Мой зверь безжалостный и нежный

— Не лезут больше? — махнул я в их сторону сигаретой.

Грач, хмыкнув, покачал головой.

— Ага, отвязались.

— Жаль. А то у меня боевое настроение. Прям разрывное.

Он усмехнулся.

— Тебе мало на сегодня впечатлений?

Домой я приехал около трех ночи. В комнате Марины ещё горел свет, не ярко, а как от торшера. И чего ей не спится? Да пофиг.

Я поднялся к себе. Уснуть бы поскорее, чтобы этот безумный день уже закончился, но куда там. Если я во дворе Грачева ещё позевывал, то дома опять резко взбодрился. То, что она тут поблизости, действовало на все нервные окончания разом. Держало в диком тонусе, вибрировало в каждой клетке, закручивалось спиралью в животе. Мне казалось, я кожей чувствую её присутствие, как будто она тут, рядом, за спиной, как будто между нами нет никаких стен.

Промаявшись минут двадцать, я включил комп. В общем-то, я не фанат всех этих шутеров, но порой это помогает отвлечься и даже снять напряжение. Запустил Лост Хэвен*. Только сел, собираясь пропустить кат-сцену, как дверь открылась.

Я ещё не повернулся, не увидел её, но сразу понял, что это она. Почувствовал. И тут же волосы на загривке встали дыбом, а сердце гулко и бешено заколотилось.

— Можно? — полушепотом спросила она, подходя ближе.

А я ни звука выдавить не смог, ни пошевелиться…

_______________

Компьютерная игра «Мафия: Лост Хэвен» шутер от 3 лица с открытым миром

44

Марина

Тимур вышел, оставив меня одну. Это и хорошо, мне требовалось побыть одной, как-то переварить всё, что произошло, разобраться в чувствах, навести порядок в мыслях. И если с чувствами было ещё более-менее понятно, то в голове царил полнейший хаос. Я просто не знала, что и думать.

Разве может человек быть настолько разным? Вчера так жестоко предать и унизить, а сегодня так самоотверженно спасти? Причем без всякой корысти, без всякого расчета и умысла. Я даже не знаю, что сильнее меня пробрало: то, как отчаянно, совсем не думая о себе, он ворвался за мной к этим бандитам, или то, как потом предложил передать что-то Ромке. Получается, он думает, что я его, Ромку, выбрала, что с ним хочу остаться, и все равно спасает меня… пусть даже для другого. Разве так бывает? Какому взрослому такое самоотречение по плечу? Я бы сама смогла так? Нет.

Притом я же вижу, как ему больно. Как резко отхлынула кровь от лица, когда он повторил мои слова и Ромкины насмешки.

Я сначала даже не сообразила, о чем он, а потом вспомнила… Да, всё так. Сказала, но не подумав, просто чтобы отвязаться, а на самом деле… Только откуда ему было знать, что я думала на самом деле. И еще это дурак Чичерин посмеялся над его признанием… Тимур же наверняка решил, что я смеялась с ним вместе. Не знает же он, что записку Ромка нашел случайно и прочёл, меня не спросив.

Какая-то глупая череда случайностей, а в итоге…

Надо всё ему объяснить, рассказать, как было. Надеюсь, ему станет легче от того, что я не высмеивала его чувства, наоборот… И те слова мои, пусть грубые и неприятные, — всего лишь слова, брошенные бездумно. И ничего они не значат.

Да, ударил он потом жестоко. Вчера я думала, что никогда такое не прощу, не забуду и долго не отойду. И вот надо же — и отошла, и простила. Причем легко, сразу же, ещё до того, как он извинился. Просто после всего этот эпизод как будто стал казаться совсем не важным. А теперь, когда поняла, почему он так сделал, мне его ещё и жаль стало. И вину свою тоже чувствую.

Да и сам себя он еще больше за это казнит, я же вижу. Потому не смотрит в глаза, потому так напрягается. Съезжу, говорит, к твоему жениху, а сам в малиннике меня чуть не съел глазами. Бедный мой запутавшийся мальчишка…

Я хотела пойти к нему в комнату, поговорить по душам, но услышала, как внизу зашумел мотор. Подошла к окну и точно — Тимур выезжал на мотоцикле за ворота. Но куда он? Ведь уже так поздно! Ночь! А он ещё и в таком состоянии. В груди стало тяжело и тревожно…

***

Время шло, а Тимур всё не возвращался. Я места себе не находила. То и дело проверяла время, подходила к окну, вглядывалась в темноту улицы. Но коттеджный поселок будто вымер.

Как могла, я пыталась успокоиться: ну мало ли куда он поехал? Мало ли какие у него могут быть дела. Зачем сразу думать о плохом. Но плохое упорно лезло в голову. И сами собой всплывали всякие страшные картины: аварии, пожары, покореженные тела.

Да нет, отмахивалась я. Это всё нервы, пережитый стресс…

Однако с каждой минутой беспокойство росло. Я злилась на себя, что не остановила его сразу. Уже бы всё прояснили. А теперь мучайся: что с ним? Где он? Нервы нервами, но он ведь, когда такой, в раздрае, что угодно может вытворить.

Боже, пусть с ним всё будет хорошо! Пожалуйста!

Часов до трёх я сходила с ума от волнения, а когда решила, что пора поднимать Тоню или охранника — они хотя бы знают, как ему позвонить, то уловила шум подъезжающей машины. Бросилась к окну — за воротами стояло такси. А там и Тимур показался.

Выдохнув, я опустилась в кресло. Нет, рухнула. Честно, у меня аж ноги от нахлынувшей слабости подкосились. Черт, как же я перенервничала! Сама не знаю, почему так боялась за него именно сейчас, почему в голову лезли какие-то жуткие мысли. Словно так и видела, как он несется, как разбивается… Бред. Как хорошо, что это всего лишь разыгралось мое воображение. Отойти бы теперь от него. Но зато на душе сразу полегчало.

Я услышала, как он поднялся по лестнице, прошел по коридору мимо. Затем скрипнула и закрылась дверь его комнаты.

В другой раз я бы непременно дождалась утра. Ну кто выясняет отношения среди ночи? Да и неприлично вроде как. Но, черт возьми, после всей этой нервотрепки казалось, что нельзя терять больше ни минуты. Промедлишь — и снова что-нибудь случится.

Только вдруг ни с того ни с сего я разволновалась, как девочка перед первым свиданием. Черт-те что! Пересилив себя, я тихонько выскользнула из комнаты и пошла к нему. Отворила дверь, на секунду замерла на пороге.

Полутемную комнату освещал лишь монитор, перед которым сидел Тимур. Он, несомненно, слышал меня, но даже не шелохнулся. Наоборот, замер в напряжении, которое тут же, словно по воздуху, передалось и мне. Снова поднялось волнение, удушающее и жаркое. Такое, что самой сделалось и страшно, как перед чем-то неизведанным, и томительно, что терпеть невозможно.

Было ясно, что прямо сейчас никакого разговора не получится. Мы оба в таком состоянии, что рассуждать спокойно и здраво попросту не сможем. Меня буквально потряхивало от охватившего волнения, ну а он и вовсе: поднеси спичку — полыхнет. Однако теперь просто развернуться и уйти было бы глупо.

Я затворила за собой дверь и медленно пошла к нему. И с каждым шагом, с каждым вздохом чувствовала, как это напряжение между нами только растет, трещит искрами, простреливает. Казалось, если я его коснусь, то меня непременно ударит током.

И всё равно подошла сзади и провела ладонью сначала по затылку, путаясь пальцами в чёрных растрёпанных кудрях, потом погладила шею. Почувствовала, как он окаменел еще больше, затем сглотнул, рвано выдохнул. Под горячей кожей быстро-быстро билась жилка.