Моя боль = моя любовь

Я не отказался бы от любого соперника на льду — это же всегда так интересно, да и что может быть лучше соревнований? Но любовь к этой крошечной и неземной фигуристке — это всегда нечто особенное. Отказаться от этого? Ни за что! Даже если небо рухнуло бы на землю, а под ногами разверзлась бы огненная геенна, она осталась бы для меня целым миром, который я готов согревать в своих ладонях. Мне было необходимо хоть что-то, пусть и только мимолётное, невинное и столь стремительно гаснущее. Лишь бы рядом, лишь бы не в темноте, как раньше. Если у меня нет шанса быть с ней, то буду хотя бы другом, который всегда останется рядом с ней. Ведь эти десять лет прошли не скучно, и я рассчитывал ещё на десятки прожитых рядом с ней. Как минимум… Ибо больше не мог вообразить свой мир без этой скромной улыбки, немного отрешённого взгляда и крышесносного парфюма. Давным-давно она украла моё сердце, а теперь и меня самого!

Глава 11 Пусть тает лед

Алексей

Пошла очередная неделя бессмысленного ожидания, когда администрация города скармливала директору завтраки и обещания о выделении помощи в решении проблем с ледовой ареной. Денег нет, всё ушло на подготовку к Олимпиаде. Потерпите, вот разнесут наши всех направо и налево тогда приходите. А тот факт, что часть этой самой сборной выпускалась из нашей школы, их, похоже, особо не волновал. Вся надежда была на спонсоров из родителей, но и они не спешили делиться денежками на холодильные машины, потратив их на новую форму, коньки и клюшки для команды. Что тоже было классно, но в настоящее время не особо актуально. Зимние Олимпийские игры, которые в этом году принимал Пекин, уже подходили к концу, и сегодня было их закрытие. И не понимал я рвения Ирины, когда наступит черёд Милана, её вряд ли возьмут, так какой резон гробить себя?

Миллионы людей по всему миру смотрели онлайн-трансляцию потрясающего шоу, которое устроили организаторы. Пришло время награждать триумфаторов и победителей в каждом виде спорта, в которых соревновались десятки спортсменов со всего света. Вроде бы в этом не было ничего такого, но духа признаться Ире в том, что её мечта на самом деле просто мечта, и вряд ли через четыре года она сможет пробиться… Ведь даже сейчас поехали те, кому от силы пятнадцать исполнилось. Следующий сезон, собери она хоть всё золото, хоть все пьедесталы, ей стукнет двадцать один… А в таком возрасте ездили лишь парники.

Молодёжная хоккейная команда не участвовала в Олимпийских играх, но мы все болели за сборную родной страны, которая, с триумфальным счётом просто порвала в финале и доказала в очередной раз, что красная машина не остановится ни перед чем. А я знал цену этому успеху, слышал от отчима, кого уже поломали, а один и на лёд больше не встанет. Такова цена золота в самом огромном турнире планеты. Такова цена победы всей команды. И тот знал, что если отпустить меня, да любого из парней, то мы костьми ляжем и голову отдадим, лишь бы прорваться, лиши бы вытянуть победу из лап соперников. Интерес и одновременно адреналин гнали вперёд, поиграть с такими сильными соперниками доводилось нечасто и оттого опасность нарастала с каждым новым скрипом конька по льду.

Несмотря на то что я был занят тренировками и подготовкой к последней выездной игре, а Ирина всё ещё грезила об Олимпиаде, мы часто виделись и постоянно переписывались. Словно уже не могли жить без общения и друг без друга. Даже обычные смайлики, присланные за весь день от силы пару раз в перерывах между тренировками, поднимали настроение и заряжали энергией, придавая сил тренироваться дальше. Я стал чаще навязываться со своими желаниями погулять и пообщаться, а Ирина и не была против моей скромной компании. Да и физический контакт постепенно развивался, и мама говорила, что оно и к лучшему.

Вначале это было несмелое касание плеча или предплечья во время разговора. Потом стали появляться лёгкие рукопожатия во время встреч. И Ирина в последнем случае даже позволяла проводить себя до машины или донести вещи до раздевалки и отдать в руки. А потом я стал всё часто обнимать её со спины, упиваясь ароматом шампуня, духом и её естественным запахом. Мы могли простоять так несколько минут, пока машина не доедет со стоянки до нас. Ирина не сопротивлялась, а мне было безумно уютно вот так стоять и обнимать её под ошарашенные взгляды завидующих мне, поэтому я старался не спугнуть это прекрасное видение и не делал резких движений или попыток сблизиться ещё больше. Позволял всему течь самотёком.

Ириночка напоминала пугливого, но ласкового котёнка, жаждущего ласки и поглаживаний, но уже обжёгшись раз, теперь не доверяла всем подряд и старалась сохранить дистанцию, даже если знала о том, что опасности нет. И чем больше Ирина разрешала, тем больше мне хотелось. Мне уже было мало дружеских объятий, я хотел поцеловать эти прекрасные губы, изогнутые по подобию древнегреческого лука, и покрыть светлую кожу мимолётными прикосновениями, заставить яркий румянец расцвести на нежных щеках. Я стал так часто об этом думать, что смотрел на девушку голодным взглядом, совсем не думая его прятать, и ты дико смущалась, обзывала идиотом, но не сбегала. Продолжала кутаться в мой шарф и прижиматься спиной к груди. Словно сама до конца не могла поверить, что так легко позволяла себе эти глупости, от которых бежала.

Сейчас после церемонии награждения всех призёров, началась заключительная часть шоу. Я обнял Ирину, в сотый раз порадовавшись тому, что та уже не напоминала пугливую лань, и зайдя за спину, положил руку на плечи, притягивая к себе ближе, а потом и голову устроил на её макушке. И пока та возмущённо шипела на меня, что я её отвлекаю от просмотра, переместил другую руку на изящную талию, обвив её и прижав к себе ещё ближе. Ирина покраснела от этого, но не вырвалась, а лишь поглубже вдохнула и расслабилась, позволяя своему телу опереться на меня, перенося вес с ног на пятки и поясницу.

Вокруг было много народа, но все были заняты тем, что обсуждали итоги олимпиады, всё же для спортивной школы это самые горячие сплетни, и никому не было дела до скромно стоящих в уголке нас. Ирина с восхищением смотрела на мигающие на экране картинки и впитывала в себя чьи-то победы и грезила о них так, словно потом мог конец света наступать. А я, встав сбоку от неё и смотрел на прекрасные движения, который отражался в глазах моей прекрасной Исы. Ну почти моей, если дров не наломаю, к концу школы, может, и завоюю её доверие. Мы стояли, как заворожённые, и наблюдали каждый за своим помешательством, не позволяя словам всё испортить. Для меня её одухотворённое лицо самое потрясающее зрелище из всех когда-либо увиденных.

А вечером я, как обычно, сидел на бортике катка и дожидался, пока мой личный сорт дурмана закончит совою полулегальную вечернюю тренировку. Было уже достаточно поздно, и на арене никого не было, на эмоциях Ира прыгала и прыгала, словно старалась этим заглушить боль в сердце и дурман в голове. Вытрясти из неё всё и наполнить усталостью, до той степени, чтобы прийти домой и просто рухнуть без сил. Я следил за тем, как Ирина нарезала круги по катку, просто так, без связок, исполняя произвольные элементы, лишь бы делать, лишь бы ещё, лишь бы не уходить домой в объятия собственных чувств и мыслей.

Минут через пять, Ира выдохлась и всё же остановилась чуть дальше центра льда, и я сразу понял, что что-то не так. Она была слишком напряжена, словно что-то в программе было не доделано, не отрепетировано. Вот только программ больше не было, мы выпускались, и никто не пустит нас на общий лёд. Я уже не первый раз провожал девушку домой, дожидаясь её после тренировок. Вот и сейчас я смотрел, как Ирина, закусив губу, едва не рыдала, и почему-то именно этот её вид заставил что-то дрогнуть в груди. Я всегда боролся с этим желанием, так как боялся, что она меня оттолкнёт, ну или по роже надаёт, за этой не заржавело бы.