Моя лучшая роль
Шрифт:
Дверь трейлера открывается вновь. Член ликующе прижимается к ширинке, пытаясь что-то разглядеть. Потому что вплывает русалочка. Спокойная и сдержанная, на минуту застигнутая врасплох моим голым торсом. Озабоченный профессор просит сообщить о готовности показать себя во всей красе, но я что есть сил молю его заткнуться.
— Я согласна. Мы отыграем сцену. — говорит она скучающим тоном, словно собирается подписаться под самым посредственным и унылым говно-сценарием. — Давай только быстро.
Окончание фразы меня не радует. Но это лучше, чем ничего.
— Хорошо.
Небольшими шагами, начинаю
Русалочка также медленно отступает назад, опустив глаза в пол.
— Ты… — тихо произносит. — Так и будешь? Не оденешься?
— Нет. Ты же хочешь быстро. — отвечаю серьезно, дублируя ее деловой тон.
Когда ее плечи упираются в закрытую дверь трейлера, нависаю над ней и сладкий запах бьет в нос. Провожу рукой по шелковистым волосам.
— Что ты делаешь? — вижу, как дыхание девушки учащается и не могу не пройтись глазами по ее груди.
— Вхожу в роль, — касаюсь пальцами нежной кожи щеки. — Ты готова?
— Да. — невинный взгляд смотрит на меня. И сквозь плотную пелену ее бессердечия ловлю крохотный огонек, зовущий и манящий.
— Я постоянно думал о тебе, — глухо произношу я. — Все два года. — намеренно меняю текст. — А ты вспоминала обо мне?
Ее голова дергается, а в уголках глаз появляется влага, когда Хлоя произносит:
— Каждый день.
Не владея более собой, прижимаю ее к себе. Накрываю соблазнительные губы своими, жадно вторгаясь языком и исследуя каждый миллиметр чувственного рта. Хочу ее всю слишком сильно. Сейчас бы уложить ее на диван и сладко оттрахать…
Блядь, я не могу себя контролировать. Руки не слушаются и гладят спину, опускаясь к ягодицам и сжимая их. Когда из ее рта вылетает стон и тонкие пальцы ныряют в мои волосы, пульт управления окончательно вылетает из рук. Поднимаю ее за ягодицы и она послушно обхватывает меня ногами. Вжимаю в стену, облизывая губы и сплетаясь с ее языком в диком танце. Этим поцелуем я хочу донести до нее, как был не прав и как сильно нуждаюсь в ней. Но главное, ощущаю ее принятие и томление по мне…
Член в бешенстве долбится о ширинку, грозя расправой, если я его не выпущу.
Когда моя обнаглевшая рука ныряет русалочке под майку и задевает затвердевший сосок, она издает глухой стон, но в следующую секунду разрывает наш поцелуй и, тяжело дыша, опускается на ноги, в спасительном жесте выпрямив между нами руки.
— Мы отыграли. — мы оба тяжело дышим и Хлоя упорно отворачивает от меня взгляд.
— Хлоя, я… Я не игр…
— Нет! — судорожно произносит русалочка. — Это была просто сцена…
Открыв дверь трейлера, она выбегает.
49
Хлоя
В кафе «Chez Francis» можно приятно посидеть в хорошую погоду за столиками на улице, откуда открывается чарующий вид на Эйфелеву башню, особенно в вечернее время, наблюдая железную леди в объятиях ласкового закатного неба.
Но за пару дней до вылета в штаты, мы с Сэмом приютились за столиком около барной стойки, пока Антуан вышел ответить на звонок. На столе рядом с двумя бокалами кальвадоса и одного бокала
вина лежала потрепанная в шершавых руках Тойлона книга Рэмарка «Триумфальная арка». Мой агент в очередной раз поморщился, взглянув на улиток, которых заказал наш третий спутник, и сделал глоток своего горячительного напитка. Я последовала его примеру и пригубила вина из бокала.— Знаешь, какую женщину мужчина может любить практически всю жизнь? — вопрос Сэма был обращен ко мне, в то время как глаза наблюдали за курящим на улице и оживленно что-то рассказывающим в трубку Антуаном.
— Любимую? — предположила, высказав очевидный ответ.
Тойлон усмехнулся и повернул на меня ироничный взгляд.
— Ту, которая никогда не ответит взаимностью. — намек не прошел мимо, и тонкая иголка совести тут же ощутимо кольнула меня. Опустив глаза, я стала с нарочитым интересом изучать свои аккуратно подстриженные короткие ногти, покрашенные в цвет спелой вишни.
— Сэм, я…
— Бэмби, ты чудесная девушка и я, хрен старый, был бы рад, будь у меня такая дочь. Но и хрен бы пустил тебя в этот акулий мир кино… — он вновь повернулся к окну, откуда нам радостно помахал Антуан. — Уверен, его любви хватит на вас обоих. Но даже с учетом моего к засранцу отношения, мне его жаль…
— Сэм, я…
— Но еще больше мне жаль тебя… Потому что, если он любит, то ты…
— Сэм. Я люблю Антуана. — мой голос не дрогнул и глаза перестали блуждать в поиске спасательного якоря. Со всей твердостью я посмотрела на мужчину.
— Да я не спорю. — усмехнулся собеседник. — Любишь его, очень нежно и трепетно… только вот, как кого? Как брата?.. Детка, немного извращенно с твоей стороны, не находишь? — не дождавшись моего ответа, продолжил. — Вот того парня, с кем ты рассталась, когда мы встретились, это да… И детка, я, наверное, должен был тебе давно рассказать…
— Рассказать, что? — послышался за нашими спинами веселый голос Антуана, разорвав нить гнетущей меня беседы.
Этот разговор снова прокрутился в моей голове, пока я сидела на диване, прижав колени к груди и невидящими глазами смотрела «Унесенных ветром». Вот Скарлетт всегда знала, как поступить…
Совесть второй день беспощадно грызла меня изнутри за слабость, аморальность и отсутствие всякой гордости. Я за один раз самолично перечеркнула несколько месяцев не самой успешной, но все же сносной борьбы над собой, за которые силой заставляла отводить от него глаза и не гореть каждый раз в приступе дикой ревности, стоило Рози Шнайдер начать с ним хихикать. Какая мне разница зачем она так часто просит его порепетировать с ним в его трейлере? Может ей правда очень надо. А мне до этого нет никакого дела. И меня совершенно не радуют его отказы.
Лгунья…
Потому что стоило ему произнести те слова и коснуться меня губами, я позволила себе в ту же секунду, без намека на сомнение, утопить живущую во мне мораль и отдаться его ласкам. В тот момент неконтролируемое здравым рассудком желание полностью подчинило себе власть…
Хотелось рассыпаться на атомы и раствориться в ощущениях…
Горячее тело, вжимающее меня в стену, жадный бесконечно долгий поцелуй,
накаливший меня настолько, что прикосновение к груди чуть не явилось последним аккордом.