очень неутешительные вещи. Арне… погиб. То есть не совсем. Вроде имеется возможность вернуть его к жизни. Но очень слабая, призрачная.

Он всё говорил и говорил, а я будто погрузилась в пустоту и не понимала, что происходит. Мозг отказывался обрабатывать информацию. Арне умер… Эйдль тоже. Но этот меня не интересует. Арне…

Горло перехватило, я сглотнула. Слёз не было, просто невозможность осознать.

Торгнир с беспокойством взглянул на меня.

— Полина?

— Я держу себя в руках, — хрипло выдохнула я, уставившись на панель управления.

Держу… что мне ещё остается делать. Только пальцы впились в серебряный браслет, который подарил Арне. Провела пальцами по прохладному металлу, упрямо сжала губы. Не время плакать, не время. Сначала сделаем всё, что возможно, потом — думать и страдать.

Дагур в реальности оказался ещё внушительнее, чем на экране виддера. Скала, утес, камень. Но при первом взгляде почему-то стало как-то спокойнее. Будто дремавшая где-то в уголке надежда подняла голову и загорелась лучом надежды.

Рядом стоял Гуннар Брёнхе. Оба кратко изложили, что можно сделать для спасения Арне. Вернее, возврата к жизни. Это звучало дико и странно, но я была согласна на всё.

— Нам потребуется твоя кровь, Полина.

Я только кивнула. Кровь, да… хорошо. Арне не пожалел ради меня своей жизни, а это всего лишь кровь.

— Идём в дом, — произнес Гуннар. — Надо дождаться темноты.

Только зайдя туда и увидев в комнате фотографию Дагура, рядом с которым, склонив белокурые головы ему на плечи, стояли Сюрла и Свейн, я поняла, что он их отец. Вот откуда сходство.

Когда на небе показался афлай, на котором было тело Арне, меня… не выпустили из дома.

— Тебе лучше его не видеть, Полина, — отрешённо сказал Дагур, в глазах которого будто появился серый лёд. — Перед внутренним взором держи его живым. Таким, каким помнишь и любишь. Это поможет.

Легко сказать — сложнее сидеть без движения. Про Арне сейчас все мои мысли, однако мозг вскипал от того, что я не могу ничего сделать. Я осталась одна, мужчины ушли на улицу.

Неожиданно в доме погас свет. По позвоночнику пробежал холодок, я невольно сжала кулаки и осторожно подошла к окну. Тоже темно. Только вдалеке горит странный огонёк, свет от него исходит холодный такой, голубоватого оттенка. Смотришь — и кажется, что сам медленно окутываешься инеем.

Дверь в комнату открылась. Я резко обернулась, сердце заколотилось в горле.