Моя особенная девочка. Я тебя нашел

– Они еще там? – киваю на заколоченное старыми досками окно заброшенного здания.

– Да. Не высовывайся. Я сказал, что живу тут один.

Поднимаюсь с матраса, поправляю одежду и, стараясь не думать о том, как мне хочется принять ванну и переодеться, иду к окну. Басы тяжелой музыки, что так любит мой новый друг, глушат шаги, но я все равно крадусь к стене, прислоняюсь к ней и под насмешливым взглядом Томаса выглядываю в щель между досок.

– О нет… – со стоном выдыхаю и возвращаюсь к парню.

– Ты их знаешь? – хмурится он, убавляя музыку.

– Это громилы моего отца. Как они меня здесь нашли?

– По твоему мобильному скорее всего, – пожимает плечами Том. – Ты совсем не умеешь прятаться, девочка.

– И что мне делать?

– Сдаться, пока не влипла в серьезные неприятности. Таким милым малышкам не место на улице. Ты здесь погибнешь, – с заботой убирает мои розовые волосы за ухо.

– Я не хочу домой, Том. Я там задыхаюсь!

– Глупая. Мне бы твои проблемы, – качает он головой. – Возвращайся домой, Энн. Тебя все равно уже нашли. Они поднимутся сюда в любую секунду, и я не буду им мешать, ты же понимаешь?

Понимаю. Он и так рискует, дав мне приют. Если отец приедет сюда сам, он не станет разбираться, и Томаса, скорее всего, посадят.

– Я хочу помочь тебе с заказом. Ты же видел, у меня получается вскрывать тачки. Прошлой ночью я почти угнала одну, – признаю ему.

– Почти? – улыбается Томас.

Нам не дают договорить. В дверь громко стучат, и мы с Томасом оба уже понимаем, кто и за кем пришел. Меня снова поймали. В третий раз уже.

Парень спокойно допивает свой энергетик и, смяв банку в кулаке, швыряет ее в кучу с такими же, а потом идет открывать. Его сметают в сторону, а я сжимаю колени от страха, глядя на троих амбалов в кожаных куртках.

– Анна Вадимовна, не делайте глупостей, – от группы громил отделяется старший, Олег. Ищейка, от которой у меня все никак не выходит спрятаться.

Он осматривает меня с ног до головы на предмет повреждений, но кроме помятой юбки и перепачканных колготок ничего не обнаруживает.

– Вас проводят к машине, – говорит он, не торопясь двигаться с места.

– Только после вас, – тоже остаюсь на месте.

– Анна Вадимовна, мы просто побеседуем с вашим другом, – спокойно отвечает старший амбал.

– А у нас нет друг от друга секретов! – упираюсь ладошками в бока и на всякий случай расставляю ноги шире.

– В машину, Анна! – рявкает на меня Олег. – Заберите, – кивает своим коллегам.

– Только попробуйте… Аа-а-а!!! Я отцу скажу, что вы меня лапали! – визжу и колочу по спине того, кто, перекинув меня через плечо, тащит к выходу.

Ставит меня на ноги только на улице, но лишь для того, чтобы затолкнуть в черный Ленд Крузер и захлопнуть дверь прямо перед носом. Замки защелкиваются с брелока, и я остаюсь одна в салоне дорогой папиной тачки. Одной из… На Ленд Крузерах ездит только его охрана. Отец же предпочитает машины более солидные, бизнес-класса, и ненавидит кожаные салоны.

Через десять минут из здания выходит Олег. Двери разблокируют, и с двух сторон от меня садятся его подчиненные. Сам же он сегодня за рулем. Сложив руки на груди, недовольно соплю, глядя перед собой и стараясь сесть так, чтобы не соприкасаться с этими типами.

Одно радует – дома будет ванна.

Машина въезжает на территорию элитного района, застроенного коттеджами одни дороже другого. Здесь все элитное, даже расчески для домашних животных покупаются в бутиках именитых дизайнеров. Я тоже хотела собаку. Три года просила у отца на день рождения. Но у его Ви аллергия на шерсть и поэтому мне дарили все что угодно, только не то, о чем я мечтала.

Нас встречают прямо у ворот. Отец в белой рубашке с парой небрежно расстегнутых верхних пуговиц. Невольно любуюсь им. Красивый. На него постоянно вешаются женщины, а он выбрал эту… Тоже стоит рядом, держится за его локоть, будто сама стоять не может.

Олег останавливает машину. Выходит, а мы сидим. Папа видит меня через лобовое стекло, жмет руку начальнику личной охраны и кивает. Только после этого меня выпускают из машины.

Подняв выше голову, иду к ним. Вилена кривится, рассматривая мой внешний вид.

– Смотри, чтобы не стошнило. Это же моветон, – закатываю глаза.

– Олег, отведи ее домой, – устало говорит отец.

– Я сама дойду.

Дернув рукой, прохожу мимо них во двор. В холле меня встречает Кира.

– Ты в бомжатнике ночевала, что ли? – морщится сводная, копируя свою мать.

Игнорирую. Я мечтаю о ванне и, поднявшись к себе, быстро избавляюсь от одежды, закинув безвозвратно испорченные вещи в мусорное ведро, набираю теплую воду, добавив в нее любимой пенки.

– М-м-м, как же хорошо… – погружаюсь в нее по самый подбородок.

Вода от краски становится розовой, а волосы частично приобретают свой натуральный платиново-блондинистый цвет. Взяв пемзу, оттираю временную татуировку с внутренней стороны запястья, смываю с лица остатки косметики и встаю под душ, чтобы хорошенько промыть голову.

Через долгих полтора часа в зеркале появляется другая я, более классическая, правильная и всем привычная. Чуть вдернутый нос, пухлые губы, слишком светлая кожа с небольшим налетом едва заметных веснушек на переносице и щеках, и большие зеленые глаза – моя гордость, они достались мне от мамы.

Надеваю домашние штаны с мишками Тедди и простую белую футболку. Ступни обтягиваю белыми носочками, снимаю тюрбан из полотенца с волос, рассыпав их по плечам, и выхожу из ванной в спальню.

На моей кровати лицом к занавешенному окну сидит отец. Его темный, жесткий затылок выглядит угрожающе, потому что я уже представляю выражение его лица. Рубашка обтянула крепкие плечи и напряженную спину. Вижу, как тяжело он вздыхает, и в середине груди начинает шевелиться совесть.

– Олег сказал, что нашел тебя в каком-то притоне у взрослого парня. Ты спала на грязном матрасе прямо на полу, – его голос проходится мурашками по моему позвоночнику.

– Это не притон, – тихо возражаю.

– Завтра Вилена отвезет тебя в клинику. Ты пройдешь осмотр у гинеколога и сдашь все анализы. Я должен убедиться, что ты не подцепила там какую-нибудь дрянь.

Теряю дар речи. Он серьезно сейчас? То есть он реально вот так обо мне думает?!

– Папа, это лишнее, – стараюсь держаться и не закричать на него.

Я понимаю, что он переживал, но сам виноват!

– Это не обсуждается. С этой секунды ты под домашним арестом на неопределенный срок. Никаких развлечений, никаких друзей, никаких вечеринок. Тебе запрещено выходить за территорию дома без охраны. Ты лишаешься всех карманных денег. Твои карты я уже заблокировал. Что я делаю не так, Анна? – Папа поворачивается полубоком.