Моя пятнадцатая сказка

Но в газете про нее тоже написали, хотя как раз ее фото там отсутствовали. Потому что, мол, у нашего Сатоси профессия такая: людей спасать и устранять беспорядки, а вот Каппа и Кикуко никто не заставлял вмешиваться и спасать людей, но они сами взяли и вмешались, рискуя собой. Хотя и него участкового никто не заставлял вмешиваться: у него в тот страшный день был выходной.

А. Она ночь провела в местной полиции. Не потому, что хулиганила. Она же наоборот спасала жизнь Сатоси и другим людям, которые случайно оказались рядом. Она смело отвлекала того якудзу на себя, мешая ему лучше целиться и застрелить вмешавшегося Сатоси-сан насовсем. И по рукам с пистолетами стреляла, когда тот якудза целился в людей. И бабушке одной засветила в затылок, глухой совсем. Та заорала и упала на асфальт. И пуля, которая летела ей в голову, потому что она по дороге ей подвернулась, улетала в стену магазина. Так что можно честно сказать, что благодаря этой страшной девочке жертв в тот день не было. Из людей. Каппа, увы, уже умер. А, и Синдзиро не пускал Рескэ к нему на дорогу обратно. Так что, может, все-таки и благодаря Синдзиро жертв человеческих в тот день не было. Хотя Синдзиро вообще не упомянули в газете.

Но ее приятель, Тэцу, которого она всем представила как старшего брата… То есть, она говорила, что ее «саму отец Тэцу от какой-то шлюхи нагулял». Поэтому как бы она ему сводная сестра, но все-таки просит журналистов и полицейских особенно как-то об их связи с Тэцу не вдаваться. Тем более, что отец Тэцу уже умер, умер трагично, в аварии, а жил в общем-то прилично. Короче, лучше, чтоб они не заикались, что она — сводная сестра Тэцу и как так получилось. Короче, журналисты, скрипя зубами, согласились, кто-то даже прослезился от такой дочерней преданности об отце.

Но я все-таки подозревала, что Тэцу никакой ей не приятель. По крайней мере, в папином рассказе его звали тоже Тэцу, и он ей никаким братом не был, они случайно встретились. Кстати, меня опять напрягало то, как еще один папин рассказ переплетался с жизнью. Таинственное совпадение, не правда ли? Тэцу в жизни тоже звали Тэцу и его отец тоже погиб в аварии. Но про других его родственников полицейские так не расспрашивали, короче, дополнительных подробностей о том из Сатоси-сан мне выпытать не удалось. Он еще спрашивал, почему я так интересуюсь родственниками Тэцу. Я тогда смутилась. Потом додумалась сказать, что я вообще много чем интересуюсь, я же любопытная. Вроде. Но вроде любопытная, да?..

В общем, Сатоси-сан тогда усмехнулся и сказал, что я «и правда любознательное дитя». Поверил, ура! Или я и правда такая любопытная?! Но, впрочем, не это сейчас важно. Я и так сегодня слишком много отвлекаюсь.

Словом, Тэцу, спутник Кикуко, которого я и в жизни дважды с нею видела, в тот день в полицию не пришел. Мобильник его был отключен. Он пришел уже утром следующего дня. К обеду как раз. Полицейские собрались есть, накормили из сострадания Кикуко, решив, что она добрый и невинный ребенок, короче, надо бы им ее накормить. И Тэцу пришедшего тоже накормили. Он еще сказал, что был далеко. А мобильник сам выключился, потому что аккумулятор был разряжен. Вот так, некстати разрядился, когда Кикуко куда-то ушла. Невезенье, но раз Кикуко осталась жива, то можно сказать, что не слишком и толстое было невезение. То есть, у них. У нас с Каппой все ужасно закончилось.

Кстати, меня занимал еще вопрос с пистолетом, подобранным нашим Сатоси. Явно тем пистолетом, из которого некто прострелил переднее и заднее колеса машине молодого якудза и что-то в корпусе, вроде ту часть, после повреждения которой машина должна была остановиться. У нашего участкового был выходной, оружия он в тот день при себе не таскал, да и вообще его оружие нашлось, где обычно оставлял после работы. А отпечатков пальцев кого-то иного на подобранном им пистолете вообще не нашли. Странно. Кстати, некто спокойно стрелял по чужой машине, зная как заставить ее остановиться, имел пистолет, да еще и как-то избежал отпечатков пальцев на нем. Это все списали на версию, что стрелял другой якудза. И что смерть собаки совпала со случайной встречей якудз из враждующих кланов. Или тот даже в засаде где-то сидел, зная, что та машина проедет? Потому и спрятаться успел хорошо, остался незамеченным или же вовремя сбежал. Или, все-таки, он просто был якудзой, но не выдержал, что тот водитель едва не сбил ребенка, переехал таки собаку, да еще и не остановился, чтобы хотя бы извиниться. Нормальные люди хотя бы извинились. Долго бы очень извинялись.

В общем, выстрелы списали на некого якудза. И версия про то, что тот просто разгневался, что едва не убили ребенка, людям нравилась больше.

Но я-то знала, что когда Кикуко и Тэцу дрались с якудзами другого клана, у них пистолеты при себе были! А полиция в день гибели Каппы пистолетов у Кикуко не нашла. А сама девочка-якудза отважно и нагло вмешалась в перестрелку другого якудза и полицейского, будучи вооруженной только рогаткой с каштанами. Кстати, даже стреляя из рогатки, позаимствованных у каких-то старшеклассников, точнее, выхваченной на бегу… Точнее, ну почти украденной. Хотя они потом через журналистов до полиции добрались — и рогатку им вернули. Мне Сатоси рассказал. Правда, пообщаться «со смелой малявкой» парням не удалось, так как та уже ушла. А где она жила — никто не знал. Среди жителей нашего города такой не числилось. И вообще, фамилия вроде той, что она назвала, была очень популярна среди японцев.

Короче, я помнила, что в ту страшную ночь Кикуко и Тэцу ходили куда-то вместе, дрались вместе, стреляли вместе! Короче, я подозревала, что Тэцу просто сбежал прятать пистолеты, пока Кикуко стреляла из рогатки. То ли по врагу, то ли просто отвлекая незнакомого бандита от людей, чтоб не застрелил кого-нибудь ненароком. Или она рассердилась за несчастного Рескэ, которого едва не переехали, но даже не извинились?..

Короче говоря, пистолетов у Тэцу и Кикуко не заметили и сочли их за обычных. Разве что девочку-якудза сочли просто за добрую и смелую девочку, не испугавшуюся взрослого наследника клана якудз, решившуюся защищать невольных зрителей той перестрелки. Ну, и истории о верной дружбе Каппы и Рескэ. Ага, а она недавно сама трех взрослых якудз застрелила, то ли из клана этого убийцы Каппы, то ли из другого. Воевать с другими бандитами она явно не боялась, а воевала жестоко, никого не жалея. Она… она точно не тронет меня?..

Но полиция и журналисты ей поверили, умилились и отпустили. Вот даже накормили ее и Тэцу. А куда они потом пошли — неизвестно. Сатоси-сан так точно не знал, а мне рассказал только то, что ему было известно.

Я рассказала Синдзиро, что собираюсь записывать историю вроде дзуйхицу. Ну, хотя бы немного похожую на литературу эпохи Хэйан. Тот заинтересовался, с чего бы это «у девчонки такой интерес к взрослым историям»? Я рассказала про задание учителя. И что не знаю, что думать о будущем. Хотя я не считала истории периода Хэйан взрослее тех, что нашла у папы с мамой. Как-то в старину меньше описывали, как там люди слипались от страсти. Ну, слиплись и слиплись. Ну, понравилось им. Ну, они захотели еще. И все. А, и в старину чаще детей делали, чем теперь. Вроде.

И он вдруг предложил мне сходить к нему в комнату и посмотреть на картину в его токонома. Оказывается, та картина сохранилась еще с периода Хэйан! Сокровище его семьи, перешедшее к нему, как к наследнику!

Я почему-то очень обрадовалась, что он сам пригласил меня в свою комнату. Тем более, что я в прошлый раз сама хотела получше разглядеть ту картину, похожую на старую, только тогда было слишком темно.

И я смело полезла следом за ним по лестнице. А магазина дверь мы прикрыли на щеколду. Тем более, что был уже вечер, а я прибиралась в тот день именно вечером. А до прихода папы я точно спущусь. Может, сама до дома дойду. Или упрошу меня проводить Синдзиро. Про Кикуко он же знал. Он же не отпустит меня одну, если девочка-убийца еще в Киото и на свободе?..

Комнату на втором этаже заливал свет уходящего солнца. И картину было хорошо видно. И она оказалась очень красивой! Я опустилась на татами перед ней и долго восхищенно ее разглядывала. Синдзиро перебирал книжки в тонком открытом шкафу, потом присел на свою постель из одеяла, постеленного поверх рисовых циновок, с книжкой расходов, делать пометки.

Хотя он оба кимоно, что лежали поверх одеяла и, видимо, заменяли ему одеяло, осторожно сдвинул в сторону, чтоб лишний раз не мять. Кстати, те кимоно были очень красивые. Белое и нежно-сиреневое. Ой, нет! Оно мне показалось сиреневым в темноте, но на самом деле там просто был узор из мелких цветов глицинии. Непривычный оттенок. И узор непривычный, хотя и очень элегантный.

— Это тоже семейная реликвия, — ответил мой друг, услышав шорох и повернувшись ко мне.

— Тоже древние?

— Тоже старые, — ответил он уклончиво.

— А можно потрогать?! — подскочила я к нему и его постели.

— Нет, — отрезал Синдзиро сердито.

И мне пришлось смотреть так, не прикасаясь. У, как это было сложно, сидеть около такой красоты и даже не прикоснуться!

— А почему ты их в музей не отдал? — спросила я наконец.

— Если заикнешься кому-то, что я храню старые вещи и не отдал их в музей, тебе не поздоровится, — сказал молодой мужчина спокойно, но, впрочем, глаза его как-то странно блеснули, а зрачки… Нет, глупости!