Моя хранимая Химари

Форма представляла собой надёжную защитную оболочку магических плетений, закреплённых поверх работающих с оболочкой в тандеме магически же овеществлённых покроев материи тёмных цветов, облегающих тело. Поверх них - просторная серая накидка с капюшоном, длинны которой в состоянии покоя хватает чтобы скрыть от постороннего взгляда тело от шеи до колен со спины, и до середины груди спереди. Торс чуть ниже живота обхватывает широкий красный узорный пояс в несколько витков, привычно завязывается узлом за спиной. Сверху на него мейстер руками застегивает защищённые от телекинеза ремень и портупею с закреплёнными на ней многочисленными карманами, судя по виду, приспособленными для нахождения в них не менее многочисленных вещей, на первый взгляд совершенно непонятного предназначения: из карманов обманчиво ненадёжно полувысунуты плоские завязанные мешочки, прямоугольные костяные и деревянные пластины с выточенными на их поверхностях рунами и запечатанные колбы с различными субстанциями. Однако каждая деталь, имеет свой смысл и предназначение: реагенты, амулеты, рунные печати и боевая алхимия самого различного назначения. Возле плеча на перевязи закреплён рукоятью вниз чехол короткого ножа с изогнутым широким лезвием и кольцом вместо навершия. На ремне под поясом перевязывается в специальном держателе небольшой кожаный блокнот, а с другого бока находит своё удобное место наполовину скрытая за поясом кобура с выглядывающей из неё резной рукоятью пистоля, светящейся от магической энергии еле заметным для глаза неподготовленного человека светом.

Стоит заметить, что при всём разнообразии вышеперечисленных вещей, мужчина отнюдь не выглядит пёстро или нелепо, о нет. Все детали гармонично соответствуют общему стилю одежды, а высокий, в данный момент закрывающийся телекинезом во всю длину шеи воротник с явственно военными знаками различия по его бокам и стальной гербовой ringkragen [4] , свисающий под воротником и застёгивающийся на спине и груди, а также осанка и общая уверенность однозначно скажут гипотетическому стороннему наблюдателю высокий статус мужчины в организации военного толка. Завершают список деталей гардероба, опять-таки руками завязанные на несколько шнуров с кистями, простые потёртые чёрные ножны для сабли, на данный момент пустующие. Мейстер сделал небрежный жест рукой перед собой, будто что-то доставая из ниоткуда (что в прочем по сути так и было) и в его ладони появился эфес сабли с лезвием, черным как сама ночь. Оружие было под стать ножнам - ни позолоты, ни украшений, однако если приглядеться, то на лезвии возле полусферы гарды можно заметить совсем небольшую гравировку - готического стиля надпись: "Kriegswaffe von Carl Eickhorn 215" [5] . Мужчина привычным образом, не глядя вогнал саблю в ножны и, критически оценив внешний вид в зеркале, отправился на выход.

4

"ringkragen" (нем.) - широкая металлическая пластина на цепочке, одевается на шею поверх верхней одежды.

5

"Kriegswaffe von Carl Eickhorn 215" (нем.) - "Военное оружие Карла Эйхорна, 215", под цифрой 215 подразумевается стандартное для того мира летоисчисление, а именно "215 год с момента технопокалипсиса".

Собравшись, умывшись и отведав по-быстрому простую, но сытную стряпню местного повара, мейстер вышел из основного здания усадьбы, с целью без лишней помпы и парада проверить подчинённых воинов, выслушать доклады обер-лейтенантов и проведать единственного на это небольшое поместье гауптмана, который был пусть и не приятелем, но хорошим знакомым. Времени до предстоящего собрания было ещё предостаточно.

Внутренний двор встретил мужчину как всегда педантичной обстановкой: ни единого опавшего листа, несмотря на начинающийся сезон дождей; невысокие, аккуратно остриженные до состояния плоской "стены" живые насаждения, недавно обновлённая к приезду высокого начальства побелка кирпичных и бутовых стен. На дворе стояла ясная солнечная погода - небесное светило спешило отдать последнее нерастраченное за прошлый сезон тепло, лишь только ветер сменил направление на южное и резкими порывами стал доносить отголоски медленно надвигающейся с севера сырости и холода, а так же характерные для сезона дождей запахи спелых яблок и свежескошенной травы с ближайших полей и садов. Во дворе мейстера поджидал приятный сюрприз.

– Лиза!
– лицо мужчины сменило выражение с удивлённого на мечтательно-довольное.

Стоящая у одной из пристроек девушка лет двадцати на вид обернулась на голос и озарилась схожей улыбкой без удивления, сменившейся забавным выражением смущения, стоило ей открыть рот для приветствия, но вспомнив где находится, промолчать.

Короткая серая накидка, такая же как и у мейстера, была не в силах даже со спины полностью скрыть точёную, хрупкую на первый взгляд фигуру девушки, но он отлично знал - это ощущение ошибочно. Сильнейший "меч" и по совместительству красивейшая (по пристрастному мнению мейстера) носительница фамилии Семьи, была какой угодно, но не хрупкой - как телом, так и характером.

Мужчина, не теряя благопристойного вида, но весьма быстрым шагом приблизился и порывисто заключил названную Лизой в страстные объятия: запустил ладонь в волну таких любимых пшенично-золотистых волос, убранных по своему обыкновению в два потрясающих своей пышностью хвоста, достающих по длине ниже пояса; утонул в её восторженных, наполненных ответной влюблённостью глазах цвета лазурного неба в сезон тепла; хотел было, как полагается после длительной разлуки, продегустировать столь манящие в своей мягкости, слегка податливые алые губы…

Нарочито громкое, неестественное покашливание вырвало обоих из плена фантазий и страсти.

– Кхм - кхм! Я погляжу, вы так и не избавились от привычки одаривать простых телохранителей Семьи чрезмерной порцией своего драгоценнейшего… "внимания", мейстер? Позвольте выразить радость от встречи после продолжительного расставания с вами, брат мой по крови и оружию. Лизандра, напомни мне, как долго мы не видели остальных членов главной ветви Семьи?
– толкнул небольшую речь невольный свидетель сцены, голосом полным неприкрытого ехидства.

– Ровно год и два месяца… - мечтательно, ещё мысленно находясь в приподнятом настроении отвечает девушка.

– Четыреста двадцать пять дней - раздраженно отвечает одновременно с ней мейстер, затем переглядывается с девушкой и оба снова улыбаются.

– Кхм - кхм!!!

– Да, да, и я приветствую… вас, гэссель, брат мой по крови… - ещё более угрюмо начал отвечать по "этикету" мейстер, сделав после последнего слова очень длинную паузу в секунды эдак четыре - …и по оружию. Вы вольны воспользоваться гостеприимством малой семьи, обитающей в этом нашем поместье. Я вас более не задерживаю, Генрих.

Закаменевшее было лицо гэсселя Семьи, то есть подмастерья по рангу, кое-как разгладилось под конец. Де-юре, более пяти секунд сомневаясь в определении статуса "брата по оружию" хорошо знакомого собеседника при приветствии, говоривший прямым текстом сомневался в его пригодности как воина. Вообще-то история знает случаи, когда и за меньшее вызывали на дуэль до смерти, но Генрих был благоразумен. Во-первых, он бы не стал вызывать своего родного брата на дуэль до смерти из-за такой мелочи… максимум - до первой крови или касания магией. Во-вторых, ему не позволил бы вызвать мейстера на дуэль до смерти собственный инстинкт самосохранения - у подмастерья против мастера нет ни единого шанса, даже если позволить себе уронить лицо и затребовать помощь своего "меча", на что его брат мог, без подозрений свидетелями в его компетенции, ответить аналогичным условием помощи "меча" - это его право как вызываемого в дуэли. В прочем, такой уникальный в своей силе мейстер и не будет просить помощи у Вильгельма - не позволит гордость.

Однако верно и обратное: Генрих был уверен, что его брат не допустит, чтобы сложились условия для вызова одним из них на дуэль другого, так как мейстер в свою очередь знает, что его оппонент обязательно потребует помощи у его ненаглядной Лизы. Мейстер может скрутить в баварский крендель их обоих одновременно (с летальным исходом само собой), но сможет ли он обойти сильнейший "меч" Семьи, не навредив ей и убить Генриха - тот ещё вопрос из вопросов. Телохранители магов славятся своим умением любой ценой защитить мага в момент его относительной уязвимости при сосредоточении на магической атаке.

– К сожалению, мы не успеем воспользоваться гостеприимством местной малой семьи. Через пятнадцать минут нас ожидает Глава в малой зале совещаний. Вынужден вас покинуть, мейстер.
– не стал развивать конфликт Генрих, и уже Лизандре добавил, косясь на брата - у тебя есть десять минут.

– Только не при свидетелях, иначе нам обоим попадёт от отца.
– скорее прошипел, чем прошептал гэссель, проходя мимо брата.

…

В малую залу совещаний мейстер и Лизандра вошли за руку, оба вполне счастливые даже отпущенными Лизе десятью минутами разговора, в течение которых пара влюблённых лишь делилась новостями и впечатлениями от прожитых за год расставания событий. А кое-чем другим действительно можно будет заняться и без ненужных свидетелей, да и место для этого занятия выбрать покомфортнее.

Их появление в таком формате не произвело фурор, ведь на совещании присутствовали только члены семьи и их "мечи", прекрасно осведомлённые о "недостойном пристрастии" будущего главы к "несоответствующей его статусу" подчинённой. Кто-то вроде Генриха скривился, будто съел лимон целиком. Вильгельм незаметно подмигнул. Сестра мейстера, безответно "сохнущая" по Гюнтеру (оберсту всех войск "прикрытия" Семьи и по совместительству "меча" Главы) лишь печально и немного завистливо вздохнула - уж ей не светит даже такая мелочь, как небольшое совместное с объектом её юношеской влюблённости нарушение протокола совещания. Большинство просто сделали морду кирпичом. А Глава… как обычно, пытается прожечь взглядом. Все становятся по своим протокольным местам и начинается тактическое собрание.