Моя простая курортная жизнь 4
Шрифт:
— Папа, не ругай Рому, — разлепив глаза, пробормотала она. — Он не виноват…
— Ты у меня еще поговори! — буркнул он, запихивая ее на заднее сиденье так бережно, что Дана чуть не треснулась головой. — Руки от нее убрал! — рыкнул он уже мне, когда я вообще-то ему помог не убить собственное чадо. — Я не для тебя ее растил!
— Ну и где все те, для кого вы ее растили? — уточнил я, обводя рукой ночную пустоту вокруг.
— Да я тебя сейчас вообще прибью! — процедил он.
— Правильно, убейте единственного человека, который о ней позаботился. Любой хороший отец именно так бы и поступил…
Вместо ответа он злобно зыркнул в
Машина еще не успела скрыться из вида, как за спиной хлопнула входная дверь, и по крыльцу раздались быстрые шаги.
— Слил ее, — подскочила ко мне Влада, — ну и правильно! И наконец-то! — и рьяно кинулась меня сосать. — Это не она, а мы с тобой Сид и Нэнси!.. Две рок-звезды…
Однако самое рок-н-ролльное, что сейчас было у нее — это степень опьянения. Я прям чувствовал, как заплетается ее язык у меня во рту. Казалось, еще пара секунд — и другую девчонку начнет тут же рядышком тошнить. Может, она и стебалась над неопытностью Даны, но и ее весьма изрядно подкосила игра.
— Ты какого хрена творишь? — вдруг оторвал ее от меня ее бойфренд, о котором мы совсем забыли. — Допилась вообще?..
А затем утащил свою бухую пассию в подъехавшее к воротам такси, при этом в упор не заметив меня — словно она тут воздух сосала. Какая же поразительная избирательность внимания. Мне что, надо начать ее трахать у него на виду, чтоб до него наконец дошло? И то ведь на что-то спишет. Просто похвально не ревнивый олень.
— Ну что, романтик, — шлепнула мне руку на плечо как-то незаметно появившаяся Валентина, — пошли еще на один раунд?
— Романтик, — ухмыльнулся я. — Я тебя в задницу трахал, и все еще романтик?
Она подозрительно взглянула на меня, а потом заржала.
— Смотрю, алкоголь-то меняет сознание… Ладно, пошли, сейчас там самое интересное начинается. Время девственниц закончилось, — и потянула меня обратно в дом.
Игра без Даны и Влады пошла уже совсем пошло. Сравнение интимных подвигов продолжалось, только теперь они становились все изощреннее.
— У меня никогда не было секса при других людях…
— Я никогда не трахался с близняшками…
— У меня никогда не было групповушки…
— Тройничка, что ли? — пьяно уточнил кто-то.
— Не, больше пяти человек…
Я пил уже не пропуская ни одного хода, офигевая от каждой новой фантазии, которая для большинства здесь была реальностью.
— У меня никогда не было групповушки при других людях…
В оставшуюся часть вечера я узнал, чего еще в жизни не делал, и вовсю недоумевал, где они всем этим занимались. Я даже понять не мог, врут они или реально все говорят правду, но горько почему-то становилось мне. Куда ни посмотри, такое ощущение, что вокруг собралась компания порноактеров-развратников со столетним опытом — и сколько бы я ни трахался, на их фоне все равно останусь монахом-девственником. Так же, как до этого напивалась Дана, после ее отъезда напивался я — потому что теперь уже на каждое «никогда не» мне оставалось только молча бухать.
Зато Валентина вообще не пила, рассеянно крутила бутылку в руке и сидела со все более мрачным фейсом. А была ли хоть какая-нибудь сексуальная девиация, которую она еще не делала? Пока еще никто не нашел такую. Если бы в этой игре был победитель,
им бы точно стала она. Вот только сомневаюсь, что это сильно почетно.— Я никогда не разговаривал с человеком, которого в этот момент кто-то трахал, — изрек кто-то. — Ну в смысле, не я…
Я выпил — многие нет. Серьезно? Вы как вообще беседы ведете?
— У меня никогда не было с сестрой…
Даже на этом моменте кто-то НЕ выпил. Оставалось только с мамой — но таких вариантов, к счастью, не предлагалось. Хотя, возможно, здесь нашлись бы и такие.
— У меня никогда не было с бабушкой…
Да е-мое. И ведь опять был тот, кто не выпил.
— Реально, что ли?
— Не, ну не со своей, — отозвался любитель бухать ногами кверху, — просто с бабушкой…
Что, помог как-то грядки вскопать и тебя отблагодарили? Следом в гостиной раздался взрыв хохота, и парочка ладоней одобряюще похлопали меня по плечам. Я что, сказал это вслух? Но в тот момент разницу между вслух и про себя я уже не чувствовал.
Конец игры я вообще не помню. Помню только, как Валентина — похвально трезвая — уже в глубокой ночи подвела меня к своей раздолбанной машине — со словами, что обещала Инне позаботиться обо мне.
Всю дорогу меня зомбировала качающаяся вокруг шеста девчонка на лобовухе. Брелок был как маятник у гипнотизера, глядя на который, я улетал мозгами — и лишь фразочки хозяйки авто время от времени возвращали меня в сознание.
— Воу-воу, только здесь не блюй! Тачка, конечно, дерьмо, но не до такой же степени…
А потом я снова улетал в небытие, где ее голос странным образом сливался с кряхтением ее больного мотора.
— Бу-бу-бу… ба-ба-бу… я так старалась, но вечеринка все равно дерьмо… бу-бу-бу… а я сохну по Мишелю… ба-ба-ба…
— Эй, ты где там вообще? — выдергивая в реальность, оторва потрясла меня за плечо. — Просыпайся уже! Слышал, что я сказала?
— Что сохнешь по Мишелю…
— Чего? — фыркнула она. — Я сказала, что привезла твое пьяное тело к твоему дому! Твоя остановка, маленький принц, пора выходить…
И правда, мы уже были около моего дома. Интересно, а его она так же привозила? Или у него была вип-доставка с минетом после доставления?
— Можем прямо здесь в машине, — задев что-то локтем, я повернулся к ней. — У меня никогда не было машине…
— Да ты в таком состоянии даже ширинку не найдешь, — оторва со смешком отодвинула меня. — Все, тело, иди домой отсыпайся!
— Динамщица, — бросил я, выбираясь из скрипящей тачки.
Ее владелица расхохоталась.
— Да, так меня еще не называли! Ну а мой тебе совет: иди сразу спать, чтоб без подвигов, — и, кашлянув мотором напоследок, умчалась в ночь.
Я же вошел в тихий темный дом, ступил на лестницу — и словно куда-то провалился. Все, что происходило дальше, я видел будто от третьего лица — как добрался до пролета между своей мансардой и этажом Полины, остановился там, а потом решительно развернулся и направился к ней.
Скрип двери пронесся по уютной комнате с большой двуспальной кроватью, на которой в полном одиночестве спала моя красотка постарше. Тонкая маечка аж натягивалась на пышной груди, короткие шортики открывали сочные бедра. Одна рука под щекой, другая между ножек, как бы намекая, чем бедняжка занималась перед сном. Несчастная, недолюбленная, недотраханная…