Моя любимая девочка

– Я вам могу все объяснить, – шагнул вперед Аркадий. – Все рассказать, чтобы вы нас поняли.

– Потом расскажешь, Аркадий, – устало остановил его Иннокентий Станиславович. – Я обязательно тебя послушаю. А женитесь – так женитесь, дело ваше. Это даже для Кирилла лучше будет, с вами жить. А я сейчас домой поеду, что-то мне нехорошо…

– Валерьянки иди выпей! – тут же услужливо предложила тетя Рита, у которой, видимо, имелось единственное лекарственное средство на все случаи жизни. – Или давай я вон пойду налью, а то ты устал поди.

Иннокентий Станиславович отмахнулся.

– Налить валерьянки-то тебе? – не отставала Маргарита Михайловна, угодливо глядя на Белокопытова.

Белокопытов гневно взглянул на нее, приблизился и прямо в лицо дыхнул:

– Нет!

Тетя Рита отшатнулась и быстро прошагала к своему стулу. Белокопытов попрощался со всеми и отбыл. Настя с Аркадием, которых после нового удара оставили в покое – затея с их свадьбой теперь казалась цветочками по сравнению с известием от Валеры Скамейкина, – сидели в стороне. Я поняла, что мое присутствие должно быть как-то оправдано, и решила перейти наконец к тому, зачем, собственно, и приехала сюда.

К тому времени я уже успела проанализировать ситуацию. Еще раз оценив характер каждого, взвесив все мотивы, вспомнив, кто где находился, и проследив за поведением и реакцией всех членов семьи Натальи Белокопытовой, я поняла, что, похоже, вывод из всего этого можно сделать только один. И в этом случае все начинает сходиться – понятны и мотивы, и последующее поведение, и, скорее всего, отсутствие алиби…

Я даже специально ходила в ванную, где бросила кости. Они меня обнадежили.

21+33+11. – Вы настроены на «хорошую волну». Близится несколько неожиданных и очень выгодных для вас событий, почти каждый ваш шаг принесет удачу.

Меня подтолкнул оптимистичный настрой костей. И сейчас мне предстояло установить истину. Вернувшись из ванной и обведя комнату взглядом, я проговорила:

– Артемий Владимирович, может быть, вам сходить прогуляться? Пока квартира проветрится, а то тут накурили сильно…

– Благодарю, – хрипло отозвался Полунин. – Но дело в том, что я уже давно никуда не выхожу, мне это тяжело.

– Что, совсем никуда? – удивленно посмотрела на него я.

– К сожалению, да.

– Ой, как же это ты никуда не выходишь! – моментально впряглась непосредственная тетя Рита. – А вот я на прошлой неделе в собес ходила, так тебя возле главпочтамта видела! Ты еще сказал, что за молоком идешь. А я тебе говорю – ты бы мне позвонил, я бы купила! А ты говоришь – я беспокоить не хотел. А я говорю…

– Да-да, я помню, – раздраженно перебил разговорчивую родственницу Артемий Владимирович. – В тот день я действительно вышел из дома, потому что мне было тяжело дышать, а горячее молоко приносит облегчение. Дома никого не было, пришлось идти самому… Я вообще-то не понимаю, почему мы это мусолим.

– Вот зря ты выходишь-то! Ох зря! – назидательно покачала головой тетя Рита. – Зима ведь, скользко, еще навернешься где-нибудь да голову расшибешь, не дай бог, конечно.

– Значит, вы все-таки выходите из дома? – я в упор посмотрела на Полунина.

– Ну, в случае крайней необходимости, да, – недоуменно ответил Артемий Владимирович. – А какое это имеет значение для вас?

– Я хочу, чтобы вы мне сами все рассказали, – четко проговорила я, не сводя глаз с Полунина.

Глава девятая

– И что я, по-вашему, должен вам сказать? – нахмурился Артемий Владимирович.

– Прежде всего я хочу знать, где вы находились в то время, когда убили Наташу? – холодно спросила я.

– Дома, – коротко ответил Полунин. – Дома…

– А кто это может подтвердить?

Полунин задумался. Потом развел руками и с сожалением произнес:

– Наверное, никто. Потому что я сидел дома и никто сюда не приходил и даже не звонил.

– Значит, алиби у вас нет, – зловеще заметила я. – А ваше отношение к падчерице было далеко, так скажем, от теплого.

– Этого я и не скрывал. Но это, как вы понимаете, недостаточный момент для таких обвинений, – стараясь по максимуму быть таким же холодным, сказал Полунин.

Однако я уловила едва заметную дрожь в его голосе, а также и тот момент, что руки Артемия Владимировича тоже подрагивали. Вообще он выглядел прижатым к стене, изо всех сил старающимся отразить попытки нападения.

– Да вы что, в убийстве, что ли, его обвиняете? – испуганно спросила Алевтина Михайловна.

– Совсем хорошо! Вообще уже! – резюмировала тетя Рита. – Больного человека в покое оставить не могут. Нет, в этом доме точно с ума сойти можно! Гнать надо всех, Аля, пусть сами как хотят, так и живут, раз такие умные.

Я не стала возражать Маргарите Михайловне, что могла бы отреагировать точно так же на факт ее пристрастия к азартным играм и просто поставить всех в известность, не требуя ее согласия. Но не стала, ибо прекрасно понимала, что за человек Синельникова. Бесполезно было объяснять ей, что она тоже слабый и грешный человек, как и все мы, и далеко не всегда бывает права.

– И все-таки у вас нет алиби, – я продолжала упорно гнуть свою линию.

– Это еще ничего не доказывает, – парировал Артемий Владимирович.

– Татьяна Александровна, объясните, пожалуйста, на чем все-таки ваши слова основаны, – вступил Аркадий.

– Хорошо. Я объясню. У всех, кроме Артемия Владимировича, либо отсутствуют мотивы, либо есть алиби. А подозреваемых было много. После отпадения многих версий я поняла, что убийца – кто-то из близких, потому что Наташа мало с кем общалась и посторонние люди, которые могли ее убить, все проверены. А у Артемия Владимировича есть мотивы, а алиби как раз нет.

– Но зачем папе это было нужно? – с дрожью в голосе спросила Настя.

– Я так полагаю, что ради вас. Он же единственный знал о вашей связи с Аркадием. Хотя пускай он сам все расскажет.

– Бред, – коротко прокомментировал Артемий Владимирович. – Ничего я рассказывать не собираюсь. Если у вас есть железные улики, то будьте добры их представить. И вообще в этом случае я вам советую прийти с милицией. А сейчас я хочу лечь.

С этими словами он поднялся и ушел в свою комнату. Повисла гнетущая тишина, которую нарушила Алевтина Михайловна.

– Татьяна Александровна, – нерешительно начала она. – Я все-таки думаю, что вы ошибаетесь. Вы извините, но я попрошу вас уйти.

– Конечно, – тут же согласилась я. – Я свои выводы сделала, а дальше пусть разбираются те, кому это по закону положено.

– Вот именно! – подняла вверх палец тетя Рита. – А вам нечего здесь воду мутить. Господи, мало того что доченьки родные такие подарки преподнесли, так еще и посторонние будут вмешиваться. Уехать тебе надо, Аля, отдохнуть!

– Ты уж не трындычи, – со слезами отмахнулась Алевтина Михайловна.