Мой зверь безжалостный и нежный

— Садитесь, Марина, погрейтесь, — Алексей протянул мне полотенце. — Может, вам кофту дать?

Я присела, накинув полотенце на плечи.

— Нет, спасибо, я сейчас переоденусь в сухое, у меня с собой. Найду только место поукромнее.

— А вон там, — он показал влево, в сторону каменистого утеса, — есть небольшая пещера. Пойдемте, я постою у входа, прослежу, чтобы никто из этих не сунулся.

— Спасибо. А где наши охранники, кстати?

— Да решили сгонять до ближайшего поселка. В магазин. Типа за продуктами, но, подозреваю, по пивку им захотелось, — усмехнулся Алексей. — В лагере же нельзя. Да тут близко, три километра, скоро вернутся.

Мы прошли вдоль берега метров двести, поднялись немного вверх. Там, в скале, и правда обнаружилась небольшая пещера.

Я осторожно прошла вглубь, оглянулась на вход — Алексей стоял снаружи, у самого входа, ко мне спиной.

— Я тут всё исходил, все места знаю, — не оборачиваясь, громко сообщил он.

И только я собралась стянуть с себя мокрую майку, как вдруг услышала нарастающий гул, а каменная твердь под ногами завибрировала.

— Что это? — охнула я.

И в ту же секунду затрясло так сильно, что казалось, земля сейчас развернется. Потеряв равновесие, я рухнула на колени. Сверху посыпались сначала мелкие камни, а затем с грохотом полетели и крупные обломки породы. Инстинктивно закрывая голову руками, как будто это могло спасти, я заползла в небольшое углубление в скале. Сидела на корточках, вжав голову в плечи, зажмурившись и не дыша от страха. Несколько секунд ещё потряхивало, затем всё стихло.

Открыв глаза, я сразу поняла — в пещере стало гораздо темнее. Я выползла из углубления, через обломки камней пробралась к выходу и, к ужасу своему, увидела, что он почти полностью завален. Лишь вверху оставалась небольшая щель, в которую ещё проникал свет.

— Алексей! Алексей! Вы слышите меня? Алексей! — кричала я, но никто не отзывался.

Я чувствовала, как леденящий страх внутри зреет, расползается, грозя перерасти в панику. Да что там, я и так уже начала задыхаться, а тело колотило как в лихорадке. Что делать? Господи! Как выбраться? Почему, черт возьми, инструктор молчит?!

Так, надо успокоиться, говорила я себе. А потом подумать…

Но ничего не выходило. Страх не отступал. Наоборот. Время от времени я срывалась в крик, истошный и… бесполезный. Никто меня не слышал, никто не отзывался.

А если никто не найдет меня? И я останусь тут, погребенная заживо, в темноте, в холоде… А если в пещере водятся ядовитые змеи? 

Когда я дошла до полного отчаяния, услышала где-то вдалеке:

— Марина! Марина!

Это был Тимур.

— Я тут! — что есть силы крикнула я, заметавшись возбужденно на месте.

— Марина! — голос его приближался.

— Я тут! В пещере! Вход завалило!

— Я сейчас! Подожди.

Он показался в просвете.

— Тимур, — выдохнула я, а у самой по щекам заструились слезы.

— Попробуй дотянуться до моей руки, — Он свесился наполовину и подал мне руку. Но и сам понял, что это невозможно, даже если я на полметра подпрыгну.

— Ладно, я сейчас спущусь к тебе, подсажу, ты выберешься. А я потом так вылезу.

Он протиснулся в щель целиком и очень ловко спустился вниз.

Боже, как я рада была его видеть! В порыве я обняла его и судорожно всхлипнула.

— Ну всё, всё, — он погладил меня по спине. — Не бойся. Сейчас выберемся. Это землетрясение было.

— Да я поняла.

— Ты вообще как? Цела? Не поранилась, не ушиблась? — спросил он, когда я отстранилась.

— Да, нормально всё, только колени разбиты, но это ерунда.

— Ползти вверх сможешь? Я подсажу.

Но ответить я не успела. Нас опять затрясло. И эти толчки, кажется, были ещё сильнее. Снова посыпались камни.

— Ложись, — выкрикнул Тимур, а сам лёг на меня сверху, прикрыв собой.

Я опять трусливо зажмурилась и не дышала, слушая сквозь подземный гул и грохот падающих камней, как быстро и оглушительно громко колотится его сердце.

Через несколько секунд всё успокоилось.

— Ты как? — шёпотом спросил Тимур, опалив висок горячим дыханием.

— Живая. Только ничего не вижу…

Мы поднялись, переводя дух. А потом поняли, что просвета больше нет, вход завалило полностью…

__________________________________________

* Речь о туристической группе Людмилы Коровиной, которая в августе 1993 года во время похода к Хамар-Дабану почти в полном составе погибла при загадочных обстоятельствах. Из девяти студентов осталась в живых только одна девушка.

28

Тимур

За три часа до землетрясения

Я вообще не ожидал, что она пойдет в этот поход. Не должна ведь была. За неделю до этого инструктор про неё ни слова не говорил, когда перечислял сопровождающих. Сюрприз, конечно, так себе.

И вообще, всё как будто назло происходит. Я пытаюсь выкинуть её из головы, но постоянно сталкиваюсь с ней то тут, то там. Её занятия не в счёт, туда я вообще хожу из-за Рудковского. Не верю я в его искренние раскаяния. Даже извиняться перед ней его мамаша заставила. И то он плёл, что ничего такого не хотел, просто шутил. Чую, он ещё себя проявит как-нибудь исподтишка с очередной шуткой. Но пусть он мне только повод даст.

А на неё я даже не смотрю и слушаю вполуха. Да и сажусь я там куда подальше.

А вот когда она рядом, а ещё когда никого больше нет поблизости, начинается дурдом. Меня не то прёт, не то штырит. И самое тупое, что я ничего не могу с этим поделать.

Особенно ночами пик идиотизма. К нагрузкам на тренировках я как-то быстро привык, перестал так уж уставать, и снова привет бессонница и всякие фантазии, безудержные и непристойные, от которых спасает только холодный душ. Но иногда и не спасает. И тогда хоть дрова коли, как Челентано. Но дров тут нет... А когда уж совсем клинит — спустишь пар, и самому от себя тошно.

Блин, как я всего этого не хочу. Как я всё это ненавижу. Когда это уже прекратится?

И теперь ещё этот идиотский поход, и она идёт с нами. В коротких шортах и в майке. Пацаны об её ноги глаза сломали. Да и майка у неё такая, что сразу легко вообразить, какая она там под ней.

Скорее бы уже искупаться. Вода в Байкале холодная — то, что нужно. И хорошо, что я в узких джинсах.

А потом я обратил внимание, что инструктор наш вовсю за ней увивается. Он и шёл с ней вместе, но затем между ними как будто стало что-то завязываться. Или, может, и раньше оно было, да я не замечал? Но он ей руку принялся подавать на каждом шагу, даже там, где и хромой спокойно проковыляет. И пальцы её в руке задерживал. Лил ей в уши без умолку свои тупые шутки, Мариночкой называл. Охренел!