Моя любимая ошибка

Хантер пил пиво, а я воду. Мы сидели в одном баре, но было ощущение, что мы сидим по разные стороны Великого Каньона.

Хантер допил пиво и взял еще. Это было уже пятое или шестое, я не заметила. Я никогда еще не видела, чтобы он так много пил. Я сидела, играла со своим телефоном и пила воду, глядя на других танцующих. Хантер не разговаривал со мной, хоть я и попыталась несколько раз.

Когда он закончил с последней бутылкой, я сказала, что готова идти. Это не было той веселой ночью, которую я ожидала. Воспоминания о нашем танце крутились у меня в голове, заставляя меня гореть изнутри.

Мы медленно пошли к дому, пытаясь не спотыкаться на нетвердых ногах. Он был такой же пьяный, как и я.

Когда мы вернулись, Хантер завалился на диван. Я села на кресло с откидной спинкой, подтягнув к себе колени и положив на них подбородок.

— Ты злишься на меня?

— Что? — он словно только что вспомнил про меня. Как будто был в трансе.

— Ты злишься на меня? Ты почти не разговаривал со мной весь вечер.

— Не все крутится вокруг тебя, Тейлор — язвительно ответил он.

— Я знаю об этом, ты, идиот. Почему бы тебе просто не поговорить со мной? Что- то явно беспокоит тебя. У меня есть мысль, что это из-за твоей таинственной встречи с Джо. Теплее?

— Ты даже не представляешь, о чем говоришь, — сказал он, его глаза были холодными, как сталь.

— Тогда просвети меня. Тебе не надо все держать в себе.

— Может надо. Я уже говорил, что ты не захочешь знать правду и я ее тебе не скажу.

— Не говори мне, что я хочу, а что не хочу, Хантер Заккаделли. Ты ничего обо мне не знаешь.

Он закрыл глаза, словно пытался собраться или молил о терпении.

— Ты слушаешь Pistol Annies только когда злишься, обычно на меня. Я знаю, когда ты смеешься по настоящему, а когда нет. Кстати у тебя потрясающий смех. Я знаю, какие кофты у тебя любимые, потому что ты носишь их в первую очередь после стирки. Ты облизываешь нижнюю губу, когда стараешься сосредоточиться на учебнике. Ты плачешь над рекламами с плохим обращением с животными, когда думаешь, что никто не видит. Нет, я совсем тебя не знаю.

— Это ничего не значит, — прошептала я.

— Это что-то значит.

— Я думала, я тебе не нравлюсь.

— Я не хочу этого. — Он поднялся и склонился над моим креслом так быстро, что я чуть не подпрыгнула. — Что в тебе такого? Твои глаза? Улыбка? Сексуальный смех? То, как ты злишься, когда я вру? Я не знаю. Все, что я знаю, это то, что мне это не нравится. Не нравится.

Он придвинул свое лицо к моему. Его дыхание слегка пахло пивом, но больше им самим. Пряный запах, который не покидал его.

— Мне это не нравится, — прошептал он мне в губы. Они почти соприкасались. Почти…

Он отстранился.

С меня было достаточно. Если я не поцелую этого парня прямо здесь, прямо сейчас, то я умру.

Я закинула руку ему за голову и притянула к себе. Хватит разговоров. Время поцелуев.

Наши губы встретились, и это было то, в чем я так нуждалась. Все наше сопротивление рухнуло и, внезапно, меня откинуло назад, когда Хантер не слишком нежно пытался поглотить меня. Мы оказались на полу, когда кресло опрокинулось.

— Ой, — сказала я ему в рот.

— Мм. — Сказал он, игнорируя тот факт, что кресло лежит вверх ногами, а мы на полу. Он схватил меня и перевернул, так что мы освободились от стула, который сорвал наш поцелуй.

— Мне не нравится это кресло, — сказал он, целуя мое лицо и опускаясь на шею. Я водила руками вверх и вниз по его голове, чувствуя, как его короткие волосы колют мои ладони. Щетины на его лице царапала мою слишком чувствительную кожу.

Он прикусил мою мочку и я засмеялась от щекотки.

— Над чем ты смеешься?

— Щекотно, — было единственным словом, которое я сказала, перед тем, как его губы снова накрыли мои и его язык оказалс у меня во рту. Поцелуи Хантера не были похожи ни на что, что я когда-либо испытывала. Это было ужасно и восхитительно одновременно. Его было слишком много, слишком близко, его рот был слишком требовательным. Меня еще никогда так не целовали, с чистым и неприкрытым желанием.

Ни один парень не целовал меня так, словно от этого зависело его спасение. Хантер целовал так, словно отправлялся в ад, и у него остался один последний поцелуй, и он собирался получить от него все.

— Ты такая красивая, — сказал он, когда оторвался, чтобы вздохнуть на секундочку. У меня у самой была с этим проблема.

Вместо ответа, я снова потянулась к его губам. Я нуждалась в них больше, чем в воздухе.

Звук открывающейся двери был так далеко отсюда, но потом голос произнес.

— Ну приветик.

Хантер и я посмотрели вверх и встретились с раздраженным лицом Рене.

— Как раз вовремя.

Глава 17.

Очевидно, Рене поссорилась с мамой и решила вернуться домой в субботу, вместо того, чтобы остаться дома. Она писала нам, чтобы предупредить и чтобы мы не испугались, когда она окажется дома, но никто из нас не проверял телефон. Мы не обращали внимания ни на что, кроме как на губы друг друга.

Мы с Хантером откатились друг от друга, с трудом и ощущая дрожь от энергии поцелуя. Я не была уверена, что смогу когда-нибудь оправиться от такого взрывного поцелуя.

— Что случилось с креслом? — спросила Рене.

По какой-то причине я посмотрела на Хантера, который лежал на полу и смотрел в потолок. Он встретился со мной глазами и ухмыльнулся. Мы оба начали смеяться и не могли остановиться.

— Ладно. Я собираюсь спать. Вы можете, мм. да. Просто не слишком шумите. Я не хочу ничего слышать. Знаете? Я надену бируши. Продолжайте. — Она проскользнула в комнату и захлопнула дверь.