Мой

— И снова здравствуйте, — протянул с весельем Маслов.

— Я смотрю, вас так и тянет уединиться где-нибудь, — вынес вердикт увиденному Артём Николаевич. — После школы времени не хватает на встречи? — выгнул брови. — Или что?

— Не хватает, — прискорбно вздохнул Лёша. — Там уроки надо делать, у Галюньки, — неожиданно притянул меня к себе ближе, обняв за плечи, — ещё и музыкалка много времени отменяет. Она ведь выпускается у нас в этом году.

Послала парню мрачный взгляд, скинула руку и отошла в сторону.

— Поругались мы немного, если честно, — продолжил придуриваться одноклассник. — Вот мирились.

И снова этот его многозначительный тон, не оставляющий сомнений по поводу того, как проходило наше примирение.

Да издевается он что ли?

— Не понимаю, зачем просить прощение, если всё равно снова так делаешь? — обратилась к нему с болезненной усмешкой. — Не нужны мне твои извинения, Маслов. Катись ты… — посмотрела на Акимова и прикусила язык, сдержав ругательства, отвела взгляд и решительным шагом направилась прочь от обоих.

— Добровольская, задержитесь, — донеслось мне равнодушное вслед. — А вы, Маслов, опаздываете на урок. Заодно предупредите учителя о том, что ваша одноклассница задержится минут на пятнадцать.

Лёша окинул физрука злобным взором, бросил на меня полный ненависти и, чуть помедлив, всё же ушёл. Я же осталась пребывать на том месте, где остановилась до этого, спиной к Артёму Николаевичу, не решаясь повернуться. Просто стояла, смотрела себе под ноги и кусала губы, думая, что, благодаря одному козлу, я, кажется, в его глазах упала ниже некуда. Сперва раздевалка. Теперь вот пустой коридор… Да уж. И раньше-то глупо было рассчитывать на что-то, а теперь и подавно.

Ненавижу Маслова!

— Иди за мной, — снова послышался холодный голос мужчины, следом и его тихие шаги.

Обернулась посмотреть ему вслед и поразилась в очередной раз тому, насколько плавно он шагает. Будто тигр. Ступает осторожно, крадучись, но при этом уверенно и не таясь.

Так засмотрелась, что пропустила момент. когда Акимов свернул, и я осталась одна. Он за мной не вернулся и не позвал снова. Я же размышляла, стоит идти за ним или лучше отправиться на урок. Потому что если Артём Николаевич станет сейчас читать нотации о моём моральном облике и порочащем поведении, честное слово, сорвусь.

И всё же не смогла себе отказать в том, чтобы побыть с этим невероятным мужчиной наедине. Хоть ещё немного полюбоваться на него. Послушать его голос. Потоптавшись на месте ещё немного, направилась за ним следом.

Он обнаружился стоящим у стены, рядом с открытой раздевалкой. На мои шаги полуобернулся, изучив меня внимательным взглядом с ног до головы и обратно.

— Тебе стоит умыться, — пояснил, кивнув в открытый проём.

До меня же только теперь дошло, что из-за слёз тушь наверняка потекла, а я ещё и размазала её до кучи. Невольно опустила голову вниз, пряча лицо от чужого взора и быстро прошмыгнула в женскую раздевалку, в глубине которой располагался закуток с туалетом и умывальником. Над последней частью интерьера уборной висело зеркало, в котором отразилось моё заплаканное лицо с чёрными разводами под глазами и грязными дорожками слёз на щеках.

Мама дорогая!

И вот такую меня увидел Акимов?!

Какой кошмар!

Тут же принялась с остервенением отмываться от испорченного макияжа, или правильней сказать, смывать тот полностью. Через несколько минут на меня смотрела унылая и блеклая девушка с неприметными серо-голубыми глазами. Обычно я как раз подчёркивала их цвет с помощью чёрной туши, карандаша и сочетанием золотистых и серых теней. А сейчас… Да, Акимов такое точно заметит! И ужаснётся! Хорошо, я всегда с собой таскаю косметичку с некоторых пор. Впрочем, до этого года я и не красилась никогда…

Вот только я даже начать не успела, как меня позвал Артём.

Ай, к чёрту его фамилию!

Звать его по имени гораздо приятнее. И кажется, что он так ближе. В любом случае, про себя, как хочу, так и зову. Хоть тем же самым тигром!

— Ты там не утонула? — явно насмехался надо мной мужчина.

— Уже всплыла, — отшутилась я.

— Ну, так греби на берег, утопленница. Время тикает.

— А что, чуть задержаться ещё никак? — уточнила без надежды на положительный ответ.

— Я тебя задержал на пятнадцать минут, если помнишь. Из них осталось восемь. А тебе ещё надо дойти до кабинета.

— Вот так и умирает надежда, — вздохнула печально.

— Не-е, надежда умирает не так, — возразил Артём. — Она долго и мучительно бьётся в предсмертных конвульсиях, а на последнем издыхании ещё и находит в себе силы выжить. В общем, та ещё стерва, я тебе скажу. Так что не особо на неё надейся.

— Умеете вы поддержать, — хмыкнула, выходя из туалета.

Акимов уже оказывается успел зайти внутрь и теперь сидел, вытянув ноги, на лавочке. прислонившись спиной к шкафчикам. При виде меня удивлённо выгнул брови, не моргая рассматривая моё лицо.

— Однако, — протянул он задумчиво. — Ты в курсе, что без макияжа тебе не больше пятнадцати дашь?

— В курсе, — пробурчала недовольно. — Просто так, по-вашему, что ли, крашусь?

— М-м… Я не сказал, что это плохо, — прищурился Артём, поднимаясь на ноги. — Наоборот. Так лучше. Вообще не понимаю, нафига вы все столько штукатурки на себя наносите ежедневно. Чистой воды идиотизм. Ладно ещё когда акне на лице, а если кожа чистая, нафига её портить косметикой?

— Для красоты, Артём Николаевич, — парировала угрюмо.

— Ах да, как я мог забыть, — съехидничал он, выходя обратно в коридор. — Идём, красотка, — фыркнул насмешливо.

Одарила его обиженным взглядом и последовала с гордо поднятой головой.

Мало мне Маслова. Ещё и этот вздумал издеваться!

Вот правду говорят, что все мужики сволочи. Так оно и есть!

— А разве Ксения Кирилловна не так же поступает? — припомнила историчку и по совместительству подругу нашего физрука.

— Кто? Ксюха? — изумился мужчина, закрывая дверь в раздевалку. — Да у неё из косметики тушь, да блеск для губ. Ну, крема ещё всякие для ухода за кожей. Всё. Потому она и выглядит младше многих из вас. Что не гонится за годами.

Конечно, не гонится. В её возрасте уже уменьшать их надо стараться. А когда тебе всего шестнадцать и все в тебе видят ребёнка… хотя ты давно уже не ребёнок! Мало приятного. Уж лучше я буду ходить с штукатуркой на лице.

— А вот вы, — решила спросить Акимова, как только тот поравнялся со мной. — Вот на какую меня обратили бы внимание в действительности, не будь мы знакомы? На накрашенную или нет?

— Не будь мы знакомы? — хмыкнул. — На накрашенную. Но лишь потому, что такая ты тянешь на совершеннолетнюю. А если смотреть непредвзято, то без макияжа тебе лучше. Ну, можно подкрасить ресницы, — зевнул, — для выразительности. Остальное всё — лишнее. Да и зачем тебе казаться старше, если вокруг тебя твои же ровесники вертятся? Они тебя и так помнят мелкую.