Моя нежная фея

Ему пришло в голову, что надо как-то назвать себя. Назвать имя, чтобы она могла к нему обратиться. Жена, конечно, называет мужа тем именем, которое ему дали при рождении, но ему почему-то очень не хотелось называть себя Кайлом. Он решил использовать их общую с братом фамилию. Если у Кайла возникнут вопросы, он объяснит, что Максвелл все равно в скором будущем изменится на Рексэм, зачем же девушке привыкать к этому имени.

– Насколько я помню, в прошлый раз меня представили вам как лорда Максвелла. Но вы можете называть меня Ренбурн. Это моя фамилия, которая в будущем может стать и вашей. Можно мне называть вас Мэриан? Мы ведь теперь будем часто видеться.

Как он и ожидал, она не возразила против такой вольности. Итак, отныне она для него Мэриан.

Он потянулся к кувшину с сидром, не заметив, что она сделала то же самое. Пальцы их соприкоснулись. Доминик испытал нечто вроде шока. Она отдернула руку как ошпаренная, отчего он почувствовал какое-то странное удовлетворение. Все-таки она его заметила, хотя бы на одно короткое мгновение.

Результат не заставил себя ждать. Она легко поднялась и пошла к своей веревочной лестнице. Доминик вскочил на ноги.

– Постойте, Мэриан! Может быть, прогуляемся немного. Покажите мне ваши сады.

Никакого эффекта. Он мог бы ничего не говорить. Она быстро поднялась по веревочной лестнице, только юбка развевалась вокруг изящных лодыжек. Исчезла в квадратном отверстии пола, втянула внутрь веревочную лестницу и опустила деревянную заслонку. Все. Конец.

Он стиснул зубы, борясь с искушением взобраться на проклятое дерево и влезть за ней в окно. Он здесь для того, чтобы убеждать, а не принуждать.

Крепко стиснув губы, он собрал в корзинку остатки еды. Может быть, какой-то прогресс и есть, но очень незначительный.

Глава 5

В эту ночь ей снова приснился пожар. Языки пламени вздымались в небо, слышались громкие крики ужаса, тревожное ржание лошадей. Она проснулась в холодном поту, вся дрожа. В последние годы этот кошмар приходил к ней во сне все реже, но ужас от этого не становился меньше.

Все еще дрожа, она откинула одеяло, прошла по комнате к окну. Луна скрылась, наступила полная темнота. Мэриан отодвинула заслонку в полу, скинула вниз веревочную лестницу. Внизу, под деревом, Роксана тоже проснулась, заскулила в знак приветствия.

Мэриан осторожно спустилась по веревочной лестнице. Вероятно, незадолго до этого прошел дождь. Ночь дышала прохладой и сыростью. Она коснулась ногами земли, наклонилась и обняла лохматую собаку. Роксана лизнула ее в лицо, потом умиротворенно улеглась на прежнее место.

В полной темноте и тишине она явственно ощущала пульс жизни природы. Дуб жил глубокой неторопливой жизнью, измерявшейся веками. Эта ночь для него лишь краткий миг. Резкий взмах крыльев, острое ощущение голода – это сова полетела на охоту. Даже у травы есть своя интонация – легкая, едва уловимая и беззаботная. Еще бы, их ведь здесь бессчетное количество, этих травинок.

Она всегда явственно ощущала жизненные потоки, бьющие вокруг. У человеческих существ эти потоки проявлялись в виде цветной дымки, особенно заметной в тускло освещенной комнате или если смотреть на них уголком глаза. Миссис Ректор, например, окружала мягкая, теплая розоватая дымка. Миссис Маркс – ярко-желтая, за исключением тех случаев, когда она бывала раздражена. В такие моменты дымка темнела, в ней появлялись слабые оранжевые полосы. Камаль излучал чистый голубой свет, усиливавшийся в те минуты, когда он говорил на духовные темы, например, о том, как трудно быть праведником в этом несовершенном мире. Свет, исходивший от него, вел ее по жизни, так же как и его слова.

Что касается Ренбурна, то его энергия излучала сияние даже при ярком солнечном свете. Его внутренняя сущность словно боролась с натянутым суровым выражением лица. Его окружало сияние золотистого и ярко-красного цвета. Таких ярких цветов она еще ни у кого не видела. Иногда она задавалась вопросом, а каковы ее собственные цвета? Но узнать это не могла, даже глядя на себя в зеркало.

Устыдившись своего бегства от Ренбурна в саду, она решила принять его приглашение поесть вместе. Роксане он понравился, а кроме того, Мэриан почувствовала, что голодна. Она не ожидала, что его близость, а главное, его прикосновение так на нее подействуют. Ее пальцы сжались сами собой при одном воспоминании о том сгустке энергии, которую она ощутила.

Он не похож ни на кого из тех, кто когда-либо приезжал в Уорфилд. Это просто потому, что он молодой мужчина, повторяла себе Мэриан. Но это не объясняло ее сегодняшнего беспокойства, какого-то непонятного чувства пустоты.

Поднимался туман. Холод и сырость ощущались даже рядом с теплой Роксаной. Мэриан встала, щелкнула пальцами. Собака послушно поднялась, и они направились к дому. Воздух вокруг полнился звуками ночной жизни. Они выбрали не самую короткую дорогу, через лесной массив Мэриан захотелось посмотреть, как играют барсуки, а потом пройти через лунный сад. В раннем детстве кто-то, называемый папой, кого она помнила очень смутно, смеясь, говорил, что у нее кошачье зрение. Может быть, и так. Она действительно легко находила дорогу даже в полной темноте.

Они подошли к дому. Обычно Мэриан входила и выходила через боковую дверь. Сейчас она на ощупь нашла спрятанный рядом ключ, открыла дверь и вошла в дом. Вместе с Роксаной поднялась по узкой винтовой лестнице, держась руками за стену. Когти собаки постукивали по деревянным ступеням.

Войдя в спальню, она обнаружила на своей кровати нечто похожее на большой клубок. Джинджер. Рыжик. Кот поднял голову, мяукнул в знак приветствия. Замерзшая, усталая, Мэриан, не раздеваясь, скользнула под покрывало, свернулась калачиком вокруг кота. Роксана, блаженно вздохнув по-собачьи, улеглась в ногах кровати.

Ощущение пустоты так и не прошло, однако в конце концов, согретая теплом своих верных друзей, она заснула.

По чистой случайности на следующее утро Доминик выглянул в окно своей спальни как раз в тот момент, когда Мэриан и Роксана направлялись к садовым сараям и уже почти скрылись из виду. По словам миссис Маркс, Мэриан часто встречалась там с Камалем, по всей вероятности, для того, чтобы каким-то образом сообщить ему, чего она хочет и что надо сделать в саду. Возможно, он сумеет догнать ее… Доминик быстро спустился по лестнице и выбежал из дома, ощутив лишь мимолетное сожаление по поводу упущенного завтрака. По дороге он думал о том, как спокойно все обитатели Уорфилда относятся к внезапным появлениям и исчезновениям Мэриан. Словно она не более чем любимое домашнее животное. Несмотря на то что все в доме и поместье, казалось бы, устроено так, чтобы создать ей наибольший комфорт, сама она как бы и не существует. Вместе с тем он понял теперь, почему ее не отдали в клинику для умалишенных. Ни один нормальный человек не захотел бы видеть такую красоту за решеткой, на привязи. Здесь она никому не мешает и, по-видимому, по-своему наслаждается жизнью.

Все его усилия оказались тщетными. У садовых сараев он встретил одного Камаля. Индус сидел на земле, у входа в теплицу, с закрытыми глазами, скрестив ноги, свободно раскинув руки. Некоторое время Доминик стоял рядом, не решаясь прервать его раздумья, а может быть, беззвучную молитву.

Камаль открыл глаза, но не двинулся с места.

– Доброе утро, милорд.

Вспомнив, как Камаль приветствовал его накануне, Доминик сложил руки перед грудью, наклонил голову.

– Здравствуйте, Камаль. Что, леди Мэриан не проходила? Индус поднялся на ноги.