Мой

– Галь, я тут поду... мала… - неожиданно послышался от дверей голос… мамы, которая оборвала себя на полуслове.

Я бы, наверное, тоже замолчала, увидь свою дочь полураздетую на школьной парте с раздвинутыми ногами, с её же учителем физкультуры между ними.

Зато время, как я и желала совсем недавно, замерло! И сам воздух будто вязким стал, не позволяя сделать полноценный вдох.

Одного Акимова, кажется, только это не взволновало. Он спокойненько отстранился, накинул на мои плечи рубашку, а после достал из кармана своих джинс телефон и кого-то набрал.

– Кабинет музыки. Успокоительное и воду. Быстро.

Мобильный лёг рядом со мной на столешницу, а сам мужчина направился к моей остолбеневшей маме, которую ухватил за локоть и усадил на ближайший стул.

– Инесса Николаевна, вы дышите глубже. Всё хорошо, слышите? Ничего страшного не случилось. А вам нельзя нервничать, - принялся убеждать он её всё так же спокойно участливым тоном.

И как у него так получается? Я вот и звука выдавить не могла. Как и пошевелиться. Хотелось вовсе провалиться сквозь землю. Даже с папой так жутко и стыдно не было. Да у меня даже привести себя в подобающий вид сил не хватало. Я просто запахнула блузку и уставилась в пол, чтобы не видеть осуждения на строгом лице матери.

– Вы-ы… - протянула та сиплым голосом и снова замолчала.

Ага, не я одна дар речи потеряла от сложившейся ситуации!

Уже хорошо.

– Инесса Николаевна, прошу вас, дышите. Да, я соблазнил вашу дочь. Да, мы встречаемся. Да, я её люблю. Но это же не смертельно. Да?

– Да?
– переспросила едва слышно мама.

Артём если и хотел сказать что-то ещё, не успел. В кабинет вошла Истомина. В одной руке она держала стакан с водой, в другой мелкий пузырёк с успокоительным. Завидев нас троих, она запнулась о порог.

– Ну, Акимов, - выдохнула с долей обречённости.

Девушка на мгновение прикрыла глаза, а после всё же переступила пресловутый порог и закрыла за собой дверь. Ногой. По пути к моей родительнице вылила в воду едва ли не весь пузырёк лекарства, протянув эту смесь той. Мама выпила предложенное одним махом.

– Ещё, - прохрипела, вернув стакан Ксении Кирилловне.

– Хватит, - парировал Артём на это строгим тоном.
– Ксюш… - обратился к подруге.

– Да, конечно, - кивнула она и направилась уже ко мне.

Я за её приближением следила исподлобья.

– Привет, - неожиданно странно поздоровалась со мной собственная учительница и принялась меня одевать. Неспешно и спокойно, словно ничего такого и не произошло. И только после того, как привёла меня в подобающий вид, отстранилась. Более того, схватила меня за запястье и подвела ближе к Артёму и маме.

Я едва подавила в себе порыв затормозить ногами. Но вот свободной рукой в её вцепилась с удовольствием. Так морально легче. Ещё и мама смотрела на меня так, словно впервые видела.

– Инесса Николаевна, смотрите на меня, - обхватил её лицо обеими ладонями Акимов, вынуждая делать то, что он потребовал, пусть и мягким тоном.

И та смотрела. Ох как она смотрела. С каждым пройденным мгновением в глазах родительницы проявлялось осознание, итогом чего стала звонкая пощёчина.

– Мама!
– возмутилась я тут же, бросившись к ним с Артёмом.

Присела рядом с мужчиной на корточки, осматривая красный след от чужой пятерни.

– Ты что делаешь? Ему же наверняка больно. А если опухнет?
– принялась отчитывать её.

– Что?
– протянула мама недобро, поднимаясь со своего места.
– Опухнет?
– повторила за мной.

Артём тоже поднялся, и меня за собой потянул, ещё и себе за спину задвинул.

– А давайте мы спокойно обсудим сложившуюся ситуацию. Я понимаю, что выглядит всё не очень, но, я клянусь, никаких злых умыслов по отношению к вашей дочери я не проявлял и не собираюсь, - терпеливо, как маленькой принялся вновь пояснять он моей маме.

Но та, судя по возмущённому виду, вряд ли восприняла его слова всерьёз.

Ну, вот, а я говорила, что с мамой будет хуже. Впрочем, папа нас и не заставал в такой момент… От стыда к щекам кровь прилила. Я пярм чувствовала, как горит всё лицо.

– Пожалуй, я ещё за водой схожу, - пробормотала Ксений Кирилловна, обеспокоенно поглядывая на мою родительницу, тут же сбежав.

Вернулась она довольно скоро с полным водой кувшином в руках. Явно бежала, судя по запыхавшемуся виду. За это время мама так больше и не произнесла ни слова, отошла к окну, положила на подоконник ладони и уставилась немигающим взглядом на виднеющееся со второго этажа футбольное поле с беговым кругом. Очень осторожно Истомина приблизилась к ней, попутно налив воду в оставленный здесь ранее стакан, протянув его своей коллеге по работе.

– Спасибо, - поблагодарила мама девушку, но стакан не взяла.

Ксения Кирилловна настаивать не стала, поставив обе стеклянные тары на ближайший стол и собралась уйти, одарив Акимова красноречивым взглядом. Тот на это лишь поморщился и развёл руки в стороны, мол, кто ж знал, что так выйдет.

– Ксения Кирилловна, а вы ведь знали, - заговорила, наконец, родительница, обернувшись к нам.

Учительница истории остановилась и, обернувшись, прокашлялась, вновь посмотрев на Артёма.

– Она догадывалась, - со вздохом ответил за неё мой парень.
– Не стоит подозревать всех в заговоре. Я прекрасно отдаю отчёт тому, чем может закончиться открывшаяся всем правда о нас с вашей дочерью. И я сейчас не о себе.

Мама на это только вопросительно выгнула брови.

– Нет, ну я могу понять свою дочь. Вы красивый молодой человек. Только слепой не заметил бы, как девушки на вас вешаются, а наши ученицы постоянно крутятся вокруг вас. И я всё удивлялась, как это такой парень, как вы, и никого из них не поощряет. А оказалось, вы просто уже поощрили. Мою дочь.

Мама взяла себя в руки и теперь говорила привычно сухо, констатируя факты, не больше. Она не ругалась, но это было куда как хуже. Потому что родительница теперь анализировала сложившуюся ситуацию и искала её решение. А вот до чего могла додуматься… и так понятно. Я же совершенно не желала, чтобы Артём увольнялся!

– Мама, всё совсем не так!
– встала я на защиту того, но тут же оказалась вновь задвинута за широкую спину.

Мужчина меня ещё и осуждающим взглядом одарил. Прям обидно сделалось. Я его тут стараюсь обелить, а он!..