Моя Оборона! Лихие 90-е. Том 5

— Расскажу, — проговорил он. — Мне все равно, что будет со мной. Но я хочу убедиться, что Аня с детьми в безопасности.

Вадим поджал губы и отвел взгляд. Меня это насторожило. Я верил этому Руслану. Верил, потому что своими глазами видел результаты его борьбы за собственные убеждения. Это вызывало уважение.

Я видел, что он искренне хотел спасти своих. Искренне желал сотрудничать, только чтобы с семьей ничего не случилось. Что ж. Это было мне близко. Пусть он и пошел по этому скользкому пути, но все же смог одуматься. Лучше поздно, чем никогда.

Командира группы мы ждали долго. Ничего не оставалось, кроме как рассматривать местный интерьер. Квартира была старой и пустой, но немного обжитой. Видимо, тут ночевал кто-то из оперативников группы. Из развлечений здесь оказался только старый цветастый магнитофон с двумя колонками, стоявший на подоконнике единственной комнаты.

Вадим некоторое время пытался поймать на нем какую-нибудь волну, но безуспешно.

— М-да… Че-то совсем эта рухлядь не работает. Ну ладно, щас.

Он выдвинул из-под деревянного стула большую спортивную сумку адидас, стал рыться в ней, чем-то шуршать.

— Ты тут квартируешь? — Догадался я. Глянул на Руслана.

Офицер с перевязанной наспех головой, сидел на стуле, у полупустого шкафа с единственной дверцей. Повесив голову, он тупо рассматривал собственные ботинки.

— Ага. Место тихое и до города недалеко. А, вот она, — сказал Вадим, достав кассету без коробочки. — Никто не против музыки, пока мы ждем?

— А что у тебя там? — Заинтересовался я.

— Группа Кино. Слушаешь?

— Слушаю, — я улыбнулся.

— Жалко Цоя, да?

— Цой жив, — я хмыкнул.

— Ну, — покивал Вадим и вставил кассету, перемотал на начало.

Когда он щелкнул кнопкой «плей», из колонок полился низкий голос Виктора Цоя:

Белый снег, серый лед

На растрескавшейся земле

Одеялом лоскутным на ней

Город в дорожной петле…

Вадим стал у окна, стал тихо подпевать песне. К моему удивлению, спустя мгновение и Руслан присоединился к этому. Он негромко запел, подражая голосу знаменитого вокалиста.

— Что, тоже нравится? — Обернулся с улыбкой Вадим.

— Нравится, — вздохнул Руслан.

— Отлично. Видать, мы с тобой сработаемся.

Песня полилась дальше, и улыбнувшись, я тихо присоединился к остальным, и мы запели:

И две тысячи лет война —

Война без особых причин

Война — дело молодых

Лекарство против морщин

Мы все были на взводе, и совместная песня как-то сближала, как-то расслабляла нас. Соединяла чем-то общим. Каким-то общим культурным кодом, что ли. Это было видно по опустившимся, расслабившимся плечам Вадима, по немного повеселевшему Руслану. На миг мне показалось, что, как поется в моей любимой песне: все идет по плану.

Когда щелкнул дверной замок, и я услышал шум шагов в коридоре, Вадим торопливо выключил музыку.

В комнату вошли трое, все в штатском. Людей вел невысокий, но коренастый мужчина. Он носил спортивные штаны, олимпийку под легкую весеннюю куртку, и подвернутую выше ушей шапку. Лицо мужчины, грубое, в застарелых оспинах, украшала черная недельная щетина.

Вадим словно бы подсознательно вытянулся перед ним по струнке. Мы с Русланом просто смотрели на вошедших.

— Это эти двое? — Резко спросил коренастый низким, гортанным голосом.

— Так точно, товарищ подполковник, — доложил Вадим.

— Ах вы твари лживые, — оскалился, насколько я понял, подполковник Тургулаев и злобно посмотрел на меня. — Арестовать обоих, немедленно!

— Что происходит? — Нахмурившись, встал я.

— Руки вверх! — Достал один из людей Тургулаева ПМ и наставил на меня. — Вот что происходит: вы арестованы!

Второй, выхватив пистолет, направил его на Руслана. Тот медленно поднялся со стула.

— Вадим, в чем дело? — Строго глянул я на разведчика.

Тот ответил только изумленным взглядом.

— В чем нас обвиняют? — Теперь я обратился к Тургулаеву.

— Закрой рот, руки вверх, я сказал! — гавкнул он в ответ и наставил на меня дуло своего пистолета.

Я застыл без движения.

— Хватит с ними церемониться, давай наручники, — оглянулся он на одного из своих, стоящих за левым плечом. — Давай этого!

Не ответив, оперативник медленно, держа Руслана на мушке, подошел.

— Руки, — гавкнул он, копаясь во внутреннем кармане куртки.

— Мы же договорились, — Руслан упер в Вадима изумленный взгляд. Тот отвел глаза. — Я не стану ничего рассказывать, пока не буду уверен, что мои в безопасности.

— Руки! — Повторил оперативник, и Руслан подчинился. Протянул ему запястья.

Наручники щёлкнули на них, браслеты закрылись.

— Сидеть, не рыпаться, — проговорил оперативник.

— Теперь ты, — кивнул на меня Тургулаев. — Вадим! Наручники!

— Витя, я не знаю… — замямлил разведчик. — Не знаю, что происходит.

Я ответил только холодным, как сталь, взглядом.

— Перестань с ним цацкаться! Наручники! — Крикнул командир.

— Извиняй, Витя, — сказал Вадим, доставая браслеты откуда-то из заднего кармана джинсов. — Лучше тебе не сопротивляться, обещаю, мы разберемся.

Я снова не ответил. Хотя я решительно не понимал, что тут происходит, в голове у меня созрел один отчаянный план. Потому я позволил Вадиму, вооруженному наручниками, подойти. Более того, я позволил сковать себя.

— Ты обещал, — вдруг сказал мне Руслан, глядя на меня, словно загнанный зверь. — Обещал, что они помогут.

— Да. Обещал, — сказал я. — Так что, кто тут лживые твари, я бы еще поспорил.

— Хорошо, — начал Тургулаев и обернулся к левому оперативному, — взять их и увозим. Допросим…

Когда он отвлекся, я решился действовать. Схватив Вадима за одежду, дал ему в лицо головой. Удар оказался не сильным, но этого хватило, чтобы разведчик замешкался.

Остальные тут же наставили на меня стволы, но я уже успел прикрыться Вадимом, словно щитом. Обхватив цепью браслетов его шею, я легонько придушил разведчика.