Моя первая субмарина

Коломыя находилась на одинаковом расстоянии между Ивано-Франковском и Черновцами.Это был чистый уютный гуцульский городок. Офицерское общежитие представляло из себя красивый старинный трехэтажный особняк с красивыми,,отделанными кафелем газовыми печками.Около этих печек сидели дежурные,как правило,в возрасте приятные дамы,которые следили за порядком.Вели они себя очень корректно,и по мелочам к жильцам не придирались.Комнаты были с высокими потолками,с качественными под паркет полами.В общаге жили холостые или без жен,как кадровые,так и офицеры двухгодичники.Особняк располагался в самом центре Коломыи.Напротив него через дорогу был мемориал нашим воинам,погибшим при освобождении Коломыии.Он представлял из себя очень ухоженный не большой скверик с вечным огнем.Рядом на углу улицы была столовая,где местные аборигены пили пиво.Здесь он впервые в жизни увидел,как местные мужики выливают в кружки пива целые стаканы сметаны,размешивают ложкой содержимое,а потом уже со смаком пьют этот напиток.Сам местный народ был достаточно молчаливый Видать это было у них уже в генах после всех крутых событий,начиная с конца тридцатых годов.Когда вчерашние студенты на местной почте получали посылки с гостинцами от своих родных,то стоя в очереди,они наблюдали как местные получают и отправляют бесчисленное количество посылок за бугор.Адресаты находились в основном в Канаде.

Утром все ракетчики выходили к гарнизонной столовой в квартале от общаги,которая в вечернее время после службы или в выходные дни была основным местом встреч и гулянок офицеров всего Коломыйского гарнизона.Ведь в Коломыи кроме ракетчиков стояли еще и летчики и танкисты,которые прикрывали этих самых ракетчиков.Кормили в ней вкусно и разнообразно,очень не дорого.В буфете был большой выбор спиртных напитков с мизерными наценками.От столовой их в дивизион отвозили автобус ПАЗ и крытый ЗИЛ-кунг.В автобусе ездили только офицеры,а кунге-прапорщики и свехсрочники.Многие офицеры предпочитали на службу ехать на автобусе, а в город со службы на ЗИЛЕ. Автобус же часто задерживался с выездом из леса ,так как в последний момент у командира дивизиона часто начинались разные служебные заморочки. В выходные и свободные от боевого дежурства дни можно было посещать и эти столичные города. А еще были и Рахов и Яремча и Мукачево и Ясиня и многие многие другие хорошо известные во всей стране курортные места.И хотя вроде бы по каким-то руководящим документам они всю свою службу находились в состоянии постоянной боевой готовности,а поэтому не имели право без официального уведомления и получения разрешения,покидать эту самую Коломыю,то эти правила никто не соблюдал.И в ближайших от Коломыи злачных местах в выходные можно легко было лоб в лоб столкнуться со своими верхними начальниками.Естественно,в том числе и для большей личной безопасности,все были без военной формы. Среди бесконечных гулянок и путешествий лишь изредка вклинивались боевые дежурства, набор на учениях схемы готовности в противогазе, выезды с боевой техникой в запасные позиционные районы, наряды. Но они были лишь дополнением к развлечениям. Служба была лишь приправой. Без нее быстро наступило бы пресыщение.

Он попал уже в устоявшуюся компанию таких же лейтенантов,как и он,заняв освободившиеся койки, как в городской офицерской общаге,так и в комнате лейтенантов-двухгодочников в дивизионе.Основной костяк двухгодичников составляли ребята из Днепропетровска.Все они заканчивали ДГУ.В нем на военной кафедре учили эту самую баллистическую ракету,которую делали в их городе на известном на всю страну Южмаше.Причем многие из них закончили университет с красными дипломами,так что видать в Днепропетровске служить в армии после университета было довольно престижно.Когда он закончил институт и попал в армию.то оказался самым молодым лейтенантом в их коллективе.В общаге в городе его комната была полу проходная.Один из жильцом к примыкающей его комнате был грузином.Когда наш герой попал на службу,то грузин уже ее заканчивал.Где он точно служил,новый лейтенант не знал.Но мужику было явно за тридцать.У него был чемодан,в которым он хранил трофеи своей службы уже почти за два года.Трофеи состояли из отдельных предметов нижнего женского гардероба.Этот мужик и поведал с достаточно сильным грузинским акцентом свежему лейтенанту,что Коломыя-это город бл...й,дождей и велосипедей. И если первый пункт в его суждениях зеленного лейтенанта не волновал,так как он уже был не свободным и вполне верным челом,то и дождей действительно хватало,да и велосипед был очень основным средством передвижения местных наследников Бандеры.

Первый год службы прошел в компании правильных днепропетровчан.Звали их Женя и Коля.Оба были серьезными,оба холостяки,но особой тяги у них к женщинам южанин не замечал.В карты они тоже не играли.Коле уже было за тридцать.В Днепропетровске он жил вроде бы где-то в частном секторе.Женя же был из Житомирской области,а ДГУ закончил с красным дипломом. Занудами они не были.Они много читали,много чего знали.Спиртное употребляли,но в разумных пределах. Женю,когда одна из батарей дивизиона ездила на боевые стрельбы на полигон в Капустин Яр,переводили в эту батарею на время командировки,и он ездил вместо кадрового офицера этой батареи на эти стрельбы,то есть считался классным специалистом.Все они трое служили в разных батареях дивизиона.Размеренную жизнь двухгодичников нарушил,появившийся на замену Коле еще один днепропетровчанин.Звали его Виталик.Это была очень интересная и яркая личность. Виталик был высокого роста,голубоглазый,остер на язык и настоящий умелец-изобретатель. Университет Виталик тоже закончил с Красным дипломом.Он мог и трудиться над своими идеями и хорошо погулять.Был он всего на год старше южанина.И у него уже была своя интересная жизненная судьба.Когда он был еще совсем пацаном, его мать ушла от отца к другому мужчине.Причем в тот момент тот мужик был обычным врачом в железнодорожной больнице,а папа Виталика был офицером КГБ.К моменту начала службы Виталика в армии простой лекарь стал профессором медицины.Виталика вырастил отец,который,видимо,продолжал любить свою бывшую жену и не нашел ей замену.А может не хотел дополнительно травмировать ребенка.По разговорам Виталика было понятно, что он с уважением относится к новому мужу матери,но ее в душе он не простил.И эта обида перекинулась на всех особ женского пола. По своим внешним данным и из-за своей светлой головы,Виталик наверняка нравился многим особам противоположного пола,но был с ними подчеркнуто суров и внешне равнодушен. Виталик рассказывал южанину,что на Днепре у него есть с отцом катер.И когда он с этим катером попадал в зону пляжа,то к нему постоянно цеплялись девчонки с просьбой их покатать,а некоторые нагло забирались на борт и сидели,свесив ноги за борт.Тогда он включал скорость,потом давал задний ход и резко тормозил и сбрасывал девчонок в воду. Такой опыт общения с дамами в конечном итоге вышел ему боком потом во взрослой жизни.Когда южанин заезжал в те годы к Виталику в Днепропетровск,то был поражен внешними данными жены своего товарища.Так что ничего в этой жизни не бывает просто так.Но в те их армейские денечки южанин в нем нашел отличного партнера для всех, в том числе и достаточно дурацких и бесшабашных, вне армейских выходок.Виталик попал в батарею Коли,и под его начало.И пока Коля не уволился,то он достаточно ревниво относился к постоянно растущему авторитету Виталика у южанина. Самым простым мероприятием на выходные дни было поехать в Черновцы.Там в центре города стояли здоровые квасные бочки с крепким белым разливным вином. Виталик доставал здоровенного леща,они брали по две пол-литровые пивные кружки этого вина,и с почищенным лещом пили вино с выражения лиц,как будто они пьют пиво. К концу вторых кружек им было уже очень нормально.После этого дальше начиналось изучение в основном всякого хозяйственного барахла в рядом расположенном универмаге.Здесь Виталик-Кулибин был явно в своей тарелке. Он задавал продавцам по каждой вещи,которую брал в руки.кучу дурацких вопросов,в конечном итоге доводя продавщиц чуть ли ни до бешенства.Более серьезными были выезды на лыжные курорты.Больше всего им нравилась Ясиня с ее знаменитой калыбой-круглой большой избой с жаровней посреди зала,где можно одновременно было жарить,наверное,не меньше сотни шашлыков.Они сырые,готовые к жарке продавались рядом у стойки бара. Там целый день,пока все нормальные туристы катались в горах на лыжах,они сидели вдвоем.редко втроем в совершенно пустой калыбе.Сами на жаровне приготавливали себе шашлыки,поливая их очень дешевым. но вкусным закарпатским сухим вином.С этими шашлыками и вином сидели до самого вечера.А когда вечером калыба наполнялась.вернувшимися с лыжных катаний туристами,то приходил их черед лезть в эти горы без лыж,цепляясь за какие-то ветки.падать и скатываться вниз по склонам гор.А потом ночью ехать в мокрой одежде в автобусе назад в свою Коломыю.

Но самой крутой за все два года службы была,несомненно,поездка прямо после окончания его боевого дежурства за двести километров во Львов на премьеру с участием перед фильмом главных героев фильма "А Зори здесь тихие".Он точно не помнит,как им достались билеты в центральный кинотеатр Львова.Но ехали они всей своей четверкой. Вначале в резиновых сапогах,плащ накидках в форме шли напрямую из дивизиона через лес на близ лежащую железнодорожную станцию. Там все армейское засунули в автоматические камеры хранения.Переоделись в гражданскую одежду.Поездом доехали до Ивано-Франковска. Там сели на ночной автобус до Львова.Естественно,перед посадкой подкрепились.Дело было поздней осенью.Вроде бы лежал уже мокрый снег.Приняли для сугрева и поехали.Ночью все задрыхли.Он проснулся от каких-то диких воплей и перед ними приличного щелчка.Открыв глаза,увидел водителя автобуса с окровавленных лицом,автобус с разбитым лобовым стеклом,медленно сползающего в кювет.И слушал вопли пассажиров.Оказывается в тумане автобус столкнулся с лошадью.Местный крестьянин-вуйка ехал на телеге на субботний базар и с автобусом не разминулся. Лошадь валялась мертвая.Ее убило вырванным ею же при столкновении боковым зеркалом.Лобовое стекло рассыпалось,прилично поранив лицо водителю.Их четверке вовсе ни к чему было ждать милицию и автоинспекцию,и они по заснеженной дороги дернули подальше от автобуса.Хорошо,что до их цели было уже не больше двадцати-тридцати километров.И они везде успели.Но такие приключения были с ними не каждый день.

Два года пролетели быстро. И уже пришло время задумываться о своей дальнейшей жизни. Конечно, можно остаться и стать кадровым офицером. Перед глазами примеров достаточно. Но ведь это в корне меняло его положение в дивизионе. Из почти независимого спеца нужно превращаться в послушного служаку. беспрекословно выполнять любые приказания непосредственных твоих отцов командиров. Иначе никакого продвижения по службе. Техника тоже была далеко не последних лет выпуска. Маячащая на горизонте гражданка тоже пугала своей неопределенностью. Здесь сытно, спокойно. А что ждет тебя там, никому не известно. Кадровые офицеры также любили стращать голодной долей инженера на гражданке. И вот в дивизионе появился новый лейтенант, поработавший до призыва на гражданке. Его образ жизни поверг все кадровое сообщество в полный шок. Лейтенантской зарплаты Толику хватало только на то, чтобы раздать долги. После этого он начинал опять занимать деньги. Прямо на часть ему приходили денежные переводы на солидные, в понимании военных ,суммы денег за какие-то ,сданные еще на гражданке объекты. Как потом выяснилось, на гражданке Толик занимался монтажом шахт для стратегических ракет нового поколения, и его зарплата была в несколько раз выше зарплаты лейтенанта двухгодичника. Оказывалось, что не только в армии можно зарабатывать приличные деньги. И вот наступил день прощания с армейской жизнью. Прощание вылилось в грандиозную попойку как с друзьями лейтенантами, так и с кадровыми служаками. Затем душещипательные не трезвые проводы до борта самолета в Ивано-Франковске. Прибывший на замену такой же как и он лейтенант из Казани, закончивший Казанский авиационный институт, в порыве пьяной любви подарил ему самое дорогое, что у него было-набор пластинок концерта органной музыки. Этот редкий коллекционный набор ему привезли родственники в качестве подарка на двадцатилетие из Америки как заядлому меломану. Сам он видимо полагал, что и для любого смертного его подарок имеет несомненную ценность. Как его запихнули в самолет, он потом не мог вспомнить. Очнулся он уже в Симферопольском аэропорту.

Глава четвертая. А бывали и с точностью наоборот.

Гражданская жизнь началась с ожидания документов с места службы. Без получения этих документов нельзя было получить паспорт и начать устраиваться на работу. Документы пришли через месяц. К этому времени, полученные при увольнении из армии отпускные начали заканчиваться. Куда и в качестве кого устраиваться на работу он тоже не знал. Пять лет проведенные в институте не выявили у него никаких пристрастий к чему либо. Воспоминания об этих годах состояли из поездок на многочисленные соревнования, работы в студенческих строительных отрядах, работы в котельных и.т.д. Про учебу обычно вспоминалось ,когда начиналась зачетная сессия и нужно было за неделю каким-нибудь образом отработать объем всего семестра. Трудности усугублялись еще тем, что к успешно прогулянным лекциям, добавлялись еще и практические занятия. На них делались еще и лабораторные работы. Студент получал персонально подпись преподавателя или его ассистента за ее выполнение. И если к экзамену, за отведенные для подготовки три или четыре дня еще как-то можно было подготовиться ,то получить допуск к экзамену, не имея ничего ни в голове, ни в рюкзачке, задачей было практически не выполнимой. Получать зачеты у преподавателя ,который в глаза в течении семестра не видел этого студента и испытывает раздражение из-за наплевательского отношения этого студента к его предмету , были явно фигурами сверх высшего пилотажа. Тогда еще не слыхивали про взятки в баксах на экзаменах и зачетах. И нужны были гораздо более сложные и неоднозначные решения. Все они требовали полнейшей мобилизации как духовных, так и физических сил. В течении очередного двух-трех недельного сверх экстрима , самому себе давались клятвы, что такого отношения к учебе в дальнейшем никогда не повторится. Но начинался новый семестр. Все возвращалось на круги своя. Самые жуткие воспоминания были связаны с предметами, где не могли спасти ни находчивость, ни сообразительность, ни дикое везение. Конечно, самым страшным в этой цепи было черчение. В конце второго курса наступил кульминационный момент. По черчению нужно было сдать дифференцированный зачет .Фактически ,это было подведение итогов двух лет обучения в данной области Что касалось его, то здесь он как был полным нулем в графике и рисовании при поступлении в институт, так через два года обучения им и остался. Все, что было связано с черчением и рисованием, с детства у него вызывало стойкую аллергию. С первого дня учебы в школе мать как коршун кружилась за его спиной, контролируя написание в прописях палочек и крючочков. Количеству полученных подзатыльников не было счета. После полутора лет начального обучения-полного для него мучения ,его первая учительница сказала родителям , что у мальчика будет твердый мужской почерк..Но отец уехал учиться в академию в Ленинград. Через какое-то время туда переехала и вся семья. В столичном городе на Неве второклассники уже писали автоматическими ручками. Единственным требованием, кроме грамотности, была скорость. Про твердый красивый мужской почерк пришлось забыть на всю оставшуюся жизнь. Так и остался он с дефектом в прилежании. Все, что требовало нудной однообразной работы, было не для него. Поэтому любимыми предметами были те, которые требовали шевелить мозгами. Шевеление мозгами всегда было направлено на то, как без особого труда вылавливать рыбку из пруда. Этот же принцип был положен в основу при поступлении в институт. В мире уже во всю хозяйничала электроника, Компьютеры только начинали выходить на арену в виде громоздких монстров. Поэтому нужно было все-таки уметь чертить электрические схемы и графики. Конечно, это черчение ни в какое сравнение по сложности и объемам не могло соизмеряться с машиностроительным . Но на первых двух общеобразовательных курсах давались общие навыки черчения и начертательной геометрии. И научиться за два или три дня , вместо положенных двух лет чертежному ремеслу ,,для него было задачей ,не имеющей никаких шансов на решение. И это происходило после того, как он непостижимым для самого себя образом вытянул абсолютно безнадежную зачетную сессию. Так уж получилось, что в этом семестре кроме всех обычных для него учебных бед, творцом которых был он сам лично, добавились еще крупные неудачи на любовном фронте. Девушка, по которой он не сох, а раздирал свою душу в мелкие клочья, в момент их стомиллионной за последние несколько дней ссоры, заявила ему, что она считала его гораздо более гордым. При всем своем безумном к ней влечении, такого укола он переварить не мог. Для себя он решил, что больше никогда к ней он не подойдет. Выполнение этого решения сопровождалось страшной душевной ломкой. Люда была его соседкой по лестничной клетке. Он прислушивался к каждому шороху за стенкой, каждому хлопанью соседской квартирной входной двери, каждому цокоту женских каблучков на лестничной площадке. Все его душевные и остальные все силы также были направлены только на то, чтобы удержаться от сумасшедшего желания плюнуть на свое самолюбие и сделать первым шаг к примирению. Институт был не просто заброшен, а начисто стерт из всех клеток головного мозга. Через неделю после начала последней их ссоры. соседка ,видимо , решила еще больнее его зацепить. На смежном с ним соседском балконе, как в звериный вольер цирковой арены, стали выпускаться особи мужского пола. Причем чуть-ли не каждый день экземпляры обновлялись. Ему четко давали понять, что свет на нем не сошелся ни только клином, но не собирается сходиться совсем. Но такая наглая демонстрация ее успехов у мужского пола только усилила его силы сопротивления. Так прошел целый месяц, за ним и Новый год наступил. А за ним и весна стала подкатывать. Как-то совсем незаметно за всеми своими переживаниями ему удалось сдать зимнюю сессию и начать еще сильнее чем осенью запускать учебу уже в четвертом своем семестре. Девушка занимала все его мысли и отвлечься ему никак не удавалось. И тут ему поступило предложение съездить дней на десять на соревнование в Таллин. Он никогда еще не бывал в Прибалтике. Конечно, в институте уже намечался полнейший завал. Но поездка на первенство ВС СССР была не только престижным мероприятием, но и давала возможность хоть как-то отвлечься от душещипательных раздумий и переживаний. Он был включен в сборную команду Черноморского Флота. Впервые в своей жизни ехал он в составе взрослой команды да еще так далеко от дома. Хотя он был уже студентом второго курса, ему только несколько месяцев назад исполнилось восемнадцать лет. В команде он был самым младшим. Поездка и сами соревнования прошли с большими приключениями. В последний день соревнований их команда впервые в истории Черноморского Флота получила шанс попасть в финальную восьмерку. Причем все решалось на его юношеской доске. Партия продолжалась уже пятый час. Их столик плотно обступили уже сыгравшие свои партии участники. Голова его уже соображала из последних сил. Положение на доске было запутанным. Он заранее просчитал, что ,с виду выгодный для его соперника вариант, на самом деле после ответной трех ходовой комбинации ведет к потери целой ладьи и немедленной сдачи партии. Через два хода. соперник все-таки клюнул и пошел на ошибочный вариант. Но здесь случилось то, что и должно было случиться. Его организм, перегруженный всеми застарелыми любовными муками и достаточно свежим эстонским сорока пяти градусным ликером Вана-Таллин (Старый Таллин) многократно употребляемый им вместе со старшими товарищами вечерами в гостинице для и только снятия стресса после очередной партии , дал элементарный сбой. Он начисто позабыл о приготовленной комбинации. После сделанного им поспешного хода положение изменилось в пользу соперника. Еще через полчаса партию он проиграл. Все старшие товарищи по команде стали его успокаивать. А когда он показал им выигрывающую комбинацию, которую никто из них, следя за его партией, не видел, то на него посыпались упреки. Ведь теперь команда не попала на финал куда-то в Ташкент. И все это из-за него. И тут он поймал себя на наглой мысли, что по сравнению с его любовными проблемами, и Ташкент и сама мировая революция являются мелочами жизни. Но возвращение к оставленным дома проблемам было неизбежным. В институте начиналась зачетная сессия. С учетом всех перечисленных выше факторов было ясно, что уж в четвертую сессию выжить ему не удастся. Нужно было думать о путях отступления типа академического отпуска или еще какого-то подобного варианта. Как-то готовить объяснения для родителей на случай отчисления из института. И вот, сидя на кухне со своими горестными раздумьями он услышал дверной звонок. На кухню зашла мать и сообщила, что приходил глава семейства из соседней квартиры. Сосед просил, чтобы ее сын зашел к нему домой на несколько минут. Сердце бешено заколотилось.

Глава пятая Зачем ж мы мальчики красивых любим?

С Людой соседями они, наверное, были уже ни один год, но познакомились только в августе прошлого года. Он только что вернулся из студенческого строительного отряда. Больше месяца они строили оросительные ветки от главного русла Северо-Крымского канала. Лето в Крыму выдалось ,как обычно ,очень жарким. Обливаясь потом на степном солнцепеке , они целый день махали ломом и лопатой. Вечером их никаких от усталости привозили в село Пахаревку, где был дислоцирован их студенческий строительный отряд. Северо-Крымский канал только запустили. Вода Днепра прорвала русло главного канала и широко разлилась по всей окружающей территории. Со стороны все напоминало гигантское наводнение. Столбы с электрическими проводами стояли почти до изоляторов в воде. Были залиты дороги, подтоплены сотни и сотни деревенских домов. Видимо, и здесь проектные расчеты оказались не совсем правильными. Поселили их в каком-то административном помещении местного сельсовета. Кормили в сельской столовой. Меню не баловало разнообразием. Зато еда была сытной и вкусной. Выходным днем было только воскресенье. Досуг выходного дня состоял из портвейна с помидорами, растущими прямо под окнами на колхозном поле. Затем те студенты, которые были старше и отслужили в армии, отправлялись в местный клуб на танцы..Конфликтов с местными из-за дам обычно не были. Бок о бок со студентами работало много бывших зэков. Поэтому с такой крышей никто из местных связываться не хотел. Некоторые танцоры возвращались домой только под утро. Через час-два нужно было вставать на работу. Герою нашего повествования еще не исполнилось и восемнадцати. И хотя он много поездил на соревнования в смешанных по полу командах, серьезных любовных романов у него еще не было. Начиная с первого класса, он постоянно был влюблен. Менялись только объекты любви по мере его взросления. В Феодосии в первом классе ее звали Любой. В Ленинграде в четвертом была Валя. С пятого класса в Крыму была Галя. Здесь уже любовь казалась до гроба. Но в девятом классе при переходе в другую школу появилась Софа. После того как он поступил в институт угасли чувства и к той. В данный момент его сердце отдыхало. Хватало физической нагрузки. До утра нужно было восстановиться, и снова до вечера махать ломом и лопатой наравне с уже заматеревшими студентами-мужиками. И вот приблизился конец студенческого строительного сезона. В субботу после обеда был выдан расчет. Впереди было последнее выходное воскресенье. В понедельник утром сельский автобус должен был отвести ребят в Джанкой на железнодорожную станцию. Последний выходной проходил по обычной схеме. В сельпо взяли вина. На поле нарвали уже начинающих переспевать помидоров. Сели за стол. Неожиданно за окном послышался шум дизельного мотора. Оказывается это приехал трактор запахивать поле вместе со спелыми помидорами. Быстро ,и уже не таясь ,побежали нарвать помидоров побольше, пока они не оказались под гусеницами трактора. Посидели за столом. Поговорили ни о чем. Завтра все разъезжались по своему месту жительства. Так как студенческий строительный отряд представлял из себя сборную солянку разных курсов и факультетов, то была большая вероятность с кем-то из ребят не увидеться больше никогда.

Так за пустыми пьяными мужскими разговорами прошел день. За окном стало смеркаться. Танцоры-ухажеры стали отправляться на прощальную вечеринку. Оставшиеся продолжили застолье. Когда совсем потемнело, и все изрядно поднабрались, ему пришла мысль в голову о том, что не мешало бы прогуляться последний раз по селу. Вывернув из дома, он уже через пять минут был в центре сельской вечерней жизни. В летнем кинотеатре, представлявшего из себя с десятка полтора врытых в землю длинных скамеек и два столба с натянутым белым материалом, шел вечерний воскресный сеанс. С помощью отблеска от лампочки фонарного столба на дороге он различил, что среди полупустых скамеек на последней скамейке сидел всего один человек. Не очень твердой походкой он направился к этой скамейке. Сидящим человеком оказалась долговязая дама. Рост ее был на его уровне и составлял сантиметров сто восемьдесят. Черты лица в темноте было различить не реально. Тем более, исходя из количества выпитого, в силу уже давно вступила аксиома об отсутствии на свете страшных женщин. Через пару минут он вплотную заскользил задом по скамейке к данному объекту. Объект не сделал никакой попытки ни отстраниться, ни отодвинуться, ни высказать каких-либо отрицательных эмоций. Поэтому через пару минут его рука уже обнимала девичью талию. Даже в своем глубоком алкогольном анабиозе он почувствовал под рукой каменную глыбу мускулов. Что было дальше, он помнил очень смутно. Кажется, что они где-то гуляли после окончания сеанса. Но запомнились ее искусные поцелуи. Так его еще никто не целовал. Главное было то, что никакого удовольствия от них, а тем более какого-то дикого возбуждения он не испытывал. Возможно, сказывалась и степень его опьянения. В этот последний день расслабился он по полной. На работу утром вставать было не нужно, поэтому доза принятого за день алкоголя раза в три превышала обычную во время таких же мужских воскресных посиделок. Когда и как он попал домой, он тоже не помнил. Утром, готовясь к отъезду, он подвергся подколкам старших спецов по женской части. Оказывалось, что все его видели, гуляющего с двухметровой каланчой. Всех интересовал вопрос, где он ее нашел, и откуда она вообще взялась в этом селе. Так как спецы раньше ее не видели. Он вполне спокойно и равнодушно отнесся к этим подтруниваниям. Тем более, что все помнилось очень смутно. Даже имени ее он не узнал или не запомнил. Затем был отъезд. В Джанкое все разъехались по домам. До начала занятий был еще месяц отдыха. Во время работы в студенческом строительном отряде он отрастил себе бороду. Благо, что проблем с недостатком растительности на лице у него не было уже лет с шестнадцати. Вот в таком импозантном виде ,загорелый до черноты и с дикорастущей бородой ,он и предстал перед очами своих родителей. Первые два-три дня прошли в праздности. После того, как отец нафотографировал его бородатым, затем с окультуренной бородой, борода ему надоела. За ней оказывается был нужен еще больший уход, чем простое ежедневное бритье. Поэтому бороду было решено сбрить. Именно во время этого занятия к нему подошла мать и сообщила, что из Киева пришло письмо на его имя с совершенно исковерканной его фамилией на конверте. Разорвав конверт и прочитав его содержимое, ему стало понятно от кого оно. Писала его новая знакомая с вечернего сеанса летнего кинотеатра Пахаревки. Теперь на трезвую голову он узнал о ней некоторые протокольные данные. Она была киевлянкой. В Крым приезжала к своей бабушке. Через пару недель уезжает на сборы женской сборной Союза по академической гребле. Ему сразу вспомнилась железная талия леди. В письме говорилось, что он запал в девичью душу, и она очень бы хотела продолжить их знакомство уже в виде переписки. И хотя он не понял, кто дал ей его адрес, а может это. он сам в слабо вменяемом состоянии, а также и то, что от письма девушки ему почему-то было и не холодно и не жарко, пришлось писать джентльменский ответ. В нем он в вкратце обрисовал международное и свое личное положения, заверил, что вспоминает каждую минуту этого незабываемого вечера их встречи. В конце письма он стандартно подписался вместе с бумажным поцелуем. Наверняка этого нельзя было делать. Уже через несколько дней из Киева пришло следующее письмо. Оно уже явно походило на любовное письмо. В его конце ему с подписью посылали с сотню нежных поцелуев. Ему вспомнились очень техничные и взрослые поцелуи девушки, и особого желания продолжить этот процесс у него не возникло. Но нужно было писать ответ. Дневной августовский зной уже сходил на нет, и он решил писать на свежем воздухе на балконе. На этот раз ответ давался не легко. Слова подбирались с трудом, и он оторвался от текста и оглянулся вокруг, размышляя над дальнейшей фразой. Тут его взгляд упал на соседский балкон, находившемся на расстоянии пару от него метров. На нем, взявшись за перила с устремленным в даль взглядом стояла прекрасная незнакомка. Она была невысокого роста с изящной талией,очень хорошим личиком и обалденными глазами. Оказывается рядом с ним живет такая классная дивчина, а он ее видит в первый раз. Ответ в Киев сразу же ушел в никуда и навсегда. Он вовсю пялил глаза на свою соседку,но та упорно его не замечала. Конечно, девушка только делала вид, что не видит его упорного вытаращенного взгляда. Чтобы хотя бы как-то привлечь к себе внимание, он схватил одну из сушившихся на балконе абрикосовую косточку и легонько запустил ее в сторону соседского балкона. Соседка и глазом не повела. Тогда он набрал целую жмень этих косточек и стал бросать по одной,целясь в девушку. Одна из косточек рикошетом отскочила от перил балкона и попала прямо в лицо соседке. Тут волей не волей ей пришлось повернуть голову в его сторону. Взгляд ее не был сердитым, а скорее выражал некоторое удивление с немым вопросом, что мол и как все это следует понимать. Он быстро выскочил на улицу, почти подбежал к соседскому балкону и дернул за толстую лозу винограда. Лоза тянулась от самой земли до балкона ,и ее побеги плотно обвивали балкон. Стоявшая девушка высунула свою прелестную головку за перила и глянула на него сверху в низ. Он прошептал, чтобы они выходила. Девушка исчезла с балкона и через пару минут стояла рядом с ним. Рядом с его сто восьмьюдесятью с лишним сантиметрами роста она казалась еще более хрупкой и изящной. Он окинул ее взглядом. В ней ему нравилось все: как она одета, ее прическа, ее манера держаться. Они как-то молча и согласно перешли через дорогу на противоположную сторону улицы и двинулись по асфальтированной дорожке в сторону городского пляжа. Был теплый августовский вечер Наверное, скорее из-за некоторой его внутренностной скованности чем от наглости и уверенности в себе ,его рука сразу же попыталась расположиться на талии девушки. Но та спокойно убрала ее и сказала, что не нужно ему действовать по шаблону. И голос ее ему сразу же показался замечательным. Уже до окончания их первой совместной прогулки он понял, что влюблен по уши и это чувство какое-то совсем необычное. Ему казалось, что это самый замечательный вечер в его жизни. В конце прогулки они договорились встретиться завтра прямо с утра. Он долго не хотел отпускать девушку домой, стоя с ней на лестничной площадке около их квартир. В тот же вечер он попросил у нее на память ее фотографию. Лежа в своей постели, он долго не мог заснуть, перебирая в памяти каждый ее жест, каждое ее слово, каждый ее взгляд, каждое ее дыхание. Утром состоялась их вторая встреча в том же составе. Девушка вчера вечером сообщила ему, что она сдает экзамены в местный торговый техникум. Он с радостью согласился проверить как обстоят у нее дела с математикой. Вторая их совместная прогулка состояла в походе на историческое кладбище времен Крымской войны. Там они нашли скамейку около реставрируемого собора, и консультации начались. Через полчаса после начала состоялась их первая ссора. Повода никакого для нее вроде бы и не было. Ему было очень хорошо и комфортно выступать в роли консультанта. Математика была его любимым предметом и в школе и в институте. Если, конечно, вопрос стоял о решении задач, а не о зазубривании каких-нибудь аксиом. Уже потом, через значительный временной отрезок он понял, что во многих случаях ссоры были просто спровоцированы его прекрасной новой подругой. С виду хрупкая и совершенно беззащитная девушка обладала очень жестким упрямым характером. Она, чувствуя его сильное влечение к ней , очень часто сознательно шла на обострения их отношений. Несомненно избалованная мужским вниманием она получала удовольствие от наблюдения за муками своего партнера, его попытками сглаживать конфликт. И ее очень забавляло до какой степени ей будут уступать в ее прихотях и капризах. Чем больше ей потакали, тем быстрее ей наскучивал этот мужской экземпляр. Но в данном случае похоже ей попался не совсем стандартный для нее образец. Поэтому их первая ссора также не понятно для него ,как началась, так и закончилась. И все-таки какой-то осадок от ссоры оставался. Домой они возвращались почти молча. Он лихорадочно прокручивал в голове возможные свои не правильные слова или действия. Но походило, что вроде как ругаться было не из-за чего. Перед тем как разбежаться по своим домашним пещерам уже на лестничной клетке девушка неожиданно попросила его подождать ее несколько минут. Через минуту она действительно появилась и молча протянула ему свою фотографию. На ней она была в полный рост, одетая в вязанную кофту. Фотография была сделана с большим мастерством. Люда на ней была романтичной, супер красивой и совершенно неотразимой. Это была явная награда после всех его утренних переживаний. Перед тем, как девушка исчезла за дверью своей квартиры, они договорились встретиться уже сегодня вечером. Это опять был для него замечательный вечер. Они шли уже по знакомому маршруту. Проходили поворот на пляж и попадали на совершенно темную, освещяемую лишь проходящими машинами, шоссейную дорогу. С одной стороны тянулись совхозные виноградники. С другой лепились друг к другу небольшие частные домики с приусадебными огородами, плотно прижимавшиеся друг к другу. С этой стороны в отдельных местах на шоссейку падали маленькие лучики желтого света от тускло горевших лампочек, стоявших рядом с домиками фонарных столбов. Практически в полной темноте они проходили несколько сот метров до железобетонной беседки, стоявшей на стороне виноградников. Внутри беседки была массивная железобетонная скамейка с нормальными деревянными брусьями для сидения. Сама беседка была остановкой для автобусов, курсирующих с Северной стороны города в различные села и города Крыма. С первой же их вечерней прогулки в неизведанную темноту эта скамейка стала для них основным пристанищем. Изредка останавливались вечерние автобусы, спешившие домой из разных близких и не очень близких мест. Он сам потом в течении всех лет, когда возвращался в родительский дом из дальних поездок автобусом из Симферопольского аэропорта ,.проезжал эту беседку с этой скамейкой. И каждый раз при приближении к ней сердце начинало колотиться и замирать в его груди. Здесь на этой скамейке они полностью отключались от внешнего мира. И для каждого из них никого и ничего кроме них самих не существовало. Но чем больше они встречались, тем чаще и продолжительнее становились их ссоры по разным пустякам без видимых для этого причин. Люда начала сдавать экзамены и встречались они уже не каждый день. Наступил сентябрь, и он уехал на студенческие соревнования в Киев. За неделю соревнований он успел послать ей письмо и получить ответ. В своем письме он честно написал, что очень скучает без нее. В ответ она написала, что очень боится наделать глупостей, которые невозможно будет исправить. Ну а дальше наступила слякотная в Крыму осень. И такая же слякотная осень стала наступать в их отношениях. И вот финал. Они столкнулись в подъезде вскоре после его дня рождения. И здесь он услышал, что оказывается у него не все в порядке с гордостью. Он стиснул зубы, вернулся домой, взял пустой конверт и вложил в него фотографию Люды. Затем спустился вниз и бросил конверт с фотографией в соседский почтовый ящик. Все было кончено.

Глава шестая Выходит, что любовь иногда творит чудеса?

Он позвонил в соседскую дверь. Открыл отец Люды. Улыбаясь, отец Людмилы пригласил его пройти в комнату. В комнате был накрыт стол. Ближе к столу сидела мать Люды. Сама Люда сидела на диванчике с довольно отрешенным видом. Семейство вроде бы как смотрело какую-то передачу по телевизору. Его посадили за стол и налили рюмку водки. Хозяин дома произнес какой-то тост. Они выпили. Люда выпила немного вина. После пяти десяти минут разговора ни о чем родители поднялись из-за стола и заявили, что идут спать и удалились в соседнюю комнату. Они остались в комнате вдвоем. Люда подняла на него свои прекрасные бархатные огромные глаза. В них он прочитал, что она жалеет об их затянувшейся ссоре. Он пересел к ней на диванчик. Вложил ее изящную ладошку в свою ладонь, и так они просидели часов до двух ночи, почти ни о чем не разговаривая, а только время от времени обмениваясь долгими взглядами. Они снова прекрасно понимали друг друга без всяких слов. Он спал всего часа три. Но когда встал и стал готовиться к походу в институт, то ощутил небывалый прилив сил. Он снова был в лучшей своей физической и душевной форме и готов был биться до бесконечности. Первым предметом была физика. Самого экзамена он не боялся. Преподаватель, который читал им курс физики и принимал экзамены, был достаточно ветхим старичком. Что он сам знал по физике, сказать было трудно. Курс же его лекций представлял из себя набор различных опытов и физических экспериментов, проводимых разными физиками мира. Причем многих их фамилий большинство из студентов даже не слышали. Материал подавался в беллетристическом виде, в нем было минимальное количество простейших формул и никаких математических выкладок. Очевидно во времена этих опытов серьезной математики под физику еще не подводили. Для того, чтобы получить хорошую оценку на экзамене, нужно было только вызубрить конспект. Прочитать в каком нибудь учебнике такие замечательные вещи было невозможно. У него была предварительная договоренность о конспекте со студентами из другой группы, которые сдавали экзамен раньше. Но чтобы получить зачет и допуск к экзамену за семестр нужно было сдать десять лабораторных работ. Титульный лист лабораторки состоял из трех граф. В центре должна была стоять подпись лаборанта,о том, что студент выполнял работу, то есть присутствовал на практическом занятии. Слева нужно было иметь визу преподавателя о сдаче теории по данной теме работы. И окончательная правая виза говорила о том, что данная работа зачтена. Покопавшись по своим сусекам, он обнаружил только одну лабораторную и ту с единой подписью по центру. Она выполнялась в первую или вторую неделю после начала семестра. Именно в то время он собирался начать новую жизнь и не пропускать больше занятий. Конечно, на руках у него были все десять зачтенных образцов, взятых у добросовестных студентов. Теперь нужно было принять решение как поступить с лабораторками. Придти на кафедру в зачетную сессию и делать все лабораторные работы уже было явно поздно. Поэтому оставался другой путь. Он заготовил с запасом двойных листиков в клеточку, точно таких же как и образцы у него на руках. Затем расчертил на первых листах графы, куда должны были ставиться подписи преподавателей и лаборантов. После началась тренировка в росписях за них на черновом листке. Через полчаса все нужные десять макетов были готовы. Почти все они состояли из двух подписей. Одна выполнение, вторая за знание теории данной темы. Еще часа два ушло на заполнение самих листочков данными опыта и математическими расчетами. К девяти утра лабораторки были готовы для того, чтобы вести их в институт. Конечно, это было достаточно рисковое мероприятие. Он знал, что будущий профессор его друг Федя староста их группы, на занятиях, на которых преподаватель лично не делал по журналу перекличку, всегда отмечал его как имеющегося в наличии. Но многие преподаватели практических занятий вели свои журналы, да и у Феди уточнять было некогда когда он был, а когда его не было. На своих лабораторках поэтому он максимально стремился не ставить дат выполнения. Тогда у него были какие-то шансы говорить преподавателю, что мол прошло уже много времени и он уже сам ничего не помнит, что может он вообще делал эту работу с другой группой или вообще на дополнительных занятиях. Ну а хуже всего было, когда преподаватель начинал вслух сомневаться в подлинности той или иной подписи в той или иной графе Но другого выхода у него просто уже не было. Следующим на очереди был английский. Здесь для получения зачета нужно было сдать определенное количество тысяч знаков, то есть перевести с английского на русский несколько текстов политической и технической литературы. Причем в этом семестре у него был совсем новый преподаватель, с которым им в течении всего семестра по причинам, которые никак не зависели от преподавателя, встретиться на занятиях так и не пришлось. Тысячи с русскими переводами у него тоже имелись от добрых хороших студентов. Он в течении получаса постарался сравнить английские тексты и их русские переводы. Политический вообще был из газеты Московские новости, при чем сердобольные товарищи приготовили один и тот же номер газеты как на английском, так и на русском языках. Технический текст был про электронные лампы, и многие термины были понятны и без перевода. Но кроме тысяч была еще и целая книжка с предложениями на различные грамматические разделы. Вот здесь совсем все было не просто. Но сейчас он находился на вершине душевного подъема, и стоящие перед ним препятствия уже не казались совсем уж непреодолимыми. По крайней мере сейчас он готов был биться. Было еще несколько зачетов, которые нужно было получить для допуска к конкретным предметам на экзамен, но это уже были локальные задачи. Позавтракав, он поехал в институт. Это был явно его день. Он остроумно отвечал на реплики физика, почему тот чего-то не припомнит его лица, и почему для сдачи он принес всего десять, а не пятьдесят лабораторных работ. В конце выяснилось, что и сам физик был когда-то студентом. Поэтому он ценит его веселость и находчивость, но настоятельно советует с третьего курса браться за ум, так как на нем начнут читать уже дисциплины по специальности. И все-таки невозможное стало возможным и зачет и допуск к экзамену по физике он получил. Окрыленный он зашел на кафедру иностранных языков. Как он и ожидал, достаточно симпатичная его преподаватель средних лет дама вытаращила на него глаза и сказала, что видит его в первый раз в своей жизни. Он пытался и здесь что-то сострить, но здесь его остроту не оценили. Преподаватель сильно поскучнела и спросила на что собственно говоря он рассчитывает. Он набрался наглости и сказал, что рассчитывает получить сегодня у нее зачет. Тут уже сама преподаватель что-то сострила, что мол с его багажом вряд ли она поставила зачет и чистокровному англичанину. Но затем произнесла, что все равно процесс сдачи когда-то надо начинать, и совсем не обязательно, что этот день не должен быть сегодня. Вначале он подсунул ей тысячи из политической газеты. Перед заходом на кафедру он минут десять сверял два текста на английском и русском и лихорадочно пытался запомнить незнакомые английские слова. Она посмотрела на текст и сказала, что он по сложности на уровне восьмого класса, но для их первого профессионального знакомства пусть будет и такой. Она ткнула раза два в различные места текста. Его обостренный мозг моментально отпечатывал ответные предложения на русском языке из параллельной газеты. Она согласно кивала головой, а потом сказала, что с памятью у него все нормально, если он сумел наизусть вызубрить такой приличный кусок перевода, но мол она проверяет не его память, а его познания в области английского языка. Поэтому она взяла его книжку с грамматикой, наугад ее открыла и ткнула пальцем в какую-то строчку. Он перевел дословно и сам почувствовал, что сморозил глупость. Преподаватель улыбнулась, затем произнесла, что эта тема на инфинитив, и в таких случаях перевод зависит от того, какую роль в предложении он выполняет. Она перечислила все возможные варианты и ткнула пальцем в другую строчку. Он перевел, предварительно спросив значение двух незнакомых слов в предложении. Она внимательно посмотрела на него, Затем ткнула пальцем в предложение в конце страницы. Он опять перевел. Страницу .перевернули. Процесс продолжился. Они просидели вместе часа три четыре. Каждый раз при переходе на новую тему она предварительно объясняла ему о функциях той или иной английской части речи. Дальше начинался перевод. Когда книга подошла к конечным страницам, она попросила у него зачетку. Полистав ее, со словами, что хотя этого делать нельзя, но ей не хочется, чтобы с такими способностями отчисляли из института., она поставила ему зачет. Фортуна сегодня явно была на его стороне. Теперь у него появилась надежда к началу первого экзамена получить все необходимые зачеты. Время шло к пяти часам вечера. После завтрака дома он не съел еще ни одной крошки съестного. Дневная программа была перевыполнена на тысячу процентов. Но перед тем, как ехать домой на свою Северную, он решил заглянуть еще и на кафедру математики. Математика была возможно единственным за два первые его года обучения в институте предметом, которому он уделял хотя бы какое-то внимание. Он еще в школе любил решать все задачи, которые не были связаны с разрезами геометрических объемных фигур. Здесь он был полным нулем из-за не понимания и не любви к черчению. Что касается алгебраических,логических, геометрических задач на плоскости, то он с удовольствием любил решать их самых верхних сложностей. Кроме того он понимал, что инженером нельзя быть без владения математическим аппаратом. Но и здесь, особенно с учетом его проблем в последние полгода на личном фронте, все находилось в серьезно запущенном состоянии. Ему нравилась преподаватель, которая вела в их группе практические занятия. Она была высокой достаточно полной женщиной в очках. Больше всего ему нравилось, что судя по ее разговорам она была явно не дурой, а также по многим вопросам, где большинство других преподавателей предпочитали помалкивать, она не боялась высказывать своего мнения. Когда он заскочил на кафедру она уже собиралась домой. Он протянул ей свою зачетку. Когда в ней стояло уже целых два зачета протягивать ее было уже не так стыдно. Она глянула на дату получения зачетов и усмехнулась. Затем достала ручку из своей уже закрытой сумки и нарисовала ему и свою визу. Отдала ему зачетку и произнесла, что она, конечно, не знает каких успехов в последнее время ему удалось достичь на шахматных фронтах, но у нее из одного из самых способных студентов он превратился в заурядного троечника. Это было хорошей лопатой дегтя в его заработанную сегодня бочку меда. От всей эйфории у него не осталось и следа. Он покраснел, поблагодарил и вышел из ее кабинета.

Глава седьмая В шахматы играть трудно?

По дороге домой он размышлял над словами преподавателя, к которому всегда относился с уважением. В шахматы его научил играть отец. Когда они вслед за поступлением отца в Ленинградскую академию переехали в Ленинград ему было семь лет. С началом третьего учебного года он записался в шахматный кружок Дома Пионеров Петроградской стороны. Занимался с ними шахматами уже не очень молодой мужчина, которого звали Август Семенович. Часто, когда он открывал рот, из его рта вместе с первыми словами шел какой-то свист и шипение., что очень потешало мелко возрастных учащихся кружка. Август Семенович судя по всему пользовался большим уважением среди взрослых шахматных тузов города. Часто на занятия приходили со своими выступлениями будущие и настоящие первые шахматисты страны и даже мира. Бывал у них и Борис Спасский и Виктор Корчной,и Толуш, и многие другие. Они выступали перед детьми с лекциями, давали сеансы одновременной игры. Сам он никогда не чувствовал себя полным фанатом этой замечательной игры. Когда их выступления совпадали с играми футбольного клуба Зенит, он встречам с шахматными корифеями предпочитал поход на стадион. Намного позже он узнал от старших мальчишек их кружка, что странные звуки изо рта их преподавателя были последствиями войны. Август Семенович вместе с другими ленинградцами отражал нападение немцев на город в составе отряда народного ополчения, и во время одной из контратак ополчения его несколькими пулями прошил немецкий автоматчик. После этого всем юным шахматистам стало очень стыдно, и смешки прекратились. Шахматы ему нравились свои задачками, ситуациями на шахматной доске, когда всего несколько юрких ,причем не обязательно по шахматной классификации самые сильные фигуры наносили поражение гораздо более мощной в количественном отношении армии противника. За два года, при многочисленных пропусках по неуважительным с точки шахмат причинам, он поднялся в шахматной классификации на две ступени. Теперь ему хватало умения довольно легко обыгрывать всех своих соседей независимо от их возраста. С отцом, у которого когда-то в молодости была третья категория, они играли почти на равных. К его пятому классу отца выпустили из военной академии и направили к новому месту службы в Крым. И уже в конце осени в Крым поехала и вся семья. Конечно, он уже привык к Ленинграду, к своим товарищам в школе. Уже целый год ему очень нравилась одна из девочек его класса. Но уж такова была судьба семьи морского офицера. И в конце осени ,в свой день рождения он впервые переступил порог пятого класса новой для него восьмилетней школы, расположенной на Северной стороне южного города. Началась адаптация к новой жизни в новых реалиях. Шахматы как-то забылись сами собой. Его родители всю свою жизнь выясняли отношения, поэтому все больше он стал болтаться по улице. В его карманах мать стала обнаруживать сигареты. Кажется пацан стал реально слетать с катушек. В начале шестого класса в школе появилось объявление, что проводится турнир на первенство школы по шахматам. Из победителей будет сформирована команда для участия в командном первенстве школ города. Он уже практически больше года не брал шахматы в руки. Но от нечего делать записался в школьный турнир. Он быстро и легко обыграл всех, включая и двух верзил восьмиклассников. Его включили в состав школьной команды, и вскоре они вместе с учителем по физкультуре отправились на первенство города среди школ. Соревнование проходило в каком-то бомбоубежище. И хотя в подземелье было много комнат, в него набилось много юных шахматистов и дышать было достаточно сложно. Руководил соревнованием высокий мужчина чуть меньше тридцати лет от роду. У него была на голове пышная шевелюра, пышные усы. Высокого роста он сильно прихрамывал на одну ногу. За день их команда сыграла несколько встреч с разными школами. Причем здесь были и средние школы и восьмилетние. Несколько партий ему удалось выиграть, примерно такое же количество он проиграл. Их школа в зачете среди восьмилеток заняла место где-то в середине таблицы. Преподаватель физкультуры остался доволен. Теперь в классе он был уже не только тем, кто лучше всех решал задачи по математике, но и знаменитостью школьного масштаба. В конце школьных соревнований их организатор подошел к нему и предложил поиграть уже в личных соревнованиях. Шахматный тренер назвал адрес, номер школы, где они будут проходить, а также дни недели и время начала. Когда наш герой рассказал об этом дома, то мать очень обрадовалась. Она сразу поняла, что теперь он хотя бы на время оторвется от улицы, которая его уже серьезно стала засасывать. Поиграл он в этих соревнованиях и уже был знаком со звездами городской величины того времени. Особых успехов у него не было. Так как своего помещения у шахматистов не было, то играли где придется. А через год закончилось восстановление здания, и детвора получила прекрасный Дворец Пионеров. Там Анатолию Германовичу, так звали этого тренера, выделили помещение, и Анатолий Германович стал руководителем и тренером шахматного кружка. Всем, кто посещал секции и кружки в Дворце Пионеров, выдали красивые красные книжечки-удостоверения. Книжечки с фамилиями были очень похожи на взрослые удостоверения. Все, кому их дали очень ими гордились. Анатолий Германович форсировано создавал команду школьников, которая могла бы успешно выступать на областных и республиканских соревнованиях Без игр с сильными противниками из других городов научить ребят хорошо играть в шахматы было невозможно. Как-то тренер договорился сыграть матч на шести шахматных досках с сильной командой шахматистов школьников города Харькова. В состав своей шестерки вместе с ребятами из десятых и одиннадцатых классов включили и нашего героя. На зимних каникулах их команда поехала в Харьков на поезде. Эта была его первая поездка в жизни без родителей за пределы дома.на достаточно приличное расстояние. Он учился в седьмом классе. В команде из шести человек они вдвоем с его товарищем были семиклассниками. Тренер думал о перспективе. В Харькове лежал снег и было холодно. Их поселили в центре города не далеко от Дворца Пионеров, где происходили соревнования. Здание, где они жили, находилось на Сумской улице и было интернатом для слепых детей. Старой постройки казарменного типа оно было очень мрачным. По темным неосвещенным длинным коридорам бегали незрячие дети и играли в пятнашки. Туалеты и умывальники тоже были общими. Ходить в них без старших товарищей по команде было жутковато. А еще воспитанники интерната по вечерам очень красиво пели. Песни у них все были душевные и очень жалостливые. Сам город очень понравился. Анатолий Германович выдавал суточные. На эти деньги каждый мог покупать себе любую еду или какие-то другие мелочи. Играть с харьковчанами было очень тяжело. Они были явно сильнее своих гостей. После поражения нужно было останавливать шахматные часы и протягивать противнику руку . Хотя хозяева вели себя даже очень тактично, делать это для него было крайне не приятно. Поэтому в каждой партии он бился изо всех сил. Уступая по подготовки и опыту, он за доской пытался найти любой шанс, использовать любое расслабление противника. И все же силы были явно не равные. Матч они проиграли с разгромным счетом. Но для него лично это явилось отличной закалкой. А еще он понял, что шахматы могут приносить выгоду в виде поездок в другие города. Поэтому после Харькова интерес к ним у него вырос. В то же время к своей дойной корове он относился очень не справедливо. Попав в костяк сборной, он кормил свою коровку ровно настолько, чтобы она не отбросила с голодухи копыта. То есть он уделял занятиям теорией ровно столько времени, сколько нужно было для того, чтобы удерживаться в числе ведущих шахматистов города. Когда у него было все хорошо, шахматы часто отходили на второй план, как только у него возникали серьезные психологические проблемы, шахматы были чуть-ли ни единственным спасением от этих проблем. И если один великий сказал, что шахматы дают человеку в десять раз больше, чем этот человек в них вкладывает, то у него лично это пропорция была явно значительно больше