Моя профессия ураган

— Ну, леди, смелее! — сказал мой избавитель, осторожно, словно чтоб не задеть меня, бывшую впереди его, открывая дверь. — А то придется всю жизнь вам быть в моих объятиях, если будете так бояться!

Я шмыгнула носом и улыбнулась.

— Теперь-то вам ничего не грозит, даже ураган, чего волноваться… Добро пожаловать в наш дом, здесь вы под защитой нашей чести, даже если б вас преследовали. Пусть наш дом и моя семья будет вам родным очагом и защитой, пока вы отойдете и вспомните, кто вы и откуда. Вас всегда защитят и приветят в этом жилище, пока вы не найдете свое. Мои дети и воспитанники защитят вас.

Я улыбалась. Впереди у нас было все только прекрасное…

С этими словами он распахнул дверь. Я заглянула в нее. От ужаса у меня просто отнялись руки и по груди расползлись ледяные когти. Надо же, как по глупому погибнуть. Это был хороший дом.

Тэйвонту, Псы короля, беспощадные бойцы и пожизненные телохранители знати, попадали в тренировочный монастырь с младенчества и жили одной большой семьей как братья и сестры до того, как становились тай, то есть прошедшим испытания, и давали клятву какому-то принцу. Они всегда всем рады были помочь, только вот люди их боялись как огня. Их базы были в избытке разбросаны по всей стране.

Это был очень хороший дом. По дивенорски Сюитэ.

В доме были тэйвонту.

Это был их дом.

По дивенорски база тэйвонту называлась Сюитэ — место дьявола…

Глава 15

С минуту я бездумно и молча пятилась назад, пытаясь сдвинуть своего спутника, не видя полной безнадежности и бессмысленности этого предприятия. В любую секунду мог раздаться арбалетный выстрел в упор или в затылок, и я бы беспомощно скорчилась со стрелой в голове на полу как ребенок…

На меня с удивлением и интересом уставились пять пар гляделок молоденьких тай, среди которых было две девчонки, и один старый тэйвонту, очевидно их тренер.

— Мастер Радом, вы уже вернулись с монастыря? — раздались юные голоса.

— Кто это?

— Ты поймал раненного олененка? — это доверчиво спросил совсем малыш.

— Господи, какие глаза! — сказала юная тэйвонтуэ. — Хочу такие же!

— Кого ты привел? — спросил старый воин.

А я все пятилась и пятилась назад, будто видела перед собой ужей, а не милые дружелюбные мордашки совсем юных тай, словно вырезанные из стали. Себя я сейчас не контролировала. Все мои чувства были на лице, как на ладони.

Не к месту вспомнилось, что все тэйвонту живут будто настоящие братья и сестры словно одна большая семья. И не просто считают, а так и относятся к друг другу, сильней, чем кровные родственники, ибо уже маленькие люты — дети которых забирают из приютов в монастырь Ухон — совершенно естественно считают, что это их семья. Братство и взаимопомощь не просто культивировалось среди будущих бойцов-профессионалов, оно просто внедрялось, врезалось намертво в их головы всем уставом и способом жизни в Ухон. Иначе они не могли бы абсолютно рассчитывать на руку друга в бою.

Они должны были быть абсолютно уверены в соседе по строю, чуять его мысли, действовать синхронно с ним — на этой фантастической спаянности, недоступном другим взаимодействии друг с другом во многом основывалось преимущество тэйвонту в большом бою. Кто не видел этой их чудовищной согласованности, будто они представляют собой один разум и словно единое тело, в котором каждая клеточка действует согласованно с каждой другой, будто вся сотня тэйвонту представляет из себя одно особое орудие, тот не может этого даже представить.

Будто невидимые нити связывают их, они, не глядя, чувствуют другого и его действия в бою как самого себя. Вернее, они уже приучены видеть, но ощущать уже бессознательно действие другого словно это ты сам, уже не думая и не рассуждая об этом, а только имея его в поле зрения. Или сознания. И действовать с ним синхронно. Им не надо было рассуждать — достаточно было быть в поле его зрения, вообще в периферии, чтоб они были с друг с другом одно в бою так же бессознательно пригнаны… Не говоря о том, что пригнанные с детства, они приучены чувствовать мысли и направления чувств и намерений другого, без слов угадывать его план, по одному слову восстанавливать соседскую мысль. Все это своровано было из древнего великого Учения, остатком которого и является их в некоторой мере выродившийся монастырь. Может, поэтому он и выжил? В результате особой дисциплины все тэйвонту одного выпуска становятся как бы пригнанными умом к своему боевому напарнику, словно представляя один большой ум. Потому в бою фактически совершенно непобедимы.

Только Даррин бил их, да и то, потому что его армия еще спаянней и тренированней.

Откуда у меня эти мысли? Значит, я знала тэйвонту?

За честь свою как женщина я могла бы тут не опасаться, особенно среди юных монахов и монахинь. Случись что со мной, обвиненный тэйвонту покончил бы с собой. А на монастырь Ухон пало бы пятно несмываемого позора. По крайней мере, в их глазах…

— Она боится нас! — восторженно воскликнул младший из детей монахов.

Я все еще упорно пятилась, как упертая овца, потихонечку двигая стоявшего за мной мастера Радома как шкаф к двери. Тот только медленно скользил к двери. Я двигалась, будто мой разум немного тронулся и отключился. Впрочем, почему немного? Тю-тю…

— Что ей такого наговорили о нас, что она работает ногами, как тягловой мул при вспашке? — тряхнув кудрями, спросила в пространство та девушка тай, которая справа.

— Живьем младенцев кушаем, небось? — мечтательно предположил сидевший рядом парнишка.

— А лицо зареванное!

— Шкуру, небось, с молоденьких девочек снимаем и делаем перчатки, — веселились юноши. Один из них похвалялся передо мной своей кожаной перчаткой, махая ей перед моим носом туда-сюда.

— Кровь пьем? Я больше, клянусь, ничего не могу придумать…

— У тебя нет фантазии! Какой ты воин! Ууу… — приставив ладони к ушам, младший сделал страшное лицо, завыв. Старый тэйвонту сильно ударил его по затылку.

— Ооо… За что?! — возмутился тот, охнув.

— Не пугай дитя, — спокойно сказал тот.

Я против воли поджала губы, но от этого стала, наверное, выглядеть еще симпатичнее.

— Ей от силы шестнадцать лет, — профессионально оценила мой возраст тэйвонтуэ.

— Совсем девочка… И лицо растерянное, замурзанное и испуганное. А глаза громадные, напуганные и нечеловечески бездонные, как у маленькой феи.

Мастер Радом, принесший меня, не стал толкаться со мной или пытаться перетолкать меня, а просто опять подхватил на руки. Но моя голова, очевидно, просто перегрелась на ветру. Совершенно неожиданно я отчаянно и безутешно разрыдалась от горя у него на руках за такую издевку судьбы. За то, что все оказалось не так, за то, что скоро умру, за вдрызг разрушенную очередную иллюзию. Я попала в руки к своим палачам. В голове все совершенно перемешалось. Если они заподозрят…

— Ну, опять… — недовольно сказал мастер Радом. Мастер — это главный над тэйвонту. Глава карающего и военного органа в Дивеноре.