Моя прелестная роза

К тому времени, когда она кончила пить чай, Стивен еще не вернулся, поэтому Розалинда решила тоже пойти погулять. Набросив плащ, она вышла из дома. Скорее всего ни отправился бродить по берегу и пошел на север, к открытому морю. На другом берегу лежала Ирландия. А где-то далеко-далеко — Новый Свет с его тайнами.

Хотя погода и была сырая, промозглая, гулять было приятно. Стивена нигде не было видно — вероятно, он пошел в другом направлении. Розалинда решила дойти до небольшой часовни на мысу, затем вернуться в Керби-Мэнор. Возможно, он уже будет ждать ее дома.

Часовня легко выдерживала сильный напор ветра, что свидетельствовало о мастерстве ее строителей. Розалинда машинально толкнула дверь, которая тут же легко отворилась. Войдя в мрачное святилище, она увидела на последней скамье понуро поникшую темную знакомую фигуру. Она оцепенела. Господи, неужели Стивен?.. Неужели?..

Прежде чем ужасающая мысль окончательно сформировалась в ее уме, он поднял голову и увидел ее. На какой-то миг их взгляды встретились. Вероятно, у него был тяжелый приступ, ибо его глаза казались бесцветно-серыми и совершенно безжизненными. Выглядел он на двадцать лет старше, чем накануне. Хуже того, она чувствовала в нем какое-то эмоциональное отдаление. Будто он находится по ту сторону пропасти, куда ей уже не попасть.

Эта мысль была почти такой же ужасающей, как и только что испытанный ею страх. Надеясь, что интуиция ее обманывает, откинув назад капюшон, она со светлой улыбкой направилась к нему.

— Доброе утро. Я вышла, чтобы погулять, а заодно и найти тебя. — Она села на скамью рядом с ним и взяла его за руку.

Он смотрел на алтарь, его рука осталась странно неотзывчивой, Сердце у нее упало. Прошлой ночью они договорились вести себя предельно честно по отношению друг к другу, но не прошло и нескольких часов, как она нарушила свое обещание.

Вероятно, он даже не расслышал ее глупых слов, ибо обратился к ней с неожиданным вопросом:

— Боишься ли ты смерти, Розалинда?

Если Стивен и нуждался в честном ответе, то именно сейчас.

— Я боюсь боли, — медленно произнесла она. — Я люблю жизнь и не хочу умирать, отсюда логично было бы сделать вывод, что я боюсь умереть. Но, странное дело, самой смерти я не боюсь.

— Почему? Ты веришь в рай или ад? Веришь в крылатых ангелов и гнусных чертенят с вилами в руках?

— Н-не знаю. — Она вздохнула, чувствуя, что разочаровывает Стивена. — К сожалению, у меня нет лучшего ответа. Боюсь, что я не очень-то задумывалась над вопросами религии.

Его губы искривились в безрадостной усмешке.

— В последнее время я много думаю над всем этим.

— Эти мысли, кажется, не приносят успокоения, — спокойно сказала она.

— Я думаю, что религия — надувательство. Стремление внушить надежду разочаровавшимся. — Он поджал губы. — Это мишура для глупцов, только для глупцов.

— Не могу с этим согласиться, — возразила она. — Многие мудрые люди верили в Бога. Я думаю, что этот мир слишком велик и слишком сложно устроен, чтобы возникнуть просто по случайности.

Он поднял их соединенные руки и поцеловал косточки ре пальцев.

— Приведи мне какое-нибудь убедительное доказательство, Розалинда, что жизнь не исчерпывается тем, что мы видим вокруг, и я буду вечно благодарен тебе за это. — Он слабо улыбнулся. — Тут нет никакой игры слов. Я всерьез.

Она прижала его руку к щеке, с трудом удерживая слезы. Страсть, пылавшая накануне в их сердцах, была исполнена такой жизненной силы, что, казалось, будет длиться вечно. Но сегодня утром на нем лежала явная печать смерти.

Он высвободил свою руку и встал.

— Ты вся дрожишь от холода. Пора вернуться домой, чтобы ты могла согреться у огня.

Она кивнула и поднялась со скамьи. Вставая вслед за ней, он пошатнулся и, чтобы не упасть, вынужден был схватиться за спинку скамьи.

— Ты плохо себя чувствуешь, — ужаснулась она. — Я схожу за помощью.

— Нет. — Он выпрямился, его лицо было полно яростной решимости. — Я чувствую себя хорошо.

— Это не так, — возразила она. Хотя ей и не хотелось идти против его желания, она болезненно переживала его слабость. — Подожди здесь. Через полчаса я вернусь вместе с кучером.

Его глаза блеснули льдом.

— Свадьба была ошибкой, — сказал он. — Вчера у нас был идеально счастливый день. Возвращайся к своей семье и навсегда запомни меня таким, каким я был вчера.

Она ошеломленно уставилась на него:

— Ты отсылаешь меня сразу же после нашей свадьбы?

— Не беспокойся. Я выполню свои финансовые обещания. — Он помахал свободной рукой, не в силах сжать ее в кулак. — Тебе, кажется, нравится Керби-Мэнор? Забери его себе. Этот дом не относится к Ашбертонскому аббатству, и я могу сразу же отписать его тебе вместе с достаточным доходом, чтобы ты могла его содержать.

Розалинда всегда хорошо владела собой, но на этот раз ей не удалось сдержать гнев.

— Да как ты смеешь? — взорвалась она. — Неужели ты и впрямь думаешь, будто я вышла за тебя замуж из-за твоих проклятых денег? Если ты еще раз осмелишься заявить такое, то встретишься с Творцом куда раньше, чем думаешь. — По ее щекам заструились слезы. Она яростно принялась их вытирать. — Чтоб тебя черт побрал, Стивен. За что ты решил отослать меня обратно?

Несколько мгновений он остолбенело молчал, затем шагнул вперед и с такой силой стиснул ее, что у нее затрещали ребра.

— Вот дьявольщина. Прости меня, Розалинда, — сказал он с болью в голосе. — Тут нет никакой твоей вины. Просто… Просто мне ненавистна мысль, что ты увидишь мою постепенную деградацию. Я полагал, что смогу это вынести, но когда соприкасаюсь с реальностью, все во мне восстает против этого.

Она уткнулась лицом ему в плечо. Он такая надежная опора. Еще шесть недель назад они даже не знали друг друга, но сейчас она слита с ним в одно неразрывное целое.

Только уверившись, что ее голос не будет дрожать, она продолжала:

— Ты, видимо, невнимательно слушал слова брачного обета? «В радости и горе, в здоровье и в недуге, пока смерть нас не разлучит…» Я знала, что делаю, когда согласилась выйти за тебя замуж, и ты тоже знал, что делаешь, когда попросил моей руки. Даже во время приступа боли ты не должен этого забывать. — Запрокинув голову, она сверкнула на него глазами. — К тому же наверняка есть светское правило, запрещающее приказывать герцогине, что ей делать.

— Ты очень неплохо справляешься с ролью знатной дамы. — В его глазах вспыхнуло желание, которое тут же уступило место благоразумию. — Я хочу, чтобы ты была со мной. Но не уверен, что моя гордость и чувство справедливости потерпят это.