Моя семья и другие звери

— Я так и сделаю, — с достоинством ответил Ларри. — Хватит с меня на сегодня опасностей.

Отвергнув всякую помощь, он зашел в кладовую за бутылкой бренди и удалился в свою комнату, где по его просьбе Лугареция развела огонь в камине. Закутавшись в одеяло, Ларри сидел на кровати, чихал и пил бренди. После полудня он послал за другой бутылкой, и часам к пяти мы услышали его бодрые песни вперемежку с громовым чиханием. Во время ужина, когда Лугареция отправилась наверх с третьей бутылкой, маму охватила тревога. Она послала Марго взглянуть, как там у Ларри обстоят дела. Долго-долго все было тихо, потом прозвучал гневный голос Ларри и жалобная мольба Марго. Не понимая, что там происходит, мама в волнении стала подниматься по лестнице. Мы с Лесли отправились за нею следом.

В комнате Ларри пылал камин, сам Ларри был скрыт под грудой простыней и одеял, а у его кровати с безнадежным видом стояла Марго, сжимая в руках стакан.

— Что с ним такое? — спросила мама, решительным шагом пересекая комнату.

— Он напился, — ответила Марго с отчаянием, — и я ничего не могу с ним поделать. Я заставляю его принять горькую соль, чтобы завтра ему не было плохо, а он отказывается. Спрятался под одеялами и говорит, что я хочу его отравить.

Мама взяла из рук Марго стакан и подошла к кровати.

— Ну, живее, Ларри, и не будем валять дурака, — отчеканила она. — Выпей это одним глотком.

Одеяла заколыхались, из их глубин вынырнула взъерошенная голова Ларри. Затуманенным взором он посмотрел на маму и сощурился, как бы что-то припоминая.

— Вы ужасная старая женщина… Я уверен, что видел вас где-то раньше, — произнес он и, прежде чем мама успела опомниться от этого замечания, заснул крепким сном.

— Да, — сказала потрясенная мама. — Выпил он, должно быть, как следует. Ну ладно, сейчас он уснул. Подложим дров и пусть спит. Завтра утром ему будет лучше.

А на другой день, пока все еще спали, Марго вдруг обнаружила, что в доме начался пожар. Как выяснилось потом, раскаленные угли выпали из камина и сквозь щели в полу проскочили на балку под настилом. Бледная от страха, Марго в одной рубашке бросилась вниз по лестнице и влетела в мамину спальню.

— В доме пожар… уходи скорее… уходи… — выкрикивала она драматически.

Мама в один миг соскочила с кровати.

— Разбуди Джерри… разбуди Джерри, — кричала она.

— Вставайте… вставайте… Пожар… пожар! — вопила во все горло Марго.

Мы с Лесли выбежали на лестничную площадку.

— Что тут происходит? — спросил Лесли.

— Пожар! — крикнула Марго над его ухом. — Ларри горит!

Появилась мама в ночной рубашке.

— Ларри горит? Скорее, спасайте, спасайте его! — закричала она и бросилась по лестнице к мансарде.

Остальные помчались за нею следом. Комната Ларри была полна едкого дыма, выбивавшегося из-под пола. Сам Ларри безмятежно спал. Мама подбежала к кровати и стала с силой трясти его.

— Ларри, проснись! Ради бога, проснись!

— Что такое? — спросил, поднимаясь, Ларри.

— В комнате пожар!

— Ничего удивительного, — сказал Ларри и улегся снова. — Пусть Лесли его потушит.

— Надо залить его чем-нибудь! — кричал Лесс. — Дайте что-нибудь…

Марго, получив такое наставление, схватила бутылку с остатками бренди и выплеснула ее содержимое на пол. Пламя взметнулось вверх и весело затрещало.

— Вот дуреха, это же бренди! — завопил Лесли. — Надо воды… принесите воды.

Но Марго, расстроенная своей огнеопасной деятельностью, разрыдалась. Лесс с сердитым ворчанием стащил с Ларри одеяла и принялся тушить ими огонь. Ларри в негодовании подскочил на постели.

— Что тут, черт возьми, происходит? — спросил он.

— В комнате пожар, милый.

— Не понимаю, почему я должен из-за этого замерзать до полусмерти… Зачем с меня содрали одеяла? Вот уж действительно подняли шум. Как будто трудно потушить огонь.

— Ты бы лучше заткнулся! — ответил Лесли, прыгая по одеялам.

— Ни разу не видел людей в такой панике, — сказал Ларри. — Тут надо просто не терять головы. А Лесс совсем ее потерял. Вот если Джерри принесет топор, а мама и Марго сходят за водой, мы живо все потушим.

Продолжая лежать в постели, Ларри давал указания. Через некоторое время нам удалось выдрать доски из пола и вытащить тлеющую балку. Тлела она, верно, всю ночь, так как этот двенадцатидюймовый брус из оливкового дерева уже наполовину обуглился. Когда наконец появилась Лугареция и начали убирать дымящуюся груду постельного белья, щепки, воду и бренди, Ларри со вздохом облегчения снова вытянулся на постели.

— Ну вот, — заключил он, — все сделано без суеты и паники. Надо только не терять головы. Ох, пожалуйста, пусть кто-нибудь принесет мне чаю. У меня голова раскалывается.

— Ничего удивительного, — сказал Лесли. — Вчера ты напился как сапожник.

— Нечего пятнать мою репутацию, если ты не в состоянии отличить сильной лихорадки от пьяного разгула.

— Как-никак, эта лихорадка оставила тебе похмелье, — сказала Марго.

— И вовсе не похмелье, — сдержанно ответил Ларри. — Это просто переутомление оттого, что на рассвете вас вдруг будит шайка обезумевших людей и вам приходится брать все на себя и руководить ими.

— Уж очень много ты наруководил, лежа в постели, — фыркнул Лесли.

— Важны не действия, а работа мозга, сообразительность и способность не терять хладнокровия, когда все вокруг его уже потеряли. Если б не я, вы все сгорели бы в своих кроватях.

Разговор

Опять наступила весна, и остров запестрел цветами. Ягнята, задрав хвосты, прыгали под оливами, топтали желтые крокусы своими маленькими копытцами. Ослята на неокрепших вздутых ножках лакомились асфоделями. Реки, пруды, канавы спутались цепями крапчатой жабьей икры, черепахи сбрасывали с себя зимние одеяла из земли и листьев, и первые бабочки, по-зимнему блеклые и изнуренные, лениво порхали среди цветов.