Моя чужая дочь

– Конечно.

– А почему я тебе не верю? – Носком кроссовки Луиза пнула ворота и ладонью прикрыла глаза от солнца, бившего из-за спины Роберта.

Он пожал плечами.

– Без проблем ни у кого не обходится. – Луиза молчала, и он продолжил: – Вступая в брак, тем более во второй раз, никто и не рассчитывает, что будет рассекать хрустальной чистоты воду в бассейне.

– Да уж, – задумчиво отозвалась Луиза. И рассмеялась: – Плаваешь скорее в грязном пруду.

– Вот-вот. И очень быстро обнаруживаешь, что таится в тине на самом дне. А если случайно зацепишься за что-то ногой, то невольно начинаешь гадать, какие сюрпризы тебя еще ожидают в мутных водах. – Роберт рассеянно побарабанил по створке ворот и наконец решился: – С Эрин что-то не так, Лу! Она ведет себя очень странно, будто что-то скрывает.

Пауза была долгой – над их головами пролетела стая уток, протарахтевший в ворота грузовик оставил клубы пыли и сизую бензиновую гарь.

– Опять? – простонала Луиза. – Боже, только не это!

Роберт фыркнул и с силой оттолкнулся от ворот, сбросив с планки ногу Луизы. Вскинул руку, словно отмахиваясь от ее догадки.

– Вот, значит, о чем ты подумала? Считаешь, урок прошел для меня без толку?

– Нет, просто мне кажется…

– Знаешь, я ведь тебе кое-что так и не рассказал о смерти Дженны. – Глубокий голос Роберта упал до едва слышного шепота.

Луиза терпеливо ждала, понимая, что это признание для него куда тяжелее многокилометровой пробежки.

– Я услышал сообщение на автоответчике. От мужчины. Мол, он ждет не дождется их следующего свидания в гостинице.

Ладонь Луизы легла на его плечо:

– И тебе стало легче?

– От того, что я оказался прав насчет ее измен? От того, что не зря гонялся за ней день и ночь, устроил слежку, как одержимый, рылся в ее письмах, мейлах, эсэмэсках… – У него перехватило дыхание. – Спрашиваешь, стало ли мне легче, когда я получил доказательство того, что имел все основания превратиться в ревнивца, в натурального параноика, который в итоге довел ее до бегства из дома, который не остановил ее, когда она после бутылки вина прыгнула в машину и помчалась куда глаза глядят – лишь бы подальше от меня?!

Луиза покрылась мурашками, хотя день обещал быть жарче вчерашнего. Тысячи раз она все это слышала, но легче не становилось.

Дженну вдавило в рулевое колесо… Шейные позвонки раздроблены… Душа покинула ее пепельно-серое тело… Из внешних повреждений – лишь царапина на правом виске…

– Мне все кажется, что я ее вижу, – признался Роберт – таким ровным тоном, вроде в суде выступал. – На площадке лестницы. Под ивой в саду. Она совсем как живая. – Он остановил взгляд на Луизе, ожидая ее реакции.

– Да ведь прошло-то чуть больше года, Роб. По мне, так со второй женитьбой ты поторопился. – Луиза вытерла взмокшую шею краем футболки. – Неудивительно, что твои призраки вторгаются в реальность.

– Я поторопился?! Отлично сказано, Лу. В самом деле – превосходно! – Роберт пнул ворота, шагнул в сторону, будто собрался уйти, вновь вернулся. – Моя жена погибает в апреле прошлого года. За два месяца до того ты выскакиваешь за своего гребаного как его там… Уильяма, с которым и знакома-то была пару недель, с рождественской вечеринки…

– Уиллем, – оборвала его Луиза. – Моего мужа зовут Уиллем ван Холтен. А в остальном ты прав: мы познакомились в Рождество, поженились через восемь недель, а еще через два месяца Дженна погибла… – Она запнулась. Сделала глубокий вдох. – Правда и то, что нам, черт побери, не светит быть вместе, потому как один из нас непременно окольцован!

И Луиза, как скаковая лошадь, с места в карьер, рванула прочь, уверенная, что Роберт и попытки не сделает ее догнать.

Еще минут двадцать, прежде чем направиться обратно в Марток, Роберт вглядывался в синее до самого горизонта небо. «Не светит быть вместе», – вновь и вновь повторял он про себя, задаваясь вопросом, что же вызвало всплеск эмоций у Луизы, обычно невозмутимой, как буддистский монах.

Эрин и Руби он нашел в ресторане: Руби на полную катушку наслаждалась разнообразием шведского стола, а Эрин потягивала кофе. Реакция дочери на появление Роберта вывела Эрин из задумчивости, хотя глаз от крахмальной скатерти она так и не подняла.

– Привет. – Роберт поцеловал жену в макушку. – Решила пропустить завтрак?

Он принял душ и переоделся в джинсы и зеленую полосатую рубашку. Еще влажные волосы блестели в приглушенном свете потолочных ламп.

Роберт собирался свозить семью в замок Шербурн. Не хотелось торчать поблизости во время предстоящей свадьбы. Луиза, пусть и не в подвенечном платье, но все же в наряде подружки невесты, – зрелище для него невыносимое. За столом он устроился между женой и дочерью.

– Хорошо пробежался? – Вопрос Эрин был горек, как черный кофе в ее чашке.

– Неплохо, спасибо. – Роберт развернул салфетку; официантка приняла его заказ.

– С Луизой, – выдохнула Эрин.

– Папа, ты вчера обещал показать нам какой-то старинный замок! – Руби наколола на вилку кусок сосиски.

– Мог бы и меня пригласить. – Эрин прикрыла чашку ладонью, молча отказавшись от добавки кофе, предложенной официанткой.

– Не думал, что ты любишь бегать по утрам.

– А ты – любишь? – Эрин поднялась и быстрым шагом покинула ресторан.

– Само собой, Руби, в замок мы съездим.

Помешивая ложкой чай, Роберт увидел, как Луиза и Эрин разминулись в фойе гостиницы. Ни словом, ни жестом не признав друг друга.

Глава IX

Просыпаюсь от того, что мокрая с ног до головы. Даже простыни и пижама с начесом пропитались чем-то теплым и пахнут зверьком. Вот мать разозлится, что я такое натворила. Я ведь уже несколько лет в постель не мочилась. Включаю настольную лампу – ой! – еще и крови полно. Пока разыскиваю халат, из меня все льется и льется. Сделаю шаг – по ногам течет и не перестает, сколько ни старайся.

Я хнычу. Обидно – я ж не виновата вроде, а влетит так, что мало не покажется. Стягиваю пижамные штаны, все в моче и крови, сую под кровать. Вытаскиваю ведро, оседлала его, но с такими темпами еще пара минут – и через край польется. Вчера-то они его не выносили. Может, в окошко выплеснуть?

На часах почти полночь, до Нового года всего двадцать минут. Мать сказала, сегодня они с отцом отмечают праздник у дяди Густава и тети Анны. Там будут такие малюсенькие pierogies – вкуснятина! – а еще мясо cwibak и медовый пирог piernik, а детям разрешат глотнуть сладкого miod pitny из крохотных пиалочек в форме рыбок, которые пахнут пылью буфета тети Анны, – он у нее деревянный и весь в дырочках от жука-древоточца. Ровно в полночь дядя Густав протрубит в рожок, как на прошлый Новый год и все другие на моей памяти.

Расписывая праздничные планы, мать все заглядывала мне в глаза – вдруг расплачусь – и, затаив дыхание, надеялась хоть какой-нибудь знак увидеть, что я тоже мечтаю туда попасть. Там ведь соберется столько народу, и все будут танцевать, петь, смеяться, есть и пить, отмечая Новый год. Мои двоюродные братья и сестры устроят кучу-малу, будут подкалывать друг друга и втихаря таскать выпивку. Я очень старалась не замечать удовольствия на лице матери, не видеть, как сжались ее губы и сузились злобные бесцветные глаза, когда она поняла: до ее дочери наконец дошло. Меня даже не пригласили. Хотя, сгорая от стыда, я все равно должна была отказаться.