Моя служба на Тихоокеанском флоте

Вообще загрузка торпед в подводную лодку довольно сложная процедура. В первый (носовой) отсек торпеды загружают через специальный торпедопогрузочный люк. Они помещаются или прямо в торпедный аппарат, или кладутся на специальные стеллажи.

Кстати, для многих членов экипажа лодки торпеды в носовом отсеке служат в качестве лежанок. На торпеды ложится тюфяк (матрац) и на него устраивается матрос. В кормовые торпедные аппараты загрузить торпеду несравненно тяжелее. Там нет специального люка, поэтому торпеду устанавливают прямо в торпедный аппарат. Но аппараты находятся ниже ватерлинии и открыть наружные крышки аппаратов, это пустить воду в лодку. Поэтому лодке придают большой дифферент на нос (заполняют носовые и продувают кормовые балластные цистерны) и корма лодки появляется из воды. Открывают крышки и взад кормой торпеды загружают её прямо в аппарат. Хорошо, что даже учебные стрельбы из кормовых торпедных аппаратов производятся очень редко, поэтому такая процедура загрузки торпед довольно редкая.

В первые месяца службы, когда я еще не успел пошить себе щегольскую форменную фуражку (а лето было осенью, когда верх должен быть белый), чтобы быть в моде, у меня на фуражке был гриб. Он получается, когда круглая пружина, придающая жесткость верхнему краю фуражки, спускается чуть ниже и белый чехол, одеваемый на фуражку, принимает форму шляпки гриба. Это является хоть и небольшим, но нарушением формы одежды. И вот однажды на мою фуражку во время утреннего построения всей бригады обратил внимание её командир, капитан 1 ранга Бекетов (известная среди военных моряков во Владивостоке личность своей строгостью и принципиальностью). Он наказал меня, приказав направить в патруль. Но я не был строевым офицером, и по Уставу в патруль меня не могли послать. Я об этом хорошо знал и поэтому категорически отказался (правда, не перед командиром бригады, а перед комендантом гарнизона береговой базы). Меня могли направить на гауптвахту, но во Владивостоке была очень маленькая гауптвахта, и, чтобы туда посадить за серьезные нарушения дисциплины, нужно было еще и бутылку спирта послать. Но кто будет давать спирт за такое незначительное нарушение формы одежды? Так что мне лишь погрозили пальчиком, и сказали, что при повторении точно попаду на «губу». Но к этому времени была объявлена зимняя форма одежды и я одел уже пошитую к этому времени пижонскую фуражку.

А вот многие мои однокурсники, служившие на надводных кораблях, ходили в патрули по Владивостоку, я с ними неоднократно встречался. Почему, вы спросите? Дело в том, что на надводном корабле есть каюты для всех членов экипажа. Это на подводной лодке, особенно дизельной, есть спальные места на 2/3 экипажа, даже не на всех офицеров. В море треть команды несет вахту и после неё ложится на место, которое только что освободил его товарищ. Лодка, придя в базу, оставляет на борту вахту, а остальные матросы идут на береговую базу, где для всех экипажей есть свои казармы. Офицеры, кроме дежурных, расходятся по домам или в общежитие, как было со мной и еще двумя молодыми офицерами из экипажа лодки. А на надводном корабле увольнение на берег получают матросы только в выходные дни, а из офицеров сход на берег дают лишь треть. В эту треть входит командир, замполит, командиры боевых частей (штурманской, артиллерийской, торпедной, радиотехнической, электромеханической). Поэтому молодой начальник медицинской службы надводного корабля, особенно без семьи, месяцами не ступает на твердую землю, даже если корабль не стоит на рейде, а возле причальной стенки. Вот и идут нестроевые офицеры медицинской службы в нарушение Устава патрулировать улицы города, чтобы поглазеть на красивых девушек и походить по твердой земле, а не по качающейся палубе. А что делать?

Когда я пришел на службу, то имел около 10 кг лишнего веса. Я вообще склонен к полноте, а тут подготовка к государственным экзаменам, приезд тещи с тестем и родителей, приготовление ими очень вкусной пищи дорогому Саше перед уходом на службу, сыграли свою роковую роль. Поэтому, когда мои заботы по устройству в общежитии и началу службы закончились, я задумался о приведении себя в приличную физическую форму. Оказалось, что на базе подводных лодок 4-й бригады есть неплохой спортивный зал, и там даже есть отвечающий за его работу матрос, вернее старшина. Он сам из спортсменов, гандболист, играть в волейбол может. Вот я и стал наведываться к нему в спортзал каждый день и по два часа тренировался с ним. Так что через месяц сбросил 8 кг и привел себя в хорошую спортивную форму. С 1 октября на флоте начинается новый учебный год. Это и политзанятия, занятия по специальности, а также занятия по физической подготовке. Все по расписанию, только выходы в море влияют на посещения их некоторыми членами экипажей бригады. Учеба, или боевая подготовка – святое дело. Однажды я зашел в спортзал, когда там занимались спортивной подготовкой старшие офицеры – командиры подводных лодок, работники штаба бригады, политработники. Играли в волейбол. В одной из команд оказалось свободное место и меня пригласили занять его.

И я показал класс игры в волейбол. Наша команда выиграла, меня тут же заметили и пригласили играть с ними в другие дни занятий по физподготовке. Так я стал уже не просто лейтенантом медицинской службы, а знакомым лейтенантом да еще хорошим партнером по игре в волейбол. И если строевые офицеры, встречаясь со мной, на мое приветствие козыряли, то политработники здоровались со мной за руку. И это замечали другие офицеры. А тут еще случился случай, который выделил меня из массы молодых лейтенантов. На базе была объявлена форма одежды для офицеров – китель. А у меня этого самого кителя не было, не выдали при обмундировании. Ну не ходить же мне голышом, хотя меня предупреждали, чтобы вообще никуда не ходил. Но так невозможно. Вот иду я как-то по территории базы, а навстречу мне начальник штаба бригады капитан 1 ранга Людмирский. Видит офицера с нарушением формы одежды. Подозвал меня, я представился. И на вопрос, почему нарушаю, честно ответил. Людмирский вначале удивился, но узнав, что я из профсоюзников (так говорили об офицерах, призванных из запаса), только махнул рукой. Так я и ходил несколько дней белой вороной, на фоне офицеров в кителях со своей кремовой рубашкой под тужуркой именно так и выглядел. Правда, не очень долго – выдали мне китель по размеру, на вещевом складе уже не флота, а нашей бригады.

Конец ознакомительного фрагмента.