Моя милая шпионка

— Расслабься, малышка, — он начинает дергать юбку, та тоже трещит под его силой.

В моей голове оглушающая пустота. Я дёргаюсь, пытаюсь ударить его ногами, но ничего не выходит. Мой взгляд натыкается на бутылку, лежащую на скамье по ту сторону стола. Свободной рукой я пытаюсь тянуться за ней. Петр резко разворачивает меня передом и бьет по лицу еще раз. Затем еще.

— Ну, же, детка, больше страсти.

Я чувствую металлический привкус во рту. Пока тот облизывает мою шею, тянусь за своим единственным спасением. Еще немного…Еще чуть — чуть. Пальчиками подкатываю ее ближе, чтоб схватить… И когда она уже достаточно близка, хватаю ее за горлышко и бью ею по голове Петра. Осколки разлетаются по всей кухне, я с ужасом смотрю на свалившееся тело отчима, потом хватаю сумку и выскакиваю из дома.

Абсолютно забыв, про то, что у меня разорвана блузка, юбка, в крови лицо, я бегу со всех сил. Слезы затуманивают глаза, я почти не вижу дорогу впереди, бегу просто на память. Сама не замечаю, как у меня отскакивают балетки, но останавливаться и подбирать их — желания нет. Бегу босиком, чувствуя как каждый камешек больно колет стопу, и боль пробирается до самого сердца. Заскакиваю в подъезд и буквально взлетаю по лестнице. Дрожащими руками открываю дверь и заскакиваю в квартиру. Прислонившись к двери, просто съезжаю на пол, охватывая колени. Неужели я его убила..?

— Маш, это ты? — голос Тимура доносится из кухни.

Я хочу произнести хоть слово, но язык абсолютно не слушается. Я просто утыкаюсь ладонями в лицо и сотрясаюсь рыданиями.

— Маш..? — Тимур выходит из кухни, и в минуту подлетает ко мне. — Твою мать..- он берет меня за руки и убирает их от лица. Мне стыдно смотреть ему в глаза. Я просто отворачиваюсь, но он берет рукой меня за подбородок и поворачивает обратно. — Кто это сделал? — желваки на его лице то и дело появлялись. Голос холодный и даже…Злой.

Я ничего не могу сказать, лишь реву еще больше. От воспоминаний обо всем этом меня прошибает дрожью и холодом. Он садится рядом и притягивает меня к себе. Я утыкаюсь ему в шею, и стараюсь просто стереть воспоминания прошедшего часа. Тимур гладит меня по волосам и то и дело прислоняется губами к виску. Мое тело дрожит, и я не могу ничего с собой поделать. Тимур встает и тянет меня за собой. Неохотно подчиняюсь и поднимаюсь на ватные ноги. Он ведет меня в ванну, обхватив рукой талию.

— Можешь статься в белье, но тебе нужен теплый душ, чтоб успокоиться. — я киваю, затем он начинает снимать разорванную блузку. В его глазах загорается дьявольский огонь, а руки сжимаются в кулаки. — убью… — шепчет он, отбрасывая блузку в угол. Затем он аккуратно снимает юбку и кидает ее туда же. Я стою почти обнаженная перед ним, но у меня нет стыда, смущения. Нет чувств вообще. Возможно, я пол часа назад убила человека. Отчима. Который пытался меня изнасиловать.

Теплая, почти горячая вода начинает падать мне на голову, заставляя слезы остановиться. Я вскидываю наверх голову, подставляя лицо под удары капель. Губа начинает неприятно щипать, но дрожь в теле становится тише. Тимур вышел из ванны, через минуту вернулся с полотенцем. Я схватила мочалку, намылила ее, и стала усердно тереть шею, руки, ноги, пока те не стали щипать. Слезы снова полились, если этот ублюдок не сдох, я убью его. Я продолжаю тереть места его прикосновений, чтоб смыть хоть малейший след его пальцев. Хоть видимых следов, кроме пары синяков не было, мне хотелось стереть его каждый отпечаток с себя. Я отбрасываю мочалку и смываю с себя пену. Вода уносит немного моей боли. Но совсем немного. Тимур накидывает на меня теплое полотенце и ведет в спальню.

— Переодевайся, я зайду через пять минут.

Я не хотела, чтоб он уходил вообще. Мне не хочется оставаться наедине, чтоб раз за разом прокручивать эту ужасную картину у себя в голове. Но переодеться мне нужно, поэтому я киваю, и Тимур выходит. Я снимаю с себя мокрое белье, и натягиваю свои домашние штанишки с майкой. Трогаю свою разбитую губу… Урод. Внутри начинает закипать злость.

Стук в дверь.

— Ты все? — интересно, давно ли это Тимур стал стучаться?

— Заходи.

Тим входит в комнату с двумя чашками чая. Я слабо улыбаюсь, но по-моему, он не сильно верит в эту улыбку. Тимур ставит кружки на стол и подходит ко мне. У меня внутри появляется непреодолимое желание обнять его и еще раз взреветь белугой, обхватываю себя руками, чтоб хоть как-то справиться с ним.

— Расскажешь? — он берет меня за плечи, заглядывая в глаза. Или даже немного глубже. В душу.

Внутри все просто пропитано болью и обидой, мне просто нужно с кем-то поделиться этим. Не думаю, что он использует это потом как-то против меня. К тому же до сегодняшнего дня он был честен со мной, пора отплатить ему тем же. Пусть познакомиться с моей настоящей жизнью.

— Садись, — я киваю на диван, и присаживаюсь в уголок, обхватив свои колени. Тимур присаживается рядом.

Он напряжен. Это видно по сжатым кулакам, хмурому лицу. Я кладу свою ладонь на его.

— Обещай не перебивать меня. — он кивает и чуть расслабляется. Или мне кажется.

— В общем… — я выдыхаю, стараясь нащупать правильное начало для своего рассказа. — Мой отец умер, когда я была подростком. Мать сразу же нашла себе замену. Петр. — от произношении этого имени у меня навернулись слезы. Тимур взял мою руку, но не перебил меня. — Он очень сильно пил, мама пыталась вылечить его. Кодировала. По бабкам водила. В итоге начала просто выпивать с ним. И спилась. — я выдыхаю, глотая ком, который стоит у меня в горле. — с четырнадцати лет я выживаю сама. Сначала приходилось воровать, — я смотрю на Тимура, ища в его глазах презрение, но нет даже малейшего намека, — меня ловили, ставили на учеты, в шестнадцать я получила условку. Но я не горжусь этим. Это было лишь для того, чтоб я могла покушать. В семнадцать я смогла устроиться на неофициальную работу, и сразу же завязала со всеми этими делами… — взгляд у Тимура такой мягкий, будто я рассказываю, как кормила лебедей, а не как тягала кошельки из сумочек. — Я начала работать и копить на мамино лечение. Я верю, что она выздоровеет. Но все деньги она у меня украла. Где-то с шестнадцати мой отчим проявлял ко мне…интерес… — я замолчала, приводя свои мысли в порядок. — до этого не было никаких решительных действий. До сегодня… — в голове снова всплыла его похотливая улыбка, слезы сами вырвались наружу, прокладывая мокрую тропу на моих щеках. — он просто заломал мне руку, рвал одежду..- я уже всхлипываю во всю, потеряв контроль, — я ударила его бутылкой по голове. Я убила его?

Тимур притягивает меня к себе и прижимает так сильно, будто хочет вытеснить эту боль из меня. Почему-то мне становится спокойнее от его аромата. От его поглаживаний по спине.

— Не переживай, такие, как он — живучие. Их и лопатой не добьешь, — он оттягивает меня за плечи от себя и вытирает слезы пальцами. Ты все сделала правильно. — Его голос напряжен, будто он цедит слова через зубы. — Просто скажи, где мне его найти. — я отрицательно матаю головой, и он вновь притягивает меня к себе.

Я не хотела их встречи. Не хотела вмешивать Тимура в дела своей семьи. Это мой крест и только я буду его нести.

— Зачем ты вообще туда поперлась?

— Я принесла им продукты.

— Нет, я еще не встречал таких, как ты. У меня даже нет подходящего слова в лексиконе, чтоб описать тебя. — он целует меня в висок, и я окончательно расслабляюсь в его руках.

— Раз уж я теперь все знаю, обещай не ходить туда одна. — его голос очень строг. Я киваю и он продолжает гладить меня по плечу, не освобождая из свои объятий. — Чай хочешь?

«НЕТ! Я не хочу, чтоб ты отпускал меня!» — хочется крикнуть, но я лишь киваю и нехотя отстраняюсь от него.

Тимур

Маша уже успокоилась, и спокойно пьёт свой чай. Я тоже стараюсь делать вид, что спокоен, хотя внутри все просто разрывает. Хочется пойти прямо сейчас и вбить этому уроду нос в череп. Сломать ему его руки, которыми он посмел тронуть эту девушку. "Уничтожить" — это слово просто занимало все мои мысли. Каждая клетка моего мозга давала мне сигнал "убей", и сдерживала лишь рядом сидящая, с опухшим носом и разбитой губой Маша.