Моя не понимать. Дилогия

– Товарищ Речник ничего не боится, – холодно уточнил Жозеф.

– Я это понял еще на допросе, – не стал спорить господин Шарль. – Хорошо, скажем, ваш предводитель решил не рисковать, так как я с помощью дара предвидения мог разоблачить вас. Обидно. Я-то думал, что причина – в моем глубоком уме. Значит, ваша партия решила меня убить?

– Нет, – качнул головой Жозеф, – в том-то и дело. Я сумел уговорить вождя не трогать тебя. Под мою личную ответственность. Я и переехал поближе к тебе, чтобы контролировать тебя.

Господин Шарль хмыкнул:

– Насколько я сумел понять вашего товарища Речника, он не стал бы доверять только тебе и наверняка решил бы устранить возможную угрозу в моем лице. Давай пока оставим попытки моего убийства и начнем с самого начала.

– Чарльз, – замялся Жозеф, – я не могу рассказать всего…

– Не рассказывай. Но учти, все, что я не услышу от тебя, я узнаю от твоих товарищей, что обойдется им в несколько лишних часов пыток.

Жозеф скрипнул зубами:

– Чарльз, обещай…

– Я не буду использовать полученные от тебя сведения для того, чтобы причинить вред вашей партии. Пусть этим занимается жандармерия. Я только хочу знать, что происходит и предотвращена ли опасность для короля и… Для короля.

– Спрашивай.

– Вы «Свет сердца»?

– Да.

– Когда ты попал в партию?

– Уже давно. Изначально мы были этаким клубом для тех, кто хотел бы изменить жизнь в стране. Чарльз, а тебе никогда не хотелось, чтобы жизнь в стране поменялась? Чтобы исчезли дворянские привилегии, сословные барьеры, местничество…

– Нет. Продолжай.

Димка мысленно согласился с господином Шарлем. Любая революция хуже самой плохой эволюции. Когда хочется всего и сразу, чаще всего получается ничего и никогда. Разрушить до основания мир насилия просто, а вот построить что-то на его обломках… Как и что строить, местные революционеры – как и революционеры вообще – даже не задумываются. Главное, по их мнению, разрушить, а как создать – пусть другие думают. Так как чаще всего создавать приходилось таким, как Димка (не будут же уличные крикуны работать физически), то поэтому революции он не любил. Ни цветные, ни бесцветные.

В общем, если коротко пересказать историю сеньора Жозефа, то его путь в революцию выглядел следующим образом. Антикварная деятельность, столкновение с предубеждением к черным эльфам, затем с высокомерием высшей знати (богатым аристократам плевать на небогатых дворян), полгода в тюрьме только за ответ на оскорбление. Ненавистью Жозеф не воспылал, но когда познакомился с тогда еще не товарищем Речником, а скромным юристом Виктором, то сразу понял, что это его шанс расквитаться. Черноэльфийские предки, несомненно, одобрили бы такую месть.

Расчетливый ум товарища Речника уже создал подробную и четкую схему революции, меняющей весь расклад сил в стране. В принципе, для Димки ничего нового не было: революционная ситуация, когда простолюдины уже устали от дворянского произвола, дворяне полагают, что простолюдины слишком о себе возомнили, а власть предержащие считают, что все в порядке и менять ничего не нужно. В этой мутной водичке создается ядро единомышленников, тех самых товарищей, которые ведут пропаганду, привлекая в свои ряды все больше и больше сторонников, создаются партийные структуры на производствах и в городских кварталах, привлекаются студенты – горючий материал для любых заварушек. Потом в удачный момент – как говорится, «вчера было рано, завтра будет поздно» – массовые выступления, сопротивление властям и свержение короля.

Как и предположил Димка, что делать дальше, революционеры представляли себе смутно. С одной стороны, короля свергали не для того, чтобы ставить нового, с другой – кто-то ведь должен управлять государством. Товарищ Речник не был настолько простодушен, чтобы считать, что все как-нибудь само собой образуется, но и четкого плана действий после захвата власти у него не было. То ли не до того, то ли, как предположил Димка, ума товарища Речника хватило настолько, чтобы понять, что любые планы дальше часа в условиях бардака, красиво именуемого «революционным подъемом масс», просто бесполезны. Как формировать новые органы управления, что делать с дворянами, со старыми деньгами, паспортами, документами, что делать с церковью – все это было отложено на «после победы». Определенная логика есть: победим – разберемся, а проиграем – все планы без толку.

В общем, до революции – четкий план, после революции – туман и хаос.

– Хорошо, – выслушал рассказ товарища Кузнеца господин Шарль, – теперь давай уточним кое-какие подробности. Деньги откуда?

Жозеф внимательно взглянул на господина Шарля.

– Без денег, – проигнорировал взгляды господин Шарль, – не делается ничего и никогда. Где вы брали деньги?

– Во-первых, пожертвования партии…

«Партвзносы», – перевел Димка.

– Во-вторых, мы организовали группу… хм… изымающую средства у богатых…

«Экспроприация. Погодите, погодите…»

– Группу? – заинтересовался господин Шарль. – Уж не Летучего ли Мыша?

– Да. – Грабежей сеньор Жозеф не стеснялся так, как возможной подставы друга. – Вы ведь их уже арестовали?

– Арестовали? – медленно произнес господин Шарль. – Вы что, не знаете? Ваши люди были отравлены. Отравлены мышаном, который связывал их с Хозяином.

– Кто такой Хозяин?

Димка и господин Шарль переглянулись.

– Разве вы общались с Летучими Мышами не от имени Хозяина?

– Нет. С ними общался только товарищ Камерник, высокий мышан, через своих доверенных людей. Возможно, для конспирации он и представлялся Хозяином, я не могу сказать.

– Что тебе известно о Сапожнике?

– Сапожник? Убийца девушек? Говорили, что их убивает королева. Мы еще искали убийцу, чтобы… Чтобы казнить.

– Были ли у вас связи с военным министром?

– Зачем?

– Для того чтобы вызвать в столицу войска.

– У нашей партии нет людей в войсках.

– Возможно, ты просто не знаешь?

– Если я не знаю подробностей работы каждого товарища, это не значит, что мне неизвестны такие вещи.

– Интересно, – господин Шарль задумался.

«Странно, – подумал Димка, – что-то тут какая-то путаница. Сапожники подчинялись Хозяину, Поджигатели – Хозяину, а Летучие Мыши – партии. И со всеми тремя группами общались через мышанов. Или я чего-то не понимаю, или… Или».

Димке пришла в голову мысль, связывающая все обстоятельства в один узелок. Высокий мышан и есть Хозяин.

Похоже, такая же мысль посетила и господина Шарля.