Моя судьба с последней парты

Из больницы ее выписали через неделю. Физически она чувствовала себя хорошо, но вот моральное состояние находилось в упадке. Куда-то на второй план отошли экзамены, выпускной, поступление в вуз. Это все стало далеким и неважным. Тяжело болела бабушка. Врачи волновались за ее жизнь. Мама взяла на работе отпуск и целыми днями пропадала в больнице. Она стала угрюмой и неразговорчивой. Оля невольно чувствовала свою вину за случившееся.

Но больше всего тревогу вызывал Илья. Первым делом, выписавшись из больницы, Оля побежала к нему домой, но на долгий звонок никто не ответил. Никого не было в квартире и на следующий день, и через неделю. Его номер телефона оказался заблокированным. Не удалось Оле узнать что-то о пропавшей внезапно семье у друзей Ильи.

Однажды она возвращалась из больницы, где навещала бабулю, домой. По привычке поднялась на этаж, где жила семья Ильи, и позвонила. Дверь внезапно распахнулась: на пороге стоял неизвестный мужчина.

— Тебе кого?

— А Илья Шереметов дома? — растерянно промямлила Оля.

— Не знаю таких, — грубовато ответил мужик, — мы сегодня переехали.

Оля медленно спустилась к своей квартире. Домой идти не хотелось. Там теперь не пахло жилым духом. Не исходили ароматом пироги в духовке, не кипел на плите борщ. И вообще, никто не встречал Олю радостными возгласами.

— Вот шалава! Выгнала хороших людей с насиженного места, — услышала она за спиной и оглянулась на голос.

Сзади шла бабка Аня, первая сплетница их двора. Оля даже не поняла сначала, что эти слова относятся к ней, и огляделась, выискивая шалаву, о которой говорила бабка.

— Здравствуйте, Анна Николаевна, — вежливо поздоровалась она и вставила ключ в замок.

— Тьфу! Черт пусть с тобой здравствует, ведьма проклятая! — накинулась на нее бабка. — Вот так растишь, растишь дитятку, а он потом из тебя всю кровь высосет и в гроб вгонит.

— Анна Николаевна, вы о ком сейчас говорите, — попятилась от нее Оля. — Кто ведьма? Кого загнала в гроб?

— Нет, посмотрите на нее! — кричала уже бабка, приглашая в свидетели весь подъезд. — Сама чистота и невинность. Раскинула ноги на выпускном, а кто пострадал? Хороший парень чуть в тюрьму не попал из-за тебя. Правильно и сделали, что переехали!

— Анна Николаевна, Шереметовы переехали? Куда? — выпалила ошарашенная Оля.

— Конечно. Разве оставит мать красивого парня рядом с соседкой шалавой! Каждому родителю его дитя дороже чужого. А что с Варварой ты сделала? Ей еще не так много лет, могла бы жить счастливо, а теперь в больнице помирает. А все хвасталась чудесной внучкой. Вот и получила благодарность за любовь.

Оля выронила ключ. Неловко наклонилась, чтобы его найти. Снова вставила в замок. Она уже не слушала крики бабы Ани, которые привлекли внимание соседей. Мечтала только об одном: быстрее оказаться в спасительной тишине родной квартиры. Наконец замок открылся, Оля нырнула в прихожую и захлопнула дверь.

Однако избавиться от жестоких слов бабки было не так просто. Они каленым железом высекли клеймо на сердце. Оля даже предположить не могла, что о ее случае узнает кто-то еще, кроме посвященных. А уж то, что его расценят неправильно, вообще выходило за рамки.

Но сломали ее жизненную стойкость не слова бабы Ани.

Илья!

Уехал! Не сказал ни слова, не связался с ней, не попрощался.

Оля не могла поверить в такое предательство со стороны любимого. А как же клятвы и заверения в вечной дружбе и верности? А желание учиться и жить в одном городе? Получается, мама была права. Илья не очень чистый и честный человек. Допустим, его отец замял ситуацию. Заплатил Денису Владимировичу, чтобы он забрал заявление, или надавил на нужные связи. Или с женой историка и его ребенком все оказалось в порядке, и полиция сама отпустила парня восвояси. Не известно.

Но Илья. Он почему не позвонил? Не увозили же его родители силой! Тяжелые мысли ударили по голове и поднялись тошнотой из желудка. Оля бросилась в туалет. В обнимку с унитазом она просидела целый час. Пыталась обдумать дальнейшую жизнь, но ничего не получалось.

С этого дня Оля старалась не попадаться на глаза соседям. Она обрезала все контакты с внешним миром. Ее день состоял из нескольких этапов, которые она выполняла автоматически. Утром она ехала к бабуле в больницу и сидела там до обеда. Отпуск Галины Семеновны уже закончился, и она вышла на работу.

Потом Оля бежала мыть свое отделение: она устроилась в стационар санитаркой, чтобы быть ближе к бабуле. Вечером ее меняла мама. Они почти перестали разговаривать. Молчаливый упрек матери лег еще одним тяжелым грузом на душу Оли. От яркой рыжеволосой красавицы не осталось и следа. На голове появился светлый пробор: волосы окрашивать было некогда. Глаза потухли, одежда стала болтаться. Хотелось кричать, но сил не было даже на это.

Однажды ее пригласил к себе главный врач и спросил:

— Ты куда собираешься поступать?

— На юридически факультет, — ответила Оля, хотя уже сомневалась в своем выборе. Она даже не представляла, как оставить больную бабушку на плечах мамы.

— Не хочешь в наше медучилище поступить? Учиться по срокам намного меньше, чем в институте. Сразу по окончании я могу гарантировать тебе место в больнице. Я уже неделю приглядываюсь к тебе и вижу, что руки у тебя золотые и сердце тоже. Нам такие сотрудники нужны.

Оля вернулась в палату, так и не приняв решения. Она посмотрела на бледную бабушку, лежавшую неподвижно на кровати, и поняла: без нее бабуля пропадет. Она снова пошла в кабинет главного врача и согласилась.

Глава 7

— Венька, бисово семя, куда тебя черти гонят? — несся по улице сердитый женский голос, и прохожие испуганно оборачивались, а потом, улыбаясь, качали головой.

Маленький мальчик, сверкая синими глазенками из-под низкого козырька бейсболки, удирал на самокате от бабушки. Та семенила за ним, опираясь на палку, но не успевала. Вот ребенок остановился поодаль, показал розовый язычок, подождал, пока пожилая женщина приблизится, и снова, смеясь, помчался вперед.

Оля стояла на крыльце сельской больницы и с улыбкой наблюдала за проказником-сыном. Одна и та же картина каждый день. Венька сбегал от бабушки, которая не могла уследить за перемещениями активного мальчика, и ехал на самокате к матери. Вот он бросил свою машину, бегом поднялся на крыльцо и уткнулся в белый халат, обняв родные колени.

— Ты почему бабулю не слушаешься? — упрекнула сына Оля.

— А что она пристает! Ешь кашу, ешь кашу, большой будешь! — передразнил Венька бабушку, которая наконец, задыхаясь от спешки, приблизилась к ним.