Моя любимая ошибка

— А теперь рассказывай, что случилось, — Марк приготовил мой любимый мятный чай и внимательно наблюдал, как я прячу глаза в большой кружке. Но что я могла сказать? Слишком стыдно и противно говорить правду. — Джеси, ты же знаешь, что можешь довериться мне, — я всё ещё молчала. Как же тяжело ворочать языком, когда внутри всё болит и кровоточит.

— Не хочу мешать брату, — слово остро кольнуло, и я чуть не задохнулась от нового приступа боли, — и его девушке Джулиет. — Я не смотрела на Марка, однако чувствовала, что он ни капли не верит мне. И всё же, парень не стал больше расспрашивать или пытаться докопаться до правды. Он поступил как настоящий друг.

— Оставайся у меня. Можешь жить здесь сколько хочешь. Отец полностью предоставил мне этот дом, а сам перебрался загород. Так что тебя здесь никто не потревожит.

— Спасибо, — едва слышно прошептала я. Силы покидали моё тело, и мне так хотелось, чтобы сон унёс меня в другую реальность, где весь этот день всего лишь кошмар.

Когда происходит какое-то событие, сбивающее с толку и, переворачивая абсолютно всё, жизнь буквально делится на до и после. Ещё вчера я была счастлива и помолвлена, ожидая возвращение своего жениха. Но буквально какой-то день и теперь я разбита, подавлена и в полном отчаянии, ведь мне открылась греховная правда. Сначала я возвысилась до небес, получив всё, о чём мечтала и даже больше, а потом меня жестоко скинули вниз, лишив всего. Мне не хотелось есть, разговаривать, двигаться и думать. Внутри была пустота, словно кто-то выкачал душу, оставив только оболочку. И даже на месте сердца — чёрная, выжженная зияющая дыра. Апатия и безразличие взяли меня в свой плен. Я просто лежала на кровати, практически отказываясь от пищи и не выходя из дома. Мой разум до сих пор не мог смириться с тем, что мы с Энди кровные родственники, что мы никогда не сможем быть вместе, что у нас нет будущего. Даже если мы наплюём на мораль и общественное мнение, наш брак не зарегистрируют, на нас всегда будут показывать пальцем и осуждать.

Марк целую неделю разрывался между учёбой и мной. Он чуть ли не заставлял меня съесть хоть что-нибудь, пытаясь как-то расшевелить меня. К концу недели у него это почти получилось. Разум понемногу начинал свыкаться с жестокой правдой и что нужно находить силы жить дальше. И если я думала, что хуже быть не может, то очень сильно ошибалась. Судьба решила окончательно добить меня. Почувствовав тошноту и головокружение, в глазах резко потемнело, и я потеряла сознание. Испуганный Марк вовремя подхватил меня и, приведя в чувства, ничего не говоря, просто затолкал в машину и отвёз в больницу. И если до этого мне казалось, что моя жизнь поделена на до и после, то сейчас, сидя в кабинете врача и слыша диагноз, я понимала, что жизнь не просто поделена жирной линией. Нет. Она навсегда останется перевёрнутой вверх тормашками. Больше ничего и никогда не будет как прежде.

— Это точно? — Мне хотелось, чтобы это была ошибка. Врач лишь вздохнула и покачала головой, одаривая меня и Марка укором и раздражением.

— Я повторяю в третий раз, срок беременности 5 недель. Тут не может быть ошибки. И я настоятельно рекомендую посерьезнее относиться к своему здоровью. У вас очень ослабленный организм, а это плохо для нормального течения беременности. Поэтому, если хотите, чтобы родился здоровый ребёнок, нужен покой, хорошее питание и минимум нагрузок. Никаких стрессов и переживаний. Всё понятно? — На языке вертелся всего один вопрос: как рожать от своего двоюродного брата? Как? Но я не могла озвучить его вслух и потому, кивая головой, даже не смотря на Марка, покинула кабинет врача.

Шок. Потрясение. Транс. Я не понимала, что чувствую сейчас. Как будто меня поместили в какой-то страшный фильм и заставили наблюдать за происходящим, лишив возможности сделать хоть что-то. Обстоятельства связывали меня прочными железными оковами по рукам и ногам, сплетаясь в сложные и крепкие узлы. Они стискивали мои лёгкие, сжимая их и перекрывая доступ к кислороду. Я не могла дышать, чувствуя, как внутри всё разрывает от боли и отчаяния. Марк, ничего не понимая, подхватил меня под руку, когда увидел, что я начинаю оседать на землю. Но сейчас мне хотелось побыть одной. Просто чтобы принять и осознать всё произошедшее. Понять, что делать дальше. Поэтому, попросив друга оставить меня одну, уверяя, что всё будет хорошо, хоть и понимала, что это откровенная ложь и ничего не будет хорошо, медленно побрела в парк.

Яркое солнце слепило своими длинными лучиками и одаривало всех теплом и уютом. Я наблюдала за беспечными людьми, прогуливающимися вдоль зелёных аллей, за влюблёнными и счастливыми парочками, за радостными и любящими родителями. Казалось, у них нет никаких проблем или тревог. Они не знают, что такое, когда твоя жизнь сломана и разбита на тысячи мелких осколков, словно хрустальная ваза, которую никогда не починишь и не склеишь вновь. Чувствуя подступающие горькие слёзы, запрокинула голову, прислоняя её к жёсткой спинке, и закрыла глаза. Какова вероятность, что ребенок в результате кровосмешения родится нормальным? Что он будет здоров? Что не будет никаких отклонений или заболеваний? Что мне вообще делать? В минуты отчаяния или паники люди порой принимают неверные решения. Они как раненный, загнанный в ловушку зверь, начинают биться о железные прутья ловушки и ранят себя ещё больше. Сейчас я была похожа на такого зверя.

Марка дома не было. Проходя в комнату, я кинула на кровать несколько упаковок таблеток для прерывания беременности, что купила в трех разных аптеках и налив в стакан воды, высыпала горсть таблеток на ладонь. Да, то, что я собиралась сделать ужасно. Но разве у меня есть другой выход? Трясущимися руками затолкала в рот всю горсть и замерла. По щекам потекли крупные солёные бусины. Нужно лишь проглотить и всё. В ту минуту, когда я, рыдая почти это сделала, мой телефон разорвался громкой мелодией, а на экране высветилось до боли любимое имя. Энди. Я не могу. Не могу. Добегая до туалета, выплёвываю таблетки и поласкаю рот, продолжая захлёбываться слезами. Где-то в комнате телефон всё ещё разрывается от звонка, и я сползаю на холодный кафельный пол, крича от боли и отчаяния. Рыдания и всхлипы заглушают телефон, который вскоре и вовсе умолкает. Но слёзы продолжают душить меня, убивая изнутри и лишая меня сил и души.

Чуть позже, когда слёз больше не осталось, голос охрип от криков, а разум немного пришёл в себя, я вернулась в комнату и включила ноутбуку. Почти тут же пришло оповещение о входящем сообщении от Энди. Не читая его, я удалила почту и вытащила сим-карту из телефона, ломая и выкидывая её. После чего легла на кровать и подняла глаза к белоснежному потолку. Я знаю о рисках, знаю, что ребенок может родиться с отклонениями или быть инвалидом. Знаю, что могут быть различные генетические заболевания. Но я не могу его убить. Это мой малыш. И неважно, каким он родится, я буду любить его, и заботиться о нём. Никто никогда не узнает, кто его отец. У нас с Энди нет будущего и, несмотря на то, что я безумно люблю его и хочу быть только с ним, даже зная как это чудовищно и неправильно, я не разрушу его жизнь. И если не оборвать всё сейчас, то дальше будет только хуже. Энди не заслужил жить в том аду, через который прохожу сейчас я. Он не должен мучиться и грызть себя за неправильные желания, не должен рисковать своей карьерой и популярностью, своей мечтой и жизнью, к которой он так долго и давно стремился. Я не отниму у него шанс на нормальное семейное счастье. Ему ни к чему лишние проблемы или больной ребёнок. Пусть хоть один из нас будет счастлив и живёт обычной полноценной жизнью.

— Ты расскажешь мне кто отец ребенка? — Сидя за ужином, спросил Марк. Надо отдать ему должное, он целый день где-то пропадал, предоставляя мне возможность побыть наедине со своими мыслями. Однако рассказывать ему правду я не собиралась. Молча забрала грязные тарелки и положила их в посудомоечную машину, делая вид, что занята приготовлением чая. — Знаешь, кажется, я понял, — руки дрогнули, и я чуть не уронила кружку. Сердце бешено заколотилось в груди. — Это кто-то из друзей Энди, да? И из-за этого вы с ним поссорились. Я прав? — Нет. Но опровергать или подтверждать эту теорию я так же не собиралась. Поставив на стол немного подрагивающими руками кружки с ароматным горячим чаем, молча сделала небольшой глоток и отломила кусочек шоколада. — Можешь не говорить. Всё равно рано или поздно правда всплывет наружу, — он легко пожал плечами и внимательно посмотрел на меня. — Что ты собираешься делать?

— Рожу ребенка, там дальше будет видно. — Парень кивнул головой и прищурился. Он всегда так делал, когда ему в голову приходила безумная идея, и он решал, как озвучить её вслух.

— Выходи за меня замуж, — поперхнувшись чаем, еле откашлялась и уставилась на друга как на идиота. — Я имею в виду, брак без обязательств. Мы не будем спать вместе, не переживай. Просто я хочу тебе помочь. Подумай, ты одна в чужом городе, у тебя нет своего жилья. Органы опеки могут взять тебя на контроль и следить за каждым твоим шагом. К чему тебе лишние проблемы? А если мы с тобой поженимся, то у ребенка будет официальное жильё и семья. Никто не будет тыкать в тебя пальцем или оскорблять, унижая и перешёптываясь за спиной. — В его словах была доля здравого смысла. Однако я не понимала, зачем ему всё это. — Я хочу тебе помочь, — ответил он, — именно так поступают настоящие друзья. Кроме того, не буду лицемерить и признаюсь, что от этого есть выгода и для меня. Одна крупная фирма набирает стажёров, это отличный старт для карьеры. Но стажёр им нужен семейный, ответственный и надёжный. Тот, кто не будет крутить романы на работе. Поэтому, если мы с тобой поженимся, останемся оба в выигрыше. Ты не будешь матерью одиночкой без крова и денег, а я получу место в крупной фирме и сделаю карьеру. Ну, что скажешь? — Я молчала, обдумывая его слова. В моей ли ситуации крутить носом и отказываться от такого выгодного предложения? Разве будет ещё такой шанс?

— Хорошо, но с одним условием. Я не хочу, чтобы ты брал на себя чужую ответственность, поэтому в свидетельстве о рождении ребенка в графе отец будет прочерк.

— Хорошо.

Полгода пролетели настолько стремительно, что я даже забыла, что несколько дней назад завершился тур Энди. За это время мы с Марком успели пожениться, ничего никому не сказав. Я не хотела огласки, а Марк не возражал. Беременность, вопреки моим опасениям протекала хорошо и без осложнений. Большой живот уже невозможно было спрятать за просторной одеждой и моё интересное положение сразу же бросалось в глаза. Марк хоть и не должен был, но заботился обо мне и следил, чтобы я выполняла все предписания врача. Со стороны могло показаться, что у нас образцовая семья. И только мы знали, что наш брак всего лишь бумажка, выгодная для обоих. Не более. Тем не менее, жизнь шла своим чередом. Ровно до того момента, как на пороге дома появился Энди.