Моя пятнадцатая сказка

— А зачем мне тебе врать? — она легонько мазнула кончиком пальца по моему кончику носа, погладив. — Сейчас, погоди… мосимоси! А-а, Танабата-сан?.. В какой палате на седьмом этаже раненный? Его сегодня привезли. Да? Поняла. Идем, — отключила связь и потянула за руку меня.

— У него еще такие длинные, красивые волосы! — вспомнила я. — Такого как он в мире больше нет!

— Его только одного сегодня привезли с рваными ранами, — она улыбнулась, но в следующий миг прикусила губу и нахмурилась, видя, видимо, как обидой зажглись мои глаза после ее улыбки. — Ну, пошли. Сто седьмая палата.

Палата оказалась та самая. Но Синдзиро лежал в той же позе, наполовину на полу, наполовину сверху кровати. И в себя, похоже, еще не приходил. Девушка отогнала меня — мягким движением красивой тонкой руки — и стала расстегивать пижаму. Осторожно отлепила от пропитавшихся кровью бинтов. Я, поморщившись, отвернулась. Почему-то подумала, что ей бы подошло танцевать танец с веером в кимоно с длинными-длинными рукавами. Это изящное движение руки… или в каком-то другом старинном платье. В китайском тоже вышло бы красиво.

— Знаешь, сходи пока за врачом. Надо б еще одного, — она достала из кармана широких голубых штанов блокнотик в скромной блекло-желтой обложке и черную простую ручку, написала несколько иероглифов на верхнем листе окровавленной рукой и, отбросив блокнот и ручку, протянула чуть помятый листок мне. — Передай им. Не волнуйся, думаю, до реанимации дело на этот раз не дойдет. Просто он внезапно побежал — тело испытало шок. От этого тоже бывает, что теряют сознание.

— Просто взрослые врут, чтобы дети меньше волновались! — проворчала я.

— Он будет жить! Клянусь! — улыбнулась мне примиряюще она. — Но ты лучше сходи за врачом. Рю Мидзугава… да, впрочем, он, наверное, еще в операционной. Но любой другой тоже подойдет. Здесь замечательные врачи.

— И медсестры красивые, — я вздохнула, — добрые. Только… кажется, Рю Мидзугава — тот, кого Синдзиро-сэмпай позвал за моим отцом.

— Значит, за отца твоего можно теперь не волноваться, — она подмигнула мне.

— Значит, да, — я вздохнула.

— 3 этаж, кабинет первый за левым поворотом коридора от лифта. Можно, конечно, любого подхватить, но там лучшие специалисты по рваным ранам и лечению кровопотерей. А, подойди-ка… да нет же, время… — она запнулась. — Скажи, может, понадобится еще кровь.

И я, вздохнув, выбежала. И остановилась смущенно.

— Лифт направо по коридору, за вторым поворотом! — донеслось до меня из-за отъехавшей все еще двери.

— Спасибо! — я всхлипнула.

Она прямо как Канон явилась ко мне из ниоткуда!

— Не стоит, я просто делаю свое дело! — отозвалась добрая незнакомка. — Но ты беги, малышка. Это то, что ты сейчас можешь сделать. И…

— И чем быстрее, тем лучше? — я всхлипнула.

— Да, беги, — не стала врать уже она.

И я помчалась звать врачей: то единственное, что даже я могу сейчас сделать. И что мне сделать получше.

Врачей я нашла. Лифт тоже. Врачей у лифта стоящих отправила в сто седьмую палату и, на всякий случай, поехала звать тех, кого она просила позвать. С момента нашей встречи с этой девушкой мне казалось, что моя удача наконец-то вернулась ко мне. Да ее нежные ласки, ее теплый взгляд, ее участие к незнакомому человеку… я правда поверила, что в нашем мире хотя бы иногда ходит Канон.

Хотя она врала, что реанимация не потребуется, Синдзиро опять туда увезли!

Я сидела в коридоре близ реанимации, рыдала, закрыв руками лицо. У реанимации сидела скромная тихая бабуля, и она держалась без слез. Она так горячо молилась за кого-то из своих близких, перебирая шары четок, что я не решилась своими всхлипами мешать ее молитвам и даже напоминать своим лицом, что беды и зло в нашем мире иногда случаются.

Откуда-то на меня набрел унылый Мамору. Тихо сел рядом. Чуть погодя, минуту или две спустя, меня осторожно за плечи обнял. Одной рукой прижал к себе. Так мы долго сидели. Обоим было грустно.

— А Рю? — спросила я наконец, опомнившись. — Твой брат… он…

— Рю теперь бодрится и делает вид, будто он в полном порядке и скоро их опять побьет, — мальчик вздохнул. — Но я же вижу, что брат так хотел попасть на сегодняшний матч! Он уже скоро начнется, вечером. А твой друг в какой палате? С ним-то что?

— Он в реанимации! — всхлипнула. — И папу увезли! Он… он папу спасал. Когда папа упал.

— Значит, замечательный у тебя друг! — Мамору осторожно похлопал меня по волосам. — И ему это зачтется! Вот увидишь.

Вздохнул.

— А почему ты не с ним?

— А я так врать, как он, не могу! — мальчик сжал кулаки. — Я хочу этих проклятых парней просто убить! Зачем они сломали ему мечту?!

— Не волнуйся, Макусиму-сан им устроит. Он не побоялся даже написать репортаж про парня из якудза. Только за то, что тот переехал собаку на джипе, — всхлипнула. — Собаку моей подруги. И друга.

— Так спокойно задавил человека? — глаза его расширились.

— Нет, собака была ее другом, — торопливо поправилась я, чтобы он и из-за этого не волновался. — Не только ее животным.

— Да, грустно, — Мамору-кун вздохнул.

Мы еще какое-то время посидели вдвоем. На скорой кого-то с аварии привезли, прокатили мимо нас на каталке. Я вскрикнула, увидев лицо в крови, мальчик торопливо закрыл мои глаза своей ладонью. Кто-то из врачей на бегу потребовал не шуметь. Но неподвижный человек — я успела заметить — даже не дернулся от моего вскрика.

— Может, ты в другом месте подождешь? — предложил мне мой внезапный друг, убрав чуть погодя руку.

— Нет, — вздохнула, — я хочу рядом с ними быть, не смотря ни на что.

Мы еще какое-то время посидели вместе.

— Может, ты к своему брату пойдешь? — предложила я.

— Зачем? — Мамору вскинул брови. — Рю держится. Да и мама с папой с ним. Вряд ли они уже ушли. Нам по-любому вместе возвращаться в отель. Но они просто не могли так быстро от него уйти.

— Потому и прошу, — всхлипнула. — Я не знаю, жив ли мой папа, жив ли мой друг. Не представляю, где моя мама. Но твои все живы. Вот и иди к ним, побудь с ними, раз такая возможность есть, — вздохнула, — В этой жизни мы не можем представить, до какого дня мы с нашими близкими вместе. Вот и моя мама так внезапно ушла, — всхлипнула, — или умерла.

— Нет, я тебя не оставлю так! — проворчал мальчик, обнимая меня за плечи.

И с полчаса или больше рядом просидел, пока я его не выгнала. Ну, просто… мало ли что с ними может случиться, с его близкими? А он пока вполне может с ними поговорить. И каждое мгновение ценно, пока мы еще можем с близкими говорить. Жаль, только понимаем, когда уже кого-то теряем. Когда уже потеряли навсегда. Вдруг мама уже не вернется никогда?

Мамору хоть и неохотно, но наконец-то ушел. И я еще сидела в стороне от реанимации сколько-то. Потом понадобилось сходить по нужде. Ну, и просто ноги немного размять. Сразу пойти не смогла: словно тысячи иголок вонзилось в голени и ступни. Охнула, согнулась. Не сразу смогла сделать первый шаг. Еще несколько шагов. Но прошла всего ничего и растерянно остановилась.