Моя любовь, моё проклятье

«Да это очень даже обидно! И оскорбительно. И несправедливо», — повторила она себе с назиданием, мол, опомнись, приди в чувство. Но сердце в ответ лишь радостно дрогнуло. Завтра она снова увидит его…

Полина разозлилась на себя. Что она как кошка, в самом-то деле? Где гордость? Где праведный гнев? Где… А может, и не увидит. У них ведь этажи разные. В пятницу, к примеру, они встретились в приёмной случайно. Если бы Лиза её не отправила с бумагами, если бы он в тот момент не вышел из кабинета… Хотя в таком наряде, какой она таки купила себе, лучше бы он её и впрямь не видел.

Нет, всё по дресс-коду: мышиного цвета блузка с длинными рукавами, простая и строгая, но ткань с претензией на атлас; чёрная юбка-карандаш чуть ниже колен, балетки. Только вот куплено всё это добро на китайском рынке. И беда не в том, что вещи дешёвые, а в том, что они вопиюще дешёвые, и это было видно. Это бросалось в глаза, прямо-таки кричало. Даже приглядываться особо не нужно, чтобы заметить, что материал третьесортный, что нитки торчат бахромой, что разухабистые строчки идут вкривь и вкось, а швы топорщатся. И если после стирки юбка более или менее разгладилась и села по фигуре, то блузка, напротив, превратилась в бесформенную тряпку. Надеть такую — и смело можно на паперть идти за подаянием.

Собственно, так оно и есть: всё упиралось в деньги, которых кот наплакал, а надо ещё как-то дотянуть до десятого, когда квартиранты, что снимают квартиру родителей, заплатят за следующий месяц. Так что всб следующую неделю придётся позориться в этом безобразии.

Была мысль рискнуть и заявиться снова в чём-нибудь запрещённом, такого у неё много — красивого, дорогого, всякого. Но Полина отогнала эту мысль как деструктивную: гнев господина Долматова, если уж честно, почему-то её не слишком пугал, а даже наоборот — будоражил, но зато пугали последствия. Она ведь пока там на птичьих правах. Вдруг он уволит её за неподчинение? Такие вот командоры, которые, ко всему прочему, вспыльчивые и горячие, физиологически не переносят ослушания. И на расправу быстры. Поэтому тряпка так тряпка, вздохнула Полина, уныло взирая на испорченную блузку. Сестра её, любительница этномоды, тоже вон вечно носила какие-то балахоны и при этом любые критические выпады в свой адрес парировала: «С лицом — всё к лицу».

***

Рабочая неделя из-за праздников началась со вторника. Полина приехала сильно заранее — лучше уж так, решила, чем волноваться: сяду в маршрутку — не сяду? Успею вовремя — не успею?

Пришла минут за тридцать, и то отнюдь не первая. Утро только началось, а на работе уже кипели страсти. Оксана Штейн с перекошенным лицом носилась из кабинета в кабинет с указаниями, дёргала всех по поводу и без, хватала какие-то бумажки. Лиза и Анжела, обе бледные, напряжённые, в темпе аллегро фуриозо печатали по её просьбе отчёты. Девочки-дебиторщицы приносили какие-то таблицы. И все жутко нервничали.

Полина и Беркович взирали на весь этот хоровод в улье с лёгким недоумением: что такого случилось в праздники, что все как с ума посходили? Их не трогали, задания им не давали и на все вопросы отмахивались: «Не до вас сейчас!».

Без пяти десять Оксана ворвалась к ним в очередной раз, сграбастала документы, которые ей подготовили девчонки и помчалась на выход.

— Ни пуха! — крикнула ей вслед Лиза. И затем наступило затишье, но какое-то тяжёлое, даже гнетущее.

— Покурим? — предложила Полине Анжела. Та с готовностью присоединилась, проигнорировав осуждающий Лизин взгляд.

— Минут сорок, а то и час можно дышать свободно, — сообщила Анжела, когда они спустились в курилку.

На этот раз там было довольно людно и дымно. Полина в первый момент закашлялась.

Трое мужчин заняли кресла вокруг столика, ещё один, кислый и взъерошенный, — забился в угол дивана и смолил в одиночестве.

Троица встретила девушек вполне дружелюбно, шутками, улыбками, комплиментами, но вскоре они ушли. А следом за ними — и одиночка. Вернее, его Анжела спугнула:

— Эй, Маратик, ты там что, махорку куришь? Навонял! На вот, попробуй нормальные сигареты.

Маратик занервничал, задёргался и, не докурив, сбежал, путаясь в широченных штанинах.

— Он чего такой? — хмыкнула Полина.

Анжела покрутила пальчиком у виска.

— Да у него не все дома. От женщин шарахается как от чумы. Хотя он и с мужиками не контачит. Короче, с приветом.

— А как же он тут работает? — удивилась Полина.

— Знаешь, неплохо. Он же программист, причём крутой. Хакер! А Ремир таких любит.

— Он любит хакеров?

— Да не хакеров, а тех, кто что-нибудь круто умеет делать. Короче, талантливых он любит. У него прям слабость к таким. И многое им прощает. Вот Маратику, видишь, даже позволяет опаздывать. Или болеть без больничного. А Никите Хвощевскому, он из того же отдела, и за меньшее влетело так, что мама не горюй. А в чём Маратик ходит, видела? Это же отрепье какое-то. А Ремир типа не замечает…

Полине отчего-то стало неловко за свой неприглядный наряд, особенно перед Анжелой, у которой кофточка, тоже, кстати, серая, была явно из дорогого бутика.

— А почему сегодня все такие напряжённые? — перевела она разговор.

— Так сегодня же вторник! А-а, ты же не знаешь. По вторникам у нас планёрки. Сейчас Ремир всех начальников отымеет, а потом они — нас. Цепная реакция. Но нам ещё со Штейн повезло. Она особо не свирепствует. А вот когда за неё оставалась Лиза, так та после планёрки полдня сначала плакала, а оставшиеся полдня орала на всех, как собака бешеная.

Полине хотелось спросить ещё что-нибудь про директора, но так, чтобы это не навлекло ненужных подозрений. Пока она думала, с какого боку зайти, у неё завибрировал сотовый и на экране высветился неизвестный номер.

Она тотчас внутренне напряглась, все эти незнакомые номера её нервировали уже на уровне рефлексов. Боялась дурных вестей. Хотя на этот раз новость и в самом деле её страшно расстроила. Звонил Назаренко.

— Поль, прости, ничего не получилось, — извинился он. — У отца тоже все деньги в обороте. У друзей поспрашивал — никто такой суммой не располагает… Я бы очень хотел помочь, но не могу.

— Но ты же…

— Сорри, у меня по второй линии вызов. Потом как-нибудь созвонимся, — поспешно завершил он разговор и отключился.

Полина чутьём понимала — врёт Назар. Наверняка он даже ни у кого и не спрашивал. И если уж откровенно, то она сразу это почувствовала, ещё у него в офисе, но предпочитала тешить себя надеждой. Глупо! Только время зря упустила.

— Что-то случилось? — спросила Анжела.

Полина неопределённо дёрнула плечом — выворачивать душу перед ней не хотелось. Они знакомы всего ничего. Да и вообще Полина не любила ныть и жаловаться. Не потому что такая стойкая, просто с детства нравилось сиять. Ещё и мама всегда твердила, что унылых и нытиков никто не любит, зато все любят позитивных. Откровенно говоря, с любовью как-то не вышло, то ли мама ошибалась, то ли ещё что не так. Но привычка казаться неунывающей осталась.

Иногда, конечно, невыносимо хотелось кому-нибудь поплакаться, но было некому…

***

И правда, после планёрки Оксана вернулась как выжатый лимон. Вяло отчитала за что-то Анжелу, пожурила Лизу, новеньким раздражённо посоветовала включаться в работу побыстрее.

На обед Анжела снова позвала Полину в кафе.

— Опять овощной салатик? — с усмешкой спросила она.

Но на этот раз Полина не выдержала и тоже взяла себе комплекс, мысленно ругая себя за слабость.