Моя чужая роль

— Стеф, с точки зрения фактов, ничего не изменится. Ты сейчас меня уже обнимаешь, и нет разницы, считаешь ты это изменой или нет — это уже случилось. И теперь тебе нужно просто позволить себе извлечь выгоду из ситуации, которую ты не в силах изменить. Расслабься, ты же этого хочешь. Представь, что ты никогда не встречалась с Льюисом. Представь, что мы с тобой познакомились у родника пару недель назад. Представь, что я влюбился в тебя с первого взгляда и написал тебе песню, которую ты услышала и поняла, что тоже меня любишь. Представь, что мы сидим на фонтане и я говорю, что люблю тебя.

— Ты никогда этого не говорил, — срывающимся голосом прошептала Стефани. Ноги подкашивались, не прижаться к Стивену уже было настолько тяжело, что руки дрожали, она сжимала в кулаке таблетку, почти не чувствуя острых углов.

— А тебе хотелось? — мягко спросил он. — Мне кажется, ты и так слышишь это сто раз в день. Фразу «я люблю тебя» затёрли до дыр ещё до нашего рождения, — и тем не менее, она вызвала у Стеф волну озноба. — В наше время эти слова уже ничего не значат. Но если ты хочешь, я скажу. Хочешь?

— Да, — она сглотнула терпкий комок и закрыла глаза. И услышала.

— Я люблю тебя, Стефани. — Земля закачалась и Стеф вцепилась в парня сильнее, ища опору, поняла, что всё-таки прижалась щекой к его груди, и дёрнулась, выпрямляясь. — А теперь представь, что ты совершенно свободна и имеешь полное право ответить мне тем же. Скажи: «Я люблю тебя».

— Я люблю тебя, — тихо повторила она, чувствуя себя космонавтом во время взлёта — в глазах темнело, а земля стремительно уносилась из-под ног.

— А теперь покажи, как. Представь, что обнимаешь меня так, как будешь обнимать ещё очень долго, с благодарностью, с нежностью, с жаждой, как будто не отпустишь никогда.

Голова кружилась, было жарко, тело растекалось воском, его чарующий голос заставлял поверить, что кроме них двоих, в целом мире никого нет.

— Если всё так, как ты говоришь, — прошептала она и закрыла глаза, борясь с головокружением, — то почему я одна тебя обнимаю?

Он расцепил руки и почти невесомо погладил её спину, чуть прижал к себе:

— Лучше?

— Да.

— Давай, твоя очередь, — он стал перебирать её волосы, пустив по шее волну мурашек, — обними меня так, как тебе этого хочется. Позволь себе секунду счастья, о которой никто никогда не узнает.

Она почувствовала, как под его напором даёт трещину та дамба запретов, которая сдерживала её чувства… и сдалась, позволив затопить себя с головой. Крепко зажмурилась, медленно вжимаясь щекой в его грудь, обвивая руками талию, прильнула всем телом, растекаясь и чуть не мурлыча от удовольствия. Замерла, наслаждаясь этим невероятным моментом, мысленно воздвигнув стену между реальностью и тем, что сейчас происходит.

— Хорошо, — медленно выдохнул Стивен, отстраняясь от неё, — настройка прошла успешно. — Его голос был деловым и сосредоточенным. — А теперь иди и спой так, как надо. А мне пора.

— Что значит «пора»? — ещё не отойдя от гипнотического дурмана, прищурилась Стеф.

— Значит, что я уезжаю, — он невозмутимо поправил рубашку, — у меня самолёт через полтора часа.

— Зачем? — не поняла она, он изобразил обречённо-злобную усмешку и ответил:

— Я лечу к девушке. А потом планирую напиться, в хлам, как мы хотели. Я всю ночь думал и решил, что это отличная идея. Поможет перезагрузить психику, а мне это нужно позарез, я последние недели три живу на острой грани между взрывом и срывом. — Он потёр лицо, — мне кажется, я с ума схожу, — запрокинул голову, прочесал пальцами волосы и тряхнул головой, — всё, пора.

— Ты не останешься даже на одну попытку? — неверяще прошептала она, продолжая мять в руке таблетку, он качнул головой:

— Нет, я больше не хочу это слушать… Что это у тебя? — он указал глазами на её кулак, она разжала и показала, он нахмурился: — Опять?

— Нет, — качнула головой она. — Это обезболивающее.

— Что болит? — посерьёзнел парень, она глубоко вздохнула, запрокинула голову и прошептала, глядя ему в лицо:

— Душа.

— Не поможет, — криво улыбнулся он. — Давай мне это, а я дам тебе другое.

— Бери, — она протянула таблетку, он сунул в карман, она продолжала протягивать руку. Стивен в первый раз за день по-настоящему улыбнулся и положил сверху свою ладонь, переплетая пальцы. Потом резко взял её за подбородок и поцеловал, мягко и осторожно, просто обнимая своими губами её губы. Стеф стояла в полной прострации, не чувствуя ног, казалось, что она висит в воздухе, и всё, что её держит — это его рука и его губы. Он отстранился, посмотрел на неё со смесью запретной радости и шока: — Легче?

— Не знаю, — с трудом выговорила она, пряча глаза, Стивен отпустил её руку и пожал плечами:

— Больше ничем помочь не могу. Мне пора.

Развернулся и пошёл в сторону выхода, на ходу доставая телефон, ни разу не обернувшись. Она стояла в таком состоянии, как будто её только что похитили пришельцы, спросили как жизнь и вернули. Было страшно возвращаться в студию, хотелось забиться в какую-нибудь нору и не вылезать ещё долго-долго, пока её не перестанет трясти от шока и ощущения двойного предательства — он говорил и делал все эти вещи просто ради записи? Да, он музыкальный маньяк, чокнутый перфекционист и полный псих, но такого она не ожидала.

А теперь он летит к девушке. Сядет сейчас в самолёт и скоро будет с ней, с грудастой блондинкой из сериала. И она прекрасно осознавала, что дико ревнует, что хочет быть на её месте, и что ей ни капли не стыдно за это желание.

«Стивен, мать твою, что ты со мной сделал?»

— Стефани? — из студии выглянула Мелани, прищурилась, всматриваясь в её пунцовое лицо. — Всё в порядке? Ты готова?

— Нет, — покачала головой она. — Я не могу петь сейчас.

— Можешь, пойдём, — женщина взяла её за локоть и потащила внутрь. — Надо постараться.

— Я не могу, — задыхаясь, простонала Стеф, Мелани остановилась, грозно глянула в её глаза и скомандовала:

— Взяла себя в руки и смогла! — Девушка покачала головой, режиссёрша нервно поджала губы и процедила: — Милая моя, Эванс сказал, чтобы тебя хватали и записывали прямо сейчас, а он в таких вещах не ошибается. Так что ты можешь, и ты споёшь. Потому что иначе мы будем все тут сидеть до ночи, а потом ты всё равно споёшь. — У Стеф на глаза навернулись слёзы, стало так обидно, что это всё было только ради песни, что казалось, горячий нож медленно проворачивается в её груди. Мелани поставила её спиной к стене и резко крикнула: — Не сметь реветь! Дыши глубже, вот так — вдох, — она дерижировала руками, — выдох, со мной, давай, вдох, — Стефани изо всех сил пыталась взять себя в руки, где-то на десятом вдохе это получилось. Она крепко зажмурилась и кивнула: